Проснулся наш приезжий, спустился на шум. Сына он в глаза, понятное дело, не видел и решил, что это грабитель… Пытается помочь хозяину дачи, оттаскивает молодого парня…
И в этой кутерьме сын хозяина, замахнувшись на отца топором, попадает постояльцу по затылку. Смерть наступила моментально — много ли старику надо? Один удар…
Протрезвел сынок сразу, а отец и говорит: «Про него никто не знает, скажем, что не видели… А если кто из соседей приметил? Тогда — уехал! Потащили в сарай, там все сделаем!»
— А голову зачем в Кузыкинский парк отвезли?
— Хотели следствие пустить по ложному следу… Кстати, о сарае. Он незадолго до нашего приезда, позавчера, при невыясненных обстоятельствах сгорел. Не случайно, конечно, сома понимаешь…
С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЭКСПЕРТА…
— Чего ты пялишься на эту пулю? Пинцетом вооружился, лупой… Крутишь, понимаешь, вертишь, еще на зуб попробуй… Чего вещдок мучить, чего рассматривать — пуля как пуля! Обычная пистолетная пуля…
— Знаешь что?.. Давай гильзу поищем — оно вернее будет.
Разве так не бывает, что аксиома все равно вызывает недоверие. Конечно же, это не теорема, требующая доказательства, а знакомая всем истина — не знать ее стыдно, проверить невозможно. Вера верой, а как бы это удостовериться, потрогать рукой, пощупать.
Недавно Константину Снегиреву попался в руки неизвестный, из-за отсутствия обложек сильно потрепанный научно-популярный журнал. Зачитан он был не то чтобы до дыр, но все же изрядно. Края страниц от многократного прикосновения рук стали мягкими, бархатистыми… Под рубрикой «Это интересно» он прочитал следующее:
«При реставрации Кельтского собора искусствоведы столкнулись со странным явлением. Это было поистине открытием — за многие века толстые стекла высоких стрельчато-готических окон изменили самостоятельно свои размеры. Толщина стекол сверху, под крышей, уменьшилась, а снизу увеличилась. Сечение прозрачных листов по вертикали напоминает сильно вытянутую каплю. Специалисты пришли к выводу, что за многие века аморфное вещество окон под воздействием силы тяжести постепенно стекло вниз…»
Константин быстро забыл эту заметку — мало ли курьезов, но впоследствии нет-нет, да и вспоминал эту историю с собором. Тем более что в последнее время ему фатально не везло со стеклами. Три дня назад его вызывали в суд и допрашивали. Сам процесс вызова для криминалистов не страшен, но неприятен. Чего хорошего, когда приходится публично давать пояснения о материалах исследования, держать ответ о достоверности сформулированных выводов? Да еще существуют опасные рифы — ошибешься от волнения, применишь неправильно сложнопроизносимый термин или поставишь не в том месте ударение в словах: электронно-оптический эмиссионный микроспектрофотометр со сканированием луча в плоскости поляризации — тогда дело плохо. Наверное, ни один адвокат не преминет воспользоваться случаем, чтобы усомниться в компетентности такого эксперта и подвергнуть перепроверке его выводы. Глядишь, время потянется — рассмотрение дела перенесут раз, другой… Пока будут проводить повторную экспертизу в другой, может быть, более высокой, инстанции, процессуальные сроки содержания под стражей кончатся. За днем — неделя! Щелчок засова — и подозреваемый на воле.
Константину создавшаяся ситуация не нравилась. Ладно бы дело было запутанным, а то ведь выеденного яйца не стоит. Сначала поступило сообщение — неизвестный неведомо откуда произвел выстрел непонятно из чего. Пуля пробила окно квартиры, расположенной на девятом этаже, оставив две аккуратные дырочки во внешнем и внутреннем остеклении рамы, пролетела через комнату, ударилась в расстеленный на полу ковер, пробила его и, отскочив от паркетины, влетела в детский манеж, где смертельно ранила подвешенного на нитке пластмассового медвежонка. К счастью, всего за несколько минут до этого выстрела родители унесли ребенка на кухню.
В тот вечер дежурным экспертом был Снегирев. Вскоре после звонка дежурная группа была на месте происшествия — случай применения огнестрельного оружия в столице так редок, что внимание ему уделяется повышенное.
После того как все было сфотографировано, Константин приступил к главной операции — визированию. Сначала соединил ниткой все точки-отметины от пули по маршруту: окно, дырка в ковре, медвежонок, и попытался приблизительно определить место выстрела. Можно было предположить, что стреляли с одного из четырех балконов в доме напротив. Под подозрением были два балкона на двенадцатом и два на тринадцатом…
Константин свернул из листа обычной писчей бумаги трубочку и вставил в пробоины в стеклах. Бумага зашуршала, желая распрямиться, и прекратила раскручивание, только «споткнувшись» о зазубрины в стекле. Словно телескоп астронома, трубка задрала внешний край, находящийся на улице, к небу. Расстелив на полу газету, Константин встал на колени и, примостившись, посмотрел в трубочку-визир. По сравнению с «ниточным» этапом исследования ситуация прояснилась — в отверстие был виден балкон тринадцатого этажа и кусок пожарной лестницы, расположенной слева от него. Лестница принадлежала всем сразу и никому конкретно, так как находилась на ничейной территории. Дело было деликатным. Многое зависело от старшего эксперта-криминалиста капитана милиции Снегирева, от его предварительного вывода. Константин рискнул и указал на балкон квартиры, где к стене были подвешены хоккейные коньки.
В квартире проживала старушка с внуком. Мальчишке лет пятнадцать. Долговязый, модно одетый парень с прической, именуемой в сведущих кругах «взрыв на макаронной фабрике», с милицией говорить не захотел. Не сказал ни одного слова. Пришлось изъясняться с женщиной — в квартире оружия нет, никогда не было и, честное слово, никогда не будет.
О вражде между квартирами и речи быть не могло по одной простой причине — ни бабушка, ни внук не знали молодых супругов с полуторагодовалым ребенком.
Пришлось Константину сначала выдержать несколько недоверчивых взглядов со стороны коллег: что, ошибся? — а потом вместе с сотрудником уголовного розыска Никитой Комаровым сантиметр за сантиметром изучать поверхность пожарной лестницы. Ничего достойного внимания не обнаружилось. Оставалось одно — топать назад в квартиру пострадавших и в очередной раз смотреть на мир через отверстие бумажной трубки.
— Может, промахнулись? — с интонацией безысходности произнес Комаров и приник глазом к визиру.
— Стрелявшие — нет. Попали точно в стекло, а мы могли… — с сомнением буркнул Константин. — На особую точность рассчитывать не приходится. Трубочка — это тебе не лазер! Он для этой цели еще не применяется, а пропустить бы его лучик через пробоины, да совместить с дыркой в полу… При таких расстояниях между домами, не принимая в расчет баллистическую кривую, мы бы совершенно точно уперлись в место, откуда стреляли. Плюс-минус три сантиметра! А так… плюс-минус один этаж и по десять-пятнадцать метров в стороны. Считай сам… — Константин выдернул из отверстий трубку. — До того дома метров сто пятьдесят…
— Сто шестьдесят четыре. Я шагами промерял между стенами, когда в тот дом ходили.
— Ну вот! Видишь! Прийти к выводу, что стреляли именно из этой квартиры, а не с пожарной лестницы, нелегко…
Отъезд с места происшествия был суматошным — поступил другой вызов, а вечером пришла информация от местных розыскников из района — у этого мальчишки действительно винтовки не имелось и револьвера тоже, но школьным товарищем и соседом по парте у него был сын известного в стране
