— Средняя из двадцати, — объявил он и с уверенностью, порождённой знаниями трона и подсчётами Дриззта, пошёл к пластине, схватил за её край и потянул, с лёгкостью сдвинув в сторону и открыв альков. Этот отличался от предыдущих шести, так как был уже и выше. Брунор просунул голову внутрь и увидел далеко в вышине — вероятно, в самой вершине колонны — знакомый зелёный огонёк.
— Корень, — заметил он торжествующе.
Это было место для седьмой чаши из десяти, и подошедший Джарлаксл вручил Брунору сосуд с водой. Бормоча заклинание, дварф вылил волшебную воду в чашу и проследил, как из водоворота появился элементаль.
Почти мгновенно корень поймал существо.
— Других в этом зале нет, — объявил Брунор, устанавливая пластину на место. — Теперь на юг.
— Тогда вперёд, — сказала Далия, проходя мимо, но Боевой Молот быстро остановил её.
— Юг — это налево, — объяснил он.
Воительница беспомощно пожала плечами, и дварфы с Джарлакслом пошли вперёд, к ведущей из комнаты двери, а Дриззт присоединился к Далии.
— Откуда он знает? — спросила эльфийка.
— Видимо трон подсказал… — ответил рейнджер.
— Нет, не устройство комплекса, — перебила Далия. — Откуда он — или любой из вас — знает, где юг, а где север?
Дриззт улыбнулся и кивнул. Он ответил бы, если б сам знал. Обитатели Подземья просто знали такие вещи.
— Может это влияние небесных тел, — предположил он. — Может, когда Луна и Солнце движутся по небу, их энергия ощущается даже здесь.
— Я этого не чувствую, — с грустью ответила эльфийка.
Дроу улыбнулся ещё шире.
— Когда ты наверху и хочешь определить направление, как ты это делаешь?
Далия посмотрела на него, приподняв бровь.
— Ты смотришь на небо или горизонт, если знаешь, как по ним определять направление, — сказал Дриззт. — Ты знаешь, где солнце встаёт и садится, и поэтому можешь определить, где какая сторона света.
— Но вы не можете знать этого здесь.
Рейнджер снова пожал плечами.
— Но разве ночью в лесу твой слух не становится острее?
— Это совсем другое.
— Неужели?
Далия хотела что-то ответить, но передумала и остановилась. Она несколько мгновений смотрела на дроу.
— Ты сможешь чувствовать направление в Подземье также легко, как и на поверхности, если проведёшь здесь больше времени, — сказал Дриззт.
— Кто хотел бы оставаться Подземье дольше, чем необходимо?
Замечание воительницы задело Дриззта. Он хотел бы рассказать ей обо всей красоте мира, лежащего под Фаэруном. Даже Мензоберранзан — который Далия, как поверхностная эльфийка, могла бы увидеть только в качестве раба — был местом необычайной красоты. Дриззт выбрал поверхность в качестве дома, и он действительно любил звёзды и даже солнечный свет, хотя он долгое время причинял боль чувствительным глазам. Он видел красоту лесов и рек, облаков и полей, и величественных гор. Но он знал и о красоте, которую можно встретить в Подземье, хотя и не так часто. Дроу редко бывал здесь последние пол века, возможно именно это помогло ему взглянуть на свою родину другими глазами. Он ценил её красоту — и созданную дварфами, и естественную.
Тем не менее, он ничего не сказал Далии. Она была в невыгодном положении вне привычных условий, и с ней были четверо спутников, чувствовавших себя под землёй как дома. Эльфийке это не нравилось. Дриззт понимал это и, глядя на женщину, видел её уязвимость. Она пошла бы не тем путём, не останови её Брунор. Она не знала, как определить направление. Безупречная защита показывала брешь.
И за этой трещиной рейнджер разглядел шрам — старую глубокую рану — боль в сияющих голубых глазах, нерешительность во всегда уверенном широком шаге. Нечто оборонительное в расправленных плечах.
Это удивило и заинтриговало Дриззта. Надменная фраза поразила его. Конечно, он не мог не восхититься необычайной красотой эльфийки, а особенно её искусством ведения боя.
Но было ещё и что-то покоряющее и возбуждающее любопытство.
— Тяните! Тяните её! — командовал Стокли Силверстрим своим дварфам. И первоклассная команда выполняла его указания, заваливая огромную красную ящерицу, связанную верёвками, на пол. Впереди, дварфы, которым помогали призраки, сражались против саламандр, но победа над двадцатифутовой, внушающей ужас огненной рептилией была куда более значимой.
Стокли сам приблизился и прикончил ящерицу, для чего потребовалось несколько сокрушительных ударов топором.
К тому времени как он и те, кто охранял тыл, присоединились к остальным, бой уже закончился. Тоннель был усыпан телами мёртвых и раненных саламандр, среди которых были и трое парней Стокли. Двое сопровождавших воинов жрецов сделали всё возможное, но один из троих умер, а другого придётся нести.
Но дварфы без страха шли вперёд, ведомые призраками и своей судьбой.
Часом позже, ещё до полудня, они услышали шум, доносившийся из тоннеля, по которому они пришли.
Стокли нерешительно посмотрел вперёд. Возможно, они могли бы обогнать огненных существ, но если впереди встретиться серьёзное препятствие, дварфы окажутся загнанными в ловушку.
— Держитесь, парни, — сказал лидер товарищам. — Прикончим побольше этих тварей.
Ни один дварф не жаловался. С мрачными лицами воины повернулись туда, откуда должны были показаться враги. Несколько призраков из тех, что вели их от долины Ледяного Ветра, ушли вперёд, чтобы встретить наступающего противника, но до Стокли так и не донеслось звуков сражения.
Только окрик, и приветствие: «Мирабар!»
И они появились — примерно два десятка элитных пехотинцев из Щитов Мирабара.
— Вот это встреча! — крикнули Стокли. Обе группы были рады союзникам, так как последние несколько дней они вынуждены были непрестанно сражаться со слугами Исконного.
— Стокли Силверстрим из долины Ледяного Ветра, к вашим услугам, — поприветствовал вновь прибывших лидер северян.
Старый дварф с седой бородой вышел из отряда мирабарцев.
— Долина Ледяного Ветра? — переспросил он. — Выходит, вы Боевые Молоты?
— Да, к вашим услугам, — ответил Стокли. — Наша древняя родина Мифрил Холл, но Гонтлгрим ещё древней.
— Торгар Молотобоец, к твоим услугам, и рад встрече, кузен, — сказал седобородый. — Несколько лет назад я назвал Мифрил Холл домом. Я поклялся в верности королю Брунору, да поцелует его Морадин, и королю Банаку, которому служил до того, как меня позвали домой в Мирабар.
— Так ты был там, когда умер король Брунор?
— Ни один колокол не может издать столь печальный звон, — ответил Торгар, — и тяжелы камни на его могиле. Тёмный день для всего Мифрил Холла.
Стокли кивнул, и добавил:
— Тёмный день для всех дварфов, — он мог бы подробнее обсудить «конец» короля Брунора, но позже. Приличия требовали быть осторожным при разговоре о том, как король дварфов решил уйти, имитировав свою смерть. Прошло много лет, и не следовало распространять слухи.
— Торгар! — раздался крик. — Уродливая задница Обальда!
