пограничники строятся, перед тем как отправиться в наряд. Здесь мы у Красного знамени проводим наши торжества. Плац всегда должен быть в полном порядке… Я обращаюсь к пионеркам: приберите наш плац своими трудолюбивыми руками.
Девчонки засмущались, опустили глаза и… залюбовались своими руками.
— А пионерам можно разделиться на две группы. Одна будет засыпать канаву за зданием заставы. Другая — вырубать траву на спортплощадке, в углу двора, за складом.
В тени между оградой и зданием тянулась длинная неглубокая канава. Землю выбрасывали на асфальт, что лепился к низу стены. Рыжая земля, перемешанная с камнями, была жестка, неподатлива — скипелась после дождей, прилипла к асфальту. Но в свежей тени работалось легко.
Сбрасывая грунт в канаву, Пантелей посматривал на окна, затянутые чем-то темным и плотным. Окна погранзаставы! Увидеть бы, что там — за ними? А вдруг там висят плакаты, на которых нарисовано, как выслеживается и захватывается нарушитель. Не попросишься туда. Надо поработать погорячее, чтобы за старание пограничники сами решили показать заставу…
Пантелей орудовал лопатой так, что скрежет раздавался и искры летели. И другие не отлынивали. В работу втянулись скоро и загалдели, как у себя в лагере.
Завеса на одном из окон вздулась, откинулась, и ребята увидели всклокоченную голову молодого парня. Он растянул рот в улыбке, пригладил рукой волосы и высунулся из окна — того и гляди, вывалится. Рубашки на нем не было, и тренированные мускулы выделялись четко и красиво.
— Здорово, хлопцы!
— Дазбудили, кдикуны! — возмутился Бастик Дзяк, и высокий голос его ударил по всем, как пулеметная очередь, — пригнуться хотелось. — Ведь пограничники отдыхают после ночного дозора!
Солдат в окне восхищенно взглянул на Бастика:
— Быть тебе прапорщиком!.. Только ты не беспокойся. Разве можно спать, когда у нас такие гости?!
— Здравия желаем! — гаркнул Санька Багров.
Все ребята поддержали его:
— Здравия желаем!
Темные завесы откинулись и в других окнах, и в каждом — возникло по солдату.
— Подъем, что ли? — откашлявшись, поинтересовался один из них.
— Стыдно, товарищи, спать, когда в доме гости, — сказал пограничник, выглянувший первым. — Давайте-ка умываться-одеваться…
К тому времени, когда пограничники пришли к ребятам, канава была засыпана, оставалось разровнять грунт.
Пограничники пришли не с пустыми руками: кому гильзу подарили, кому — звездочку, кому — и то, и другое.
Пантелею гильза досталась. Увесистая, черная внутри, опаленная и даже немного пахнущая порохом, который сгорел в ней и вытолкнул пулю. Вполне возможно, что та пуля догнала нарушителя и свалила его: не промажет пограничник, который преследует врага!..
Если приложить гильзу краем к нижней губе и подуть, то раздается медный свист. Когда понадобится, свист бросит вперед сторожевую собаку, даст сигнал напарнику, ушедшему наперехват, поможет окликнуть неизвестного, что оказался в пограничной зоне. А еще гильза может стать нержавеющим футляром для записки, если придется вступить в неравную схватку с превосходящими силами противника, без надежды, что свои подоспеют вовремя… Вот что такое — обыкновенная стреляная гильза!
Пограничники помогли ребятам закончить работу. И тут пришел Валерий Васильевич, одобрил сделанное и сказал:
— Подсобим, ребята, девочкам! Они сгребли мусор в кучи, надо его вынести.
— Всегда так — мы и за себя и за девчонок должны! — запротестовал Олег Забрускин.
Один из пограничников обнял Олега за плечи:
— Не будем, хлопец, жаловаться! Тяжелая работа — это наше мужское дело!
