остановилось на Фридрихе Барбароссе. «Он не умер. Он просто спит в горах Тюрингии. Он сидит меж шести рыцарей за каменным столом в ожидании того дня, когда надо будет объединить Германию, дабы дать ей первое место в мире» — немецкая легенда XVI века элегантно останавливает поисковые работы в толще времени и одновременно оставляет немцам недвусмысленную надежду. А мы в очередной раз становимся свидетелями, как правда искусства одерживает победу над правдой жизни и вносит существенные поправки в трактовку истории. История Германии, грезящей величественным объединением, чуть ли не чудесным образом воспринятым от императора-харизматика, — это на самом деле история все большего дробления. Спустя столетия после объединительного усилия Карла Великого, в XVIII веке (а это — эпоха романтизма, эпоха сколь неожиданного, столь и прекрасного подъема национальной гордости и достоинства немцев, эпоха, одухотворенная идеей собирательства под сенью Иггдрасиль — древа жизни национальной культуры), так вот, в это счастливое для национальной культуры время германская империя остается самым «лоскутным» европейским государством: на ее территории располагается около 360 независимых государств и княжеств. Еще два века спустя Германия отказалась и от «спасительной» монархической идеи во время революции 1918 года, а потом залила Европу кровью ради мании национального величия Нибелунгов. Результат все тот же: привычная уже раздробленность. Поэтому есть опасения, что император Барбаросса в глуши гор Гарца дошел до полного окаменения тролля. Груз ответственности за пророчество, тяжесть сокровища Нибелунгов слишком велики для этого исторического персонажа. Ничто их не роднит, кроме случайного совпадения во времени. Кроме исторической поступательной необходимости. Или приговора избранности? Но это, в общем-то, одно и то же…
По приговору времени и литературы именно Фридрих Барбаросса оказался под властью сокровища Нибелунгов, это оно тащило его и правило им, лишая собственной логики и воли. Вопреки ожиданиям этот император был далек от идеала спасителя нации, но образ императора, согнутого под бременем рокового сокровища, достоин отдельного романа — вполне в духе средневековой куртуазии: «рыцарь, которого влекло сокровище». Нет, роман этот даже перерастает свое время и приобретает оттенок неуловимости и утраты, присущий скорее эстетике романтизма — «рыцарь, который каждый раз упускал сокровище». Попробуем еще раз оживить императора.
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой мы знакомимся с неким рыцарем и становимся свидетелями его обручения
Тайный и трепетный момент обручения, когда рыцарь кольцует свою изящную голубку, берет в плен ее прозрачный розовый пальчик — необходимый узелок куртуазного романа. Колечко — залог любви, символ обета. Будет и у нас колечко.
Впервые наш герой появляется на исторической сцене в 1152 году. К этому времени он — сложившийся рыцарь, ибо единственная наука, которую он «постиг с крайним воодушевлением», — военная. Внешность у него самая заурядная — ростом невысок, зато коренаст, шевелюра его негуста, разве что борода — ярко-рыжего цвета — останавливает на себе внимание. Избранница его, белокурая немка Адельгейда фон Фобург, действительно стройна, однако причиной тому, вероятно, бездетность, но отнюдь не юность. Оба они по меркам своего времени немолоды — рыцарю почти тридцать — и женаты, наверное, лет уже десять-двенадцать. В этом возрасте истории многих его современников начинали клониться к закату, и наш роман мог завершиться уже здесь.
Однако ж судьба неожиданно переписывает историю нашего героя, проговаривая всю его прежнюю жизнь скороговоркой предисловия. Ибо рыцарь наш — принц. Что не редкость в куртуазном романе. А также в раздробленной Германии середины XII века, где почти каждый крупный дворянин — уже принц. Как это часто случается в романах, вдруг умирает старый король — Конрад III. Королевский престол в Германии — выборный, что неимоверно накаляет обстановку. У Конрада есть собственный сын. У империи — немало доблестных сынов. Но вдруг проносится слушок, что на смертном одре старый император успевает прошептать имя преемника — Фридриха Швабского из рода Гогенштауфенов — нашего рыцаря. Допустим, что это капризной истории понадобился простой, ничем не примечательный принц — родственник двух враждующих из-за престола фамилий — Вельфов и Штауфенов. Человек с твердой волей, навек воспринятыми ценностями, без особых фантазий и не чуждый вполне объяснимой слабости — очарования властью.
