– Патрик! – Джордана развернулась в сторону его голоса, позабыв про стычку с Филиппом.
– Маккэлем! – воскликнул Филипп в унисон с ней. Как вы, черт возьми, здесь очутились?
– Самолетом, машиной и пешком. – Не удостоив Конроя взглядом, Патрик направился к ним через луг.
Он был слишком очарован звуком своего имени на губах Джорданы, глаза его слишком жадно наслаждались ее обликом, чтобы отвлекаться на Конроя.
– Сюда нельзя! Поместье Джорданы закрыто для любопытствующих, – лепетал Филипп, изумленно наблюдая, как к ним приближается огромный шотландец. – Никто же не знал. Никто, кроме… Ричард Чессен! Это его шуточки. Он знал. Вы или ваш приспешник, Куртни, добрались до него.
– Не имеет значения, кто до кого добрался, Конрой. Важно, что я здесь, а вы – уходите.
– Все в порядке, Филипп, ты можешь идти.
Джордана не шевельнулась и не отвернула лицо от незваного гостя, даже когда произносила обращенную к Филиппу фразу. Мысли ее кружились, нервы были напряжены. Хоть она сразу узнала его по голосу, но он все же был почти незнакомцем, к тому же довольно агрессивным. Не опасно ли оставаться с ним наедине?
Пожалуй, нет, ведь он прошел проверку Рэнди, более того, Рэнди наверняка и послала его сюда; а это вотум доверия. Если это негаданное рандеву завершится благополучно, надо будет допросить преданную подругу, чем вызвано такое исключительное доверие.
– Иди, иди. Я уверена, что Рэнди ждет. Передай ей, что мистер Маккэлем нас нашел и что мы скоро придем.
– Мне кажется, я должен остаться. Дани.
– Мистер Маккэлем – не безумец, Филипп. В противном случае Рэнди подняла бы на ноги всю округу.
Вы ведь не безумец, мистер Маккэлем?
– Может быть, но признаваться в этом не собираюсь, – ответил Патрик, который в последнее время и сам частенько задавался этим вопросом.
– Что ж, придется рискнуть, – с шутливым вздохом сказала Джордана, полностью вернувшая самообладание. – Иди, Филипп, тебе нужно закончить работу.
Наш гость проводит меня домой.
Еще одна грань ее таинственного обаяния. Доверчивость и неуловимость. Сочетание, от которого у мужчины кружится голова и он теряет почву под ногами.
Патрику хотелось поймать ее взгляд. Но этот чудный взгляд тоже ускользал, смотрел сквозь него – она ни разу не взглянула ему прямо в лицо. Ее безразличие вызывало в нем острое желание с силой прижать ее к себе и целовать до тех пор, пока она не лишится чувств и не будет страдать так же, как он. Пока эти дивные глаза не посмотрят на него, не посмотрят по-настоящему – не наполнятся той же страстью.
Горестное облачко неожиданно скользнуло по ее лицу – и тут же исчезло. В голосе вдруг послышалась хрипотца от скрытого беспокойства.
– Вы ведь проводите меня до дома, мистер Маккэлем?
– Для меня будет величайшим удовольствием проводить вас, мисс Даниэль.
– Джордана? – Филипп предпринял еще одну попытку. – Ты остаешься?
– Остаюсь. – Не оборачиваясь к нему, она протянула руку и дождалась, пока Филипп пожмет ее. – Мы не долго.
Когда Филипп ушел, не единожды оглянувшись назад, Патрик язвительно скривил губы. Джордана не шевелилась и не отворачивалась. Стояла чопорно-прямо, опустив руки, легонько сжав пальцы. Она казалась совершенно бесхитростной и почти заставила его поверить, что она действительно дитя лета. Невинное, простодушное, нетронутое.
– Твое хладнокровие достойно изумления.
– Правда? – Она слегка вскинула голову, по-прежнему не двигаясь с места.
– К тому же ты замечательная актриса.
– Актриса? С чего вы взяли?
– Ты неделями меня избегала, а сейчас, когда я здесь, и глазом не моргнешь. – Внезапно новое подозрение закралось в его мысли. Да, этого он не учел она с умыслом вела себя именно так, чтобы заинтриговать его.
– Значит, вот в чем дело?
Он принялся ходить вокруг нее, не переставая говорить.
– Я действительно не привык к таким женщинам.
Ты опасна, но я обожаю риск. Ты для меня – вызов, и я его принимаю.
Джордана поворачивалась на одном месте, вслед за его голосом.
– Вы думаете, что я нарочно повела себя так? Чтобы стать для вас вызовом? Зная, что вы вызов примете?
– Именно. – Он вбирал в себя очертания ее тела, ощущая, как его собственное напрягается. Если его подозрения справедливы – тогда она, черт побери, справилась прекрасно. Довела его до белого каления.
Он хотел ее, даже если она была только интриганкой.
– Вы слишком высокого мнения о моих талантах.
Патрик поднял руку, прикоснулся к спутанной пряди на ее плече, пропустил ее сквозь пальцы. Жидкое золото, да и только.
– Джордана Даниэль, – прошептал он. – Солнечный свет во мраке. Нежность в обезумевшем мире.
Неуловимая, восхитительная. Мираж, смятение. Желаннее всех женщин, которых я знал. Это безумие, но разве я мог устоять?
Он привлек Джордану к себе и ощутил ее дрожь; услышал ее учащенное дыхание, когда ее груди прижались к его стальным мышцам. Одной рукой прижимая ее к себе все крепче, другой он схватил ее за волосы и оттянул голову назад, все ниже наклоняясь над ней с высоты своего роста.
Ее ладони лежали на его груди – стиснутые, безжизненные. Ее губы были мягкими и податливыми, когда он приник к ним дразнящей лаской. Едва слышный крик, скорее, шепот протеста и наслаждения прошелестел на его щеке.
Мираж. Смятение. Но, боже, как же он хотел ее!
Поцелуй становился все глубже, сначала осторожный, потом настойчивый, не встречающий ни малейшего сопротивления. Страсть разрасталась в нем, разрывала его на части. Эта будет стоить дороже всех алмазов и рубинов мира, подумал Патрик в миг просветления.
– За любую цену, – пробормотал он. Понимая, что цену придется уплатить не деньгами, он отпустил ее волосы.
– Цену? – Джордана с трудом шагнула назад. Назад, от захватившего ее бешеного урагана. От бури, вызванной единственным прикосновением его руки к ее волосам, дразнящей лаской его пальцев. Один поцелуй – и безумие, как он это назвал, стало полным.
Ощутимое безумие. С именем.
Патрик.
Голос, звучавший во мраке ее сознания. Уверенное, мощное тело, излучающее жизнь. Поцелуй, возникший от отчаяния и закончившийся такой нежностью.
Он был стремителен и дерзок, не похож ни на кого из тех, кого она знала. Не похож ни на кого, кто когда-нибудь прикасался к ней.
Патрик, пробудивший желание и заговоривший о…, цене.
Буря стихала. Желание каменной тяжестью осело в груди. Пытаясь выбраться из оков собственного мрака, она приподняла лицо к незнакомцу. В ее глазах, когда она освобождалась из его объятий, застыло мрачное, напряженное выражение.
Он пытался удержать ее, но не хотел причинить ей боль. Патрик, каким бы жестоким он ни был, не мог воспользоваться беспомощностью другого. Слабостью женщины. Руки его разжались, отпуская ее, и Джордана отошла от него подальше.
– Цену, мистер Маккэлем? – Ее голос стал хриплым, напряженным, в нем неожиданно прозвучала
