Нет, ничего. Однако, «вполне возможно, мы вас потревожим в недалеком будущем, Макнолли». Когда я повернулся, чтобы уйти, он отчаянно что-то писал красным карандашом.
До конца года Налоговое управление никак не давало о себе знать, и к следующему маю мы с Джин практически о нем забыли. Однако летом я получил повестку.
Судебным разбирательством это не было. Судья отсутствовал, а при мне не было адвоката. Мы просто сидели в неудобных креслах лицом друг к другу. Упоминать имена особого смысла нет. Это была просто встреча для выяснения, нельзя ли все уладить без суда. Вероятно, потому, что судебные разбирательства требуют много времени и денег. Впрочем, держались они вполне корректно, но свелось все к следующему:
— Мистер Макнолли, у вас есть дом, автомобиль и счет в банке.
Счет в банке был не очень большой, о чем я и упомянул.
— Достаточно большой для человека без доходов. И мы можем доказать — да-да, до-ка-зать, мистер Макнолли, что за прошедшие два года вы потратили на покупку различных товаров почти тридцать тысяч долларов.
Мне оставалось только признать этот факт и выразить восхищение их обстоятельностью. Но их это ничуть не смягчило.
— Итак, мистер Макнолли, вы здесь именно по этой причине. Мы не видим смысла подвергать вас всем тяготам судебного процесса и сопровождающей его огласки.
Они ждали, чтобы я согласился с ними, и я согласился.
— В первую очередь, мистер Макнолли, нас интересует не точная сумма вашего дохода, хотя это крайне серьезный вопрос, который необходимо решить до того, как будет поставлена точка. — Тут я выпрямился в кресле. — Да, не столько сумма, мистер Макнолли, сколько источник. На кого вы работаете и как вы это делаете?
— Что делаю?
Они были очень терпеливы, подчеркнуто терпеливы.
— Как вы принимаете ставки, мистер Макнолли? Как вам передают ставки и как вы производите выплаты, когда выигрываете или проигрываете?
— Какие ставки? — спросил я с недоумением. — О чем вы говорите?
Если вам не доводилось видеть, как презрительно изгибаются коллективные губы, вы многое потеряли.
— Послушайте, мистер Макнолли. Да послушайте же! Мы все практичные люди. Нам известно, что у вас есть какой-то источник дохода. И узнать мы хотим — нам это крайне любопытно, — каким образом вам удается вести ваше дело без каких-либо средств связи?
Они помолчали, давая мне время осмыслить вопрос, после чего последовало:
— Мы будем с вами откровенны, сэр: мы в тупике. И настолько в тупике, что, возможно, мы могли бы договориться и разрешить вам уплатить вашу налоговую задолженность без применения каких-либо санкций.
Я засмеялся. Сначала засмеялся, а потом взвыл от смеха.
— Так, значит, это вы, — сказал я, — источник всех щелчков и треска, которые последнее время мы слышим в телефонной трубке! И, думается, вы источник всех тех легковушек и грузовиков, которые терпели поломки в пределах квартала от моего дома! И вы все-таки не установили, как я принимаю ставки и как произвожу выплаты. Побьюсь об заклад, что наш новый молочник и новый булочник из ваших!
Они дали мне посмеяться, но им это не понравилось. Один из федералов встал и грозно навис надо мной.
— Мистер Макнолли, для вас тут ничего смешного нет. Вы пришли сюда свободно и можете свободно уйти. Но в одном я вас заверяю: вы вернетесь сюда менее приятным и гораздо более официальным образом, как только мы передадим имеющиеся улики по инстанции.
Они все заметили, что меня это не обрадовало.
— Вы когда-нибудь задумывались, сэр, каково придется вашей жене и детям, если вам предъявят обвинения? Готовы ли вы понести наказание за то, что сознательно избегали уплаты налогов целых два с половиной года? Как бы вы там ни общались с сообщниками, вы не сможете вести игорное дело в тюрьме. Вы об этом подумали, мистер Макнолли?
Подоходный налог? Тут мелькнул один малюсенький шанс. Мне до жути не хотелось идти на это, но шанс есть шанс. Я знал, что не хочу впутывать Джин в то, что заварил. И детей втягивать в неприятности нельзя. Получат их сполна, когда станут взрослыми.
Федералы продолжали наседать на меня, а я продолжал размышлять. Малюсенький шанс все-таки лучше никакого. И тут они сами вывели меня из затруднения. Кто-то сказал:
— …и вы не можете сидеть тут и твердить нам, будто весь этот доход получали из воздуха.
Я перебил:
— Что вы сказали?
— Мы говорим о невозможности того, чтобы…
— Да нет. Чуть раньше. Что вы сказали про деньги из воздуха?
Коллективная ухмылка.
— Не будьте слишком уж буквальны, мистер Макнолли. Мы знаем, что у вас есть деньги, и мы хотим выяснить, где и как вы их получили.
И я им объяснил.
— Из воздуха, как вы и сказали. — Я вытащил бумажник. — Можете сравнить номера на этих купюрах. — И я протянул пачечку. — Получать деньги прямо из воздуха — наилучший способ. Никаких микробов.
Они взглянули на серийные номера, и сравнили купюры, и принялись визжать, как табун жеребцов, не получивших свое. И все еще визжали, когда я спокойненько ушел.
Возможно, они отпустили меня только потому, что я откровенно все выложил.
— Неважно, откуда они у меня, — сказал я на прощание. — Вы признали, что не можете отличить одну от другой. Если завтра вы придете ко мне домой, я вам покажу, откуда они взялись.
Один из них сказал, что у них есть другие улики, и в конце концов они меня застукают, пусть и через два года.
— Но разве вы не предпочтете выяснить все разом? Вы знаете, что я далеко не уеду, если попробую сбежать, а у меня и намерения такого нет. Дайте мне время все подготовить… нет, ни со мной, ни на меня никто не работает, если вы об этом подумали… и завтра вам все станет ясно.
Я не пытался оторваться от машины, которая следовала за мной до самого дома. Потом я уговорил Джин утром уехать с детьми к ее матери и выпил три банки пива, прежде чем сумел заснуть.
Утром я уже побрился, оделся и позавтракал, когда Джин и ребята укатили к бабушке. Я знал, что за ними увяжется какой-нибудь «хвост», но это и к лучшему. Не успела она выехать на улицу и скрыться из вида, как, точно по уговору, в бой вступила «морская пехота». Два невозмутимых человека, которых я прежде не видел. Зато я насмотрелся достаточно фильмов, чтобы определить кобуру под пиджаком.
Они были изысканно вежливы и вошли так, словно ступали по очень дорогим инкубаторным яйцам. Я выдал им дежурную улыбку и по банке пива на нос.
Они представились как Налоговое управление и Секретная служба, и я заморгал. Секретная служба- то тут причем?
Он мне объяснил.
— На Секретную службу возложена ответственность, — сказал он, — предотвращать и прекращать выпуск фальшивых денег.
Ну, я знал, что шанс был малюсенький. Мне оставалось только прогалопировать на лошади, раз уж я заказал седло. И я откашлялся.
— Что же, джентльмены, я пригласил вас сюда добровольно. Мне кажется, лучше будет распутаться с этим раз и навсегда. — Секретная Служба хмыкнул. — А наилучший способ — признаться во всем. Верно?
— Верно.
Я сунул руку в карман.