Среди сокровищ Нибелунгов много было прелестных вещиц и таинственных диковин. Однако ж внимание сосредоточивается на одной. На ней единственной замкнется отныне национальная имперская идея. Это — золотое кольцо карлика Андвари, кольцо могущества. Кольцо — овеществленная магия власти. Но Андвари наложил на него проклятие — кольцо завладевает жизнью каждого, кто завладевает им.
Вот, наконец, и колечко, каким обручается наш Фридрих. И, влекомый предназначением, преображается сам и преображает своей властью империю. Достойна ли страна своего монарха, очарованного могуществом? Нет. Это страна неверная, развращенная многочисленными поместными князьями: Германия поделена по национально-территориальному признаку, она только номинально подчинена императору. Деньги, налоги, земли, власть, право — все сосредоточено в руках местных сеньоров. Мелкие вассалы — в прямой зависимости от них же. Фридрих стягивает расплывшуюся фигуру Германии тугим корсетом имперской централизации — железного юридического послушания и экономической зависимости. Щедрою рукой он передаривает, пережалует старые земли, нарушая этнические границы. Он делает ставку на крупных сеньоров — это его верные люди, их немного, и в случае чего известно, как их можно взнуздать. Фридрих издает указы о запрещении дробления ленов по наследству или по какой другой причине. По всей Германии строятся замки, принадлежащие Штауфенам. Он вводит институт прямого королевского правления и инвеституры. В немецких провинциях появляется новая административная должность — представитель императора. Представители императора в спорных случаях «присматривают» за землями, утратившими прямых наследников и отторгнутыми за неуплату долгов и налогов. Императорские «назначенцы» собирают налоги в карман главного государственного суверена. Они же от имени императора инвестируют регалиями и землями тех, кого считают достойными в центре, а не на местах. Они отправляют правосудие именем главного господина страны, пренебрегая юридическими правами местных властей. Вот теперь между королем и его землей никто не стоит и он, по праву хозяина, сжимает ее кольцом своих объятий…
Что же касается белокурой окольцованной голубки, то настал и ее черед. Героине «Нибелунгов» снится, будто сокол, ею выкормленный и взращенный, гибнет на ее глазах. Мать говорит ей: «Лишишься ты своего суженого и богатства своего»… И впрямь. Монарху потребны наследники, поэтому история неплодной Адельгейды здесь кончается — разводом без выплаты компенсаций. Фридрих берет новую жену — Беатрис Бургундскую. Точнее, его кольцо втягивает в круг своей власти, заключает в объятья империи завидную добычу — Бургундию, часть шаткого, неверного «наследства Лотаря».
Этот брак еще неотвратимей привязывает короля Фридриха к роковой истории Нибелунгов. Ибо жена Зигфрида, завоевателя сокровища, — родом из Бургундии. Бургундцы завладеют кладом, и к ним прирастет имя Нибелунгов.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой герой, возжелавший пойти под венец, вступает на зачарованную землю
Сюжет «Песни о Нибелунгах» движим женщиной. Силою своего предчувствия Кримхильда призывает Зигфрида, обладающего столь могущественным кладом и столь исключительными качествами, что кажется навсегда канувшим в мифологическое вчера. Силою своей пленительности Кримхильда приводит героя к венцу. Силою своего почитания она создает вокруг избранника поле невиданного накала злобы и зависти. Это она метит на спине возлюбленного уязвимое место и становится невинной виновницей его гибели. Момент венчания, описанный в романе, с одной стороны, с истинно куртуазной живостью, а с другой — со свойственной немецкой культуре обстоятельностью и даже помпезностью, приводит в движение
