— Кэсси?
— Я с удовольствием выпью пива. — Взяв одну банку, она открыла ее. — Ваше здоровье. — Подняв банку, она сделала большой глоток, затем вытерла рот тыльной стороной ладони и улыбнулась мужчинам.
Сол одобряюще улыбнулся в ответ.
— Ну как, хорошее пиво?
— Отличное, — ответила она. — А теперь за работу. Достань елку из коробки.
— Черт побери, Алек, — пробормотала она, помогая Алеку устанавливать елку. — Какая у нее высота?
— Почти семь футов. — Он небрежно погладил котенка.
По мнению Кэсси, Алек не принадлежал к тем людям, которые покупали рождественские елки, тем более таких огромных размеров. Но ведь она ошиблась, думая, что он не полюбит котенка…
— Это все мать Сола, — ответил Алек на ее немой вопрос. — У нее были не все дома.
— Это точно, — еле слышно пробормотал Сол, и Кэсси его поняла. Перл Адамс действительно была странной женщиной.
— Она решила, что нам нужна искусственная елка, и выбрала самую большую. — Алек сделал глоток лимонада. — Ее наряжали только один раз.
— Два, — поправил его Сол и, видимо, тут же пожалел об этом.
В воздухе повисло неловкое молчание. Кэсси перевела взгляд с одного мужчины на другого. Лица обоих были непроницаемыми. Сделав еще глоток пива, она нарушила молчание:
— Значит, третий раз будет счастливым.
Сол и Алек казались растерянными.
— Ой, у вас даже лампочки есть. — Заглянув в коробку, она подмигнула Солу. — Ты сейчас повесишь гирлянду, а то я не достаю до макушки. А ты, — она протянула Алеку коробку с игрушками, — поможешь мне с этим.
— Почему ты так суетишься из-за Рождества, девочка? — пробурчал Алек, когда котенок начал играть со стеклянным шариком.
— Наверное, потому что в детстве была лишена настоящего праздника, — ответила Кэсси, разматывая гирлянду. — Можно сказать, я наверстываю упущенное.
Алек пристально посмотрел на нее, и его лицо омрачилось.
— Ты пытаешься помочь такому старому негодяю, как я, тоже наверстать упущенное?
— Бывшему негодяю, — поправила Алека Кэсси.
Она была права. Сол был вынужден признать, что Алек действительно очень изменился. И не только внешне.
— Твоя мать, Кэсси, — Алек покачал головой. — Ей следовало…. — Он вздохнул. — Ты всегда была славным ребенком.
— Думаю, да. — Она повесила шар на ветку, до которой не мог дотянуться Алек. — Как и Сол.
За ее словами последовала тишина, затем Алек рассмеялся.
— Это точно. Без его участия не обходилась ни одна детская шалость.
Повернувшись к нему лицом, Кэсси возмущенно ответила:
— Он был хорошим мальчиком, Алек.
Пожилой мужчина опустил глаза.
— Да, Кэсси. Я согласен, Сол тоже был хорошим.
Кэсси не верила своим ушам.
— Он тоже заслужил праздник.
— Да, — ответил Алек, — заслужил.
— И он не заслужил, чтобы его избивали, как ты делал раньше.
— Черт побери, Кэсси, — процедил он сквозь зубы, — оставь это. Я думал, мы хотим создать праздничное настроение. Только…
— Что — только?
Она подняла бровь. При этом ее пухлая нижняя губа чуть оттопырилась, и Сол сглотнул.
— Просто не лезь не в свое дело.
Ее глаза яростно засверкали.
— Я часто голодала, потому что другие «не лезли не в свое дело», как ты выражаешься. С тех пор я поклялась себе, что никогда не буду держаться в стороне от подобного.
Разве с этим можно было спорить?
— Она права, парень, — пробормотал Алек, сердито посмотрев на Кэсси. — Ты умеешь заставить человека почувствовать себя ничтожнейшим из ничтожеств, Кэсси Кэмпбелл.
— Паркер, — поправила его она.
Алек засмеялся.
— Ты никогда не будешь Паркер. Паркеры не суют нос в чужие дела.
— Они замечательные люди, а тебе не было бы стыдно, будь твоя совесть чиста, — бросила она в ответ.
Сол не выдержал и рассмеялся.
— Уступи сейчас, — посоветовал он Алеку. — Такую, как она, тебе не переспорить. — Он сомневался, что это вообще возможно.
Закатив глаза, она швырнула ему мишуру.
— Займись делом.
— Она права, парень, мне не следовало тебя пороть.
У Сола вытянулось лицо. Почувствовав себя ужасно неловко, он замер на месте с мишурой в руках. Ему не хотелось начинать этот разговор. Ни сейчас, ни когда-либо.
— Прости меня, — сказал Алек.
Сол как ни в чем не бывало продолжил вешать мишуру.
— Я и не жду, что ты меня простишь, но признаю, что был не прав.
Стиснув зубы, Сол начал расправлять мишуру на ветках.
— Я хочу, чтобы ты знал, как я сожалею. Как бы мне хотелось вернуть время и все исправить…
Руки Сола замерли. Он не сомневался в искренности слов Алека. В комнате воцарилась тишина. Он чувствовал на себе взгляд Кэсси, но не знал, какой ответ она хочет от него услышать.
Она легонько ударила его по ноге.
— Ой, прости.
Ее брови насмешливо взметнулись вверх. Фиалковые глаза были полны сочувствия, веселья и нежности, и это его успокоило. Он обнаружил, что улыбается.
Кэсси улыбнулась в ответ.
— Думаю, нужно было сказать что-нибудь важное. Ваше здоровье! — Она чокнулась с обоими мужчинами.
Немного помедлив, Сол чокнулся с Алеком.
— Твое здоровье.
— Твое здоровье, — пробурчал Алек, но глаза его улыбались.
— А теперь, старая развалина, поднимайся со своего кресла. Мне нужно встать на него, чтобы дотянуться до макушки елки.
Что-то пробурчав себе под нос, Алек подчинился. Сол протянул ему руку, и он принял ее. Кэсси осторожно взобралась на кресло и, встав на цыпочки, прикрепила к макушке елки золотоволосого ангела.
— Готово, — заявила Кэсси. — Можете мне поаплодировать.
Сол и Алек захлопали в ладоши. Лучше подчиниться, чем с ней спорить. К тому же она была такой красивой — с разрумянившимися щеками и сверкающими глазами, что у Сола не хватило духа разочаровать ее. Или Алека. У него возникло ощущение, будто в глубине души Алек наслаждался атмосферой