На плацу уже действовали ребята, которые вырубили траву на спортплощадке. Землекопы присоединились к ним. Пошли в ход носилки, ведра, ящики из-под посылок — все то, во что можно насыпать опавшие листья, цементную крошку, песок и пыль.
Пантелей большой совковой лопатой насыпал мусор. Ожидая носильщиков, он ненадолго выпрямлялся. Напротив него было окно» дежурного по заставе. Раздавался звонок, сержант поднимал трубку, что-то негромко говорил, что-то торопливо записывал в журнал, лежавший перед ним на столе.
Вот бы сейчас тревога! Пограничники взяли бы оружие и — на свои посты, в дозор! Пристроиться за кем-нибудь, незаметно выйти в положенную Точку, посмотреть, что и как будут делать солдаты. Но все было спокойно, даже буднично. Можно подумать, что ничего более важного и интересного, чем уборка мусора, на свете нет.
И вообще на заставе, во дворе по крайней мере, ничего особенного. Лозунги всюду, и все, как один, на спортивные темы. Будто здесь молодежно-спортивный лагерь. Кроме того стадиона, что за территорией заставы, где-то здесь, в углу, — спортплощадка. Может, за небольшим кирпичным сараем с двумя дверями. На одной табличка: «ОВС», на другой — «ЛФС». Должно быть, склады. На торцовой стене — красный щит, а на нем — пожарные ведра и багры. В ящике — песок. Застава, точно скрытный и неразговорчивый: человек: видишь, как он одет, а чем он занят, о чем думает — этого не распознаешь…
После того как справились с заданием, ребята из пятого отряда собрались на плацу, построились. Лейтенант Дашкевич объявил им благодарность и сфотографировал — для фотогазеты, посвященной «дню границы». А потом предложил просто так погостить на заставе.
Ребята пошли в тесный закуток за сараем, где стояли турник и брусья, гимнастическая стенка и конь. В длинном коробе — гриф штанги и чугунные блины, на толстом деревянном помосте — двухпудовые гири.
Раздолье тому, кто любит помериться силой, посоревноваться в ловкости. Девчонки расселись на низеньких скамеечках, а мальчишки рассыпались, кинулись на гимнастические снаряды, ухватились за неподъемные гири.
Пантелей повисел, поболтался на брусьях, позавидовал пограничнику, который поднимал огромнейшую штангу. А когда тот сел отдохнуть, Пантелей — к нему. Устроился рядом, помялся, спросил:
— Если не секрет, сколько нарушителей вы задержали?
— Какой там секрет?… Ни одного, брат!
Пантелей недоверчиво покосился. Он приготовил было вопрос о том, как пограничник задержал первого, как второго, как третьего? А тут, на тебе — ни одного!
— Плохо, да? Служить и ни одного не взять! — сочувственно произнес Пантелей.
— Наоборот, хорошо! Значит, надежно прикрываем границу.
— А разве нарушители не пытаются?
— На то они и нарушители, чтоб пытаться. А наша забота в том, чтобы от их попыток был им убыток…
— Что ж выходит — не может быть нарушения границы? — удивился Пантелей.
— Может быть. В любой момент, на любом участке границы.
— Даже сейчас, когда мы тут?
— Даже сейчас, когда мы тут. Но ты не опасайся: мы тут, а служба идет, как ей положено идти.
— Понятно…
Пограничник отдал Пантелею свою фуражку, достал из длинного ящика, где хранилась штанга, наручные ремешки, надел их и подпрыгнув, повис на турнике. Раскачался и закрутил «солнце». В мундире, в брюках и сапогах!
— Вы прямо-таки мастер! — восхитился Пантелей, когда пограничник закончил упражнение и спрыгнул на землю.
— До мастера мне, как до неба, — переводя дыхание, сказал пограничник. — Ты вот погляди, что сейчас лейтенант Дашкевич делает.
Лейтенант Дашкевич схватился за перекладину и подтянулся пять раз одной рукой!..
