«Гранд», тот, который ждет меня в маленьком домике с палисадником, сжимая в руках дамский револьвер, тот, который станет угрожать Скендеру, чтобы тот переправил нас в Сербию, – он для меня уже ничего не значит.
Смерть, смех, предательство. Почему – предательство? Парашютист первый предал меня – сорок три года, жена и ребенок по имени Оливер, восемь лет. И что теперь, развлекать его всю жизнь только потому, что он не любит немецкого генерала? Чего он хотел? Чтобы встреча на лугу закончилась в его пользу? Он бежит, я бегу, все мы бежим. Куда?
– Подождите! – в кафану ввалился Скен-дер, неся как дрова охапку бутылок шампанского. Расставляя их на столе, он рассуждал:
– Шампанское – верховный главнокомандующий вин. Вы знаете, что его используют, давая имена кораблям, празднуя Новый год, им встречают победителей, но самое главное в жизни шампанского – оно означает начало любовной связи...
Скендер совсем как «пан врхни» в чешском ресторане, с шумом откупорил бутылку, ловко направил пенную струю в бокалы и приветствовал меня:
– Мария, мадам Помпадур провозгласила шампанское единственным вином, которое женщина может пить, не опасаясь подурнеть.
Когда я перевела слова Скендера, Джон испуганно посмотрел на меня:
– Откуда он знает?
– Спроси его об этом в романе, – отвечаю.
– Берите бокалы, – велел нам Скендер, – и посмотрим, как там у Джиновици дела с Гитлером.
– Знаешь, Мария, роман-то я легко напишу, но вот нынешняя моя работа – представлять свою страну, – похоже, запросто может убить меня.
– Берите бокалы, – повторил Скендер.
Снаружи Эмин Джиновици смотрел на снятые буквы Гитлера.
– Я убрал его, – по-солдатски отрапортовал он Скендеру.
– Вижу.
– Хозяин, давайте новое название!
– Мария, ты поняла?
– Что он говорит? – спросил Джон, всем своим видом показывая, что он берет меня под защиту.
– Договариваются о названии заведения.
– Как можно меньше букв, коротко и эффектно, скажи им, – взмолился Джон.
Я разъяснила Скендеру идею Джона. Тот согласился:
– «Пицериа» остается. А хорошо было бы использовать те, что остались от «Хитлери»...
И тут я говорю Скендеру:
– Есть у меня идея. Сколько заплатишь?
– Даю еще три бутылки шампанского.
– Из названия «Хитлери» можно использовать четыре буквы.
– Не понял?
Я повернулась к Джону и тихо рассказала ему про свою идею.
– Браво! – воскликнул он и смачно поцеловал меня в щеку.
– Ну так что же, говори, Мария! – нервничал Скендер.
– Так вот, – начала я не спеша. – Из названия «Хитлери» можно использовать Х, И, Л, Р, И. Экономия большая, потому что надо будет заказать только одну букву – А, и вставить ее между Л и Р. Понял?
– Ну хватит, говори! – просил Скендер.
– А ты, Джон, угадаешь?
Джон, повернувшись к Скендеру, пропел:
– Хилари.
– Хилари! – перепугался Скендер.
– «Пицерия Хилари» – лучше не придумаешь. С таким названием к тебе клиенты из КФОРа валом повалят! – говорю.
– Неплохо... – осторожно промолвил Скен-дер, оглядываясь на Джона. – И если этот американец скажет о'кей...
– О'кей, – сказал Джон. – Don't wori...
– Джиновици! – приказал Скендер. – Отправляйся искать букву А!
– Шеф, сегодня ведь выходной, все закрыто, – ныл Джиновици.
– Пошел, и без буквы А не возвращайся!
– Три бутылки, пожалуйста! – говорю. Скендер отвечает по-сербски:
– Похоже, праздновать что-то собираешься? То-то этот кадр так на тебя смотрит, словно пизды никогда не видел!
– Если бы этот кадр со мной был, когда я тебе дом продавала, ты бы не меньше сотни тысяч марок выложил.
– Приведи ко мне клиентов, ты всех их знаешь там, в «Баре Кукри». Процент получишь.
– У меня для тебя кое-что получше есть.
– Квартира? – Дом!
– Где?
– В центре Приштины.
– Плачу по рыночной.
– Я тебе назову цену, будь сегодня вечером в кафане.
– А куда я денусь – букву А жду.
– А теперь гони три бутылки.
– Ладно.
Джон вслушивался в наш сербский и, похоже, что-то понял, потому что заявил:
– Я голоден, Мария!
– Скендер нас накормит.
– У меня есть идея получше: пошли ко мне. Ты любишь спагетти?
– Нет! – рассмеялась я.
– Хорошо, тогда я буду есть, а ты станешь читать Джона Рида.
Я велела Скендеру ждать нас сегодня вечером.
Джон пропустил меня вперед, левой рукой придержав дверь своей квартиры. Квартирой была палатка. Дверь – пестрый арабский ковер.
Входя в палатку, я опять рассмеялась.
– Мне тоже смешно, – заметил Джон.
– Да нет, – отозвалась я, – просто одна палатка сыграла важную роль в истории Сербии.
– Опять старая сербская песня – ваша история.
– В 1389 году, – начала я...
В палатке было очень много книг и всяких технических приспособлений, огромный, со стену, телевизор и компактный компьютер.
– Ну и как тебе мое жилище? – спросил Джон.
– В 1389 году, – продолжила я, словно припоминая это время, – здесь, в Косове, произошла битва между сербами и турками. В одной из палаток находился султан. Во время боя господин Милош Обилич ворвался в палатку и разрубил султана. Его, правда, тоже убили, но он и по сей день остался величайшим героем в истории Сербии.
– Чем он его рубанул?
– Саблей.
– Ну, я тебе могу предложить только нож. Впрочем, он мне самому теперь нужен, чтобы приготовить еду.
– Дай мне этого Джона Рида.
– Я тебе соврал, у меня его здесь нет. Но у меня есть кое-что получше – кассета. Это тебе больше понравится.
