Чужой человек приходит ко мне,
Зажимает мне руки в тиски,
И я вижу, как жадно он пьет из меня
Остатки вина и тоски.
Чужой человек уходит назад,
За собой не оставив следа,
И я знаю, что этот чужой человек
Не вернется сюда никогда.
Я закончил песню и отложил гитару. Черный подумал и сказал:
- Хорошая песня. Неплохо поешь. А кто поет ее? Почему я ее ни разу не слышал?
- Потому не слышал, что этой песне уже тридцать лет. А пела ее очень старая советская рок-группа, «Наутилус Помпилиус».
- Не слышал о такой.
- Это и понятно. Когда они были на пике популярности, тебя и на свете не было.
И тут я увидел какое-то движение на площади, совсем недалеко от нас. Схватил винтовку и проговорил, прицеливаясь:
- А вот и наш «чужой в черном пальто».
Чужой человек носил черный плащ и зеленый противогаз-полумаску. Это был он – Седой, тот самый, что преследовал нас во время Катаклизма, тот самый, что попал вместе со мной почти год назад под воздействие контролера, и в котором я приобрел после этого злейшего врага. Это он – изгой Зоны, не нашедший в ней места. И теперь он шел, чтобы выполнить-таки свое задание, убить нас.
Седой, не говоря ни слова, поднял пистолет и выстрелил. Черный упал с криком. Седой развернулся и бросился в кусты, думая выманить меня на открытую местность. Не выйдет. Я выстрелил и попал. Седой как будто переломился пополам. И упал как подкошенный. Перебит позвоночник, понял я. Он жив, но парализован, так что никуда не денется. А пока надо проверить, как там Черный.
Я повернулся к напарнику. А он и не думал умирать! Посмотрел на меня достаточно бодро, поднялся, подобрал свой «Абакан» и спросил:
- Ты убил его?
- Он парализован, - ответил я. – Позвоночник перебит. Пойдем-ка.
Мы подошли к Седому. Пистолет валялся неподалеку, рука Седого беспомощно скребла по земле. Я подобрал пистолет и бросил далеко в аномалию.
- Зачем?.. – прошептал Седой еле слышно. – Дай застрелиться, Ворон, пожалуйста.
- Нет. Будешь валяться здесь и ждать своей участи.
- Не доверяешь мне? Не хочешь дать пистолет? Так застрели сам! Облегчи мои страдания! Я всегда боялся именно такой смерти, беспомощной, парализованной. Ты спасешь меня от боли, если добьешь!
- Ворон, добей, а? – предложил Черный. Пуля, казалось, не доставляла ему вообще никаких ощущений.
- Нет, - ответил я ему. – Однажды я уже спас твою жизнь, - это уже Седому. – Тогда, с контролером. Я нес тебя на себе, чуть ли не по всей Свалке. За такие спасения в Зоне обычно благодарны по гроб жизни. А ты создал себе образ врага – меня. А потом собирался убить, и сейчас тоже. Это твоя благодарность?
- Я ошибся, - прохрипел Седой. – Я тогда потерял память. А когда очнулся, меня долговцы убедили, что ты меня бросил, а они спасли. Добей, пожалуйста!
- Нет! – отрезал я и развернулся. Черный последовал за мной.
- Ну и уходи! Сдохни как собака! Чтоб ты гнил в течение двадцати лет! – донеслось до нас.
Черный вдруг учудил: развернулся и сказал лежащему:
- «Пусть твой первый день в аду длится десять тысяч лет и будет самым коротким».
(Это я уже потом узнал, что он, оказывается, цитировал, а тогда подумал - как это он до такого додумался?)
Мы снялись с лагеря и пошли дальше.
***
Вопли Седого преследовали нас еще долго. Скоро он замолк, и мы его больше не слышали. Может, решил не терять силы на бессмысленные крики, а может, умер… Мне было плевать. Меня интересовал другой вопрос:
- Что с твоей пулей? – спросил я у Черного.
- Она мне не мешает, - ответил он. – Я ее даже не чувствую.
- Совсем?
- Совсем. Как будто в меня и не стреляли. Между тем есть и рана и много крови. А пуля не чувствуется…
- Наверно, из-за того, что ты Носитель.
- Возможно.
Мы шли по дороге. Асфальт растрескался, кое-где проступали корни деревьев. Небо вновь было светлым, хотя совсем недавно оно было темным, как ночью. По обеим сторонам дороги стояли такие же гаражи, как и тот, в котором был устроен тайник. Вскоре гаражи закончились, пошли фабричные корпуса. Красные дома без окон по обе стороны дороги приводили в уныние. А вскоре и ландшафт стал меняться: стобы по обе стороны дороги были в основном повалены, большая часть заросла «ржавыми волосами». На дороге стали попадаться лужи «студня», а на фабричных корпусах появились разрушения – трещины, проломы в стенах. Казалось, огромный великан прошелся здесь. И Черный, похоже, знал причину разрушений. Он схватил меня за руку и скомандовал:
- Стоп!
Я послушно остановился. Черный стал осматривать улицу в бинокль. Он явно искал что-то, и, похоже, нашел.
- Ага, вот она.
Я не выдержал:
- Кто – «она»?
- Аномалия. «Смерч».
Точно! Я и забыл про «волчков» на площади, все из-за Седого, которого я только что оставил умирать…
- Она активная или дремлет?
- Кажется, спит. Все равно, надо аккуратно, а то еще проснется.
Мы медленно пошли по улице. Я уже явственно различал аномалию: серая трубка, протянувшаяся вверх на высоту трех этажей, лениво подрагивающая, чуть-чуть вращающаяся вокруг своей оси. По асфальту можно было проследить бывшие траектории аномалии: асфальт там был взрезан, стены вокруг корпусов напоминали зубы, вырванные через один.
Черный сказал очень тихо:
- Аномалия реагирует на звук. Надо быть очень тихим. Никаких резких движений и звуков. Иначе, - он провел рукой по горлу.
Мы подошли к аномалии почти вплотную. Она возвышалась над нами и казалась такой близкой, что до нее можно было бы дотронуться рукой. Однако делать этого ни в коем случае нельзя.
Я уже поверил, что мы смогли пройти мимо «смерча» успешно, да не тут-то было: Из слепой глазницы окна главного корпуса, возле которого и располагалась аномалия, с диким верещанием вылетел на нас такой же «птеродактиль», как и на станции. Он бросился на нас, но мы сместились в сторону в последний момент, и «птеродактиль» пролетел мимо. А самое плохое в том, что аномалия начала активизироваться. Скорость вращения постепенно увеличивалась, а труба становилась толще.
- Быстрее, бежим! – подтолкнул меня в спину Черный, и мы бросились к главному корпусу. Мы прыгнули в окно и оказались в каком-то цеху. А на улице творилось следующее:
«Птеродактиль» ничего не понял, и поэтому стал первой жертвой аномалии. «Смерч» раскрутился достаточно быстро и теперь двигался к тому, что двигалось быстрее всего: к «птеродактилю». Аномалия добралась до существа, и после касания «смерча» «птеродактиль» превратился в облако красно-бурой пыли. А аномалия уже направилась к нам. Асфальт под ней взрывался, стена вокруг фабрики разрушалась.
