Высокая створка окна была приоткрыта. Портьера была отодвинута. Теплый воздух чуть трогал тяжелую ткань. Столик, свечи, хрусталь, ковер, халаты, кровать. На постели стояла на четвереньках, спиной к окну, герцогиня. Маркиз сидел вытянув ноги и откинувшись к высокой спинке. Голова герцогини была у него между ног. Волосы рассыпались по плечам, стекая шелком на шелковое белье. Рука маркиза лежала у нее на шее.
Принц стоял на коленях сзади, держал герцогиню за талию и мерно и глубоко двигался. Пэджет смотрел, как с каждым движением чуть заметно колышется грудь, и ему все больше хотелось убить их всех. Он сидел на дереве минут пятнадцать, и все это время картина за окном не менялась — только маркиз закинул глаза и положил ей на голову обе руки.
Затем она распрямилась — волосы, мерцая в свечах, рассыпались по спине. Маркиз скользнул под нее, она склонилась над ним, принц подождал, и они задвигались все втроем. Пэджет сполз и рухнул в траву.
В пяти кварталах от Жасминного дома Пэджет обнаружил какую-то слежку. После заката в городе местами было просто опасно, но Пэджет в такие места никогда не совался (во всяком случае, сам). Здесь, где солдаты городской охраны шатаются круглые сутки, нападения можно было не опасаться, но до дома было еще идти. А там, хотя район совершенно пристойный, солдат видели реже, а шпаг гарнизона подавно. Не хватало получить дырку (золота Пэджет с собой, разумеется, не носил).
Пэджет прикинул, что за углом, на улице Четырех династий, можно скользнуть в переулок и перебежать на улицу Бархатной розы. В той части города он разбирался гораздо лучше, знал там человек шесть, и в крайнем случае можно было спастись таким образом. Пэджет взялся за шпагу и ускорил шаг.
Когда он проходил безжизненный дом маркиза, преследователи разделились — двое перебежали на противоположную сторону. Луна была слабой, и никаких деталей Пэджет разглядеть не мог. Прохожих в такое время не было даже здесь — здесь обычно передвигались в каретах, в носилках, реже верхом, а гулять в городе после заката будет разве полный дурак.
Пэджет свернул на улицу Четырех династий и побежал. Вот спасительный переулок — Пэджет скрылся во мраке, помчался, споткнулся, сумел удержаться, вылетел на улицу Бархатной розы, замер как вкопанный. Справа из какого-то переулка возникли фигуры. Сразу заметив Пэджета, они бросились наперерез, обнажая на ходу шпаги. Путь домой здесь был отрезан.
Пэджет бросился влево. Если успеть добежать до площади Четырех ветров, можно будет спастись в трактире чуть дальше. Трактиру, который содержал какой-то угрюмый толстяк, была жалована привилегия держать свет круглые сутки. Больше здесь ничего подобного не было, и этим постоянно пользовались солдаты и шпаги, коротая ночные дежурства. Пэджет рванул к площади, краем глаза заметил, справа в проезде, карету, и уже выбегая на площадь, сообразил, что узнал этот голос, который негромко воскликнул: «Вот он!»
— Ах ты сука! — Пэджет рассвирепел. — Нет, только подумать!
Его обуяло такое бешенство, что он едва не бросился назад на улицу, чтобы задушить эту тварь. Обогнув эшафот, он увидел, что путь к трактиру отрезан также — маркиза, похоже, наняла целую роту. Налево, к Дворцу, дороги не было тоже, и бежать оставалось только направо, по улице Восточного ветра. Пэджет помчался как только хватало сил.
Чистота и порядок закончились очень быстро. Через пять минут Пэджет оказался в обычном вонючем районе, где по углам шатались какие-то тени, в кабаках гремело ночь напролет без каких-либо привилегий, проститутки приставали назойливо как противные мухи. Спасаться в таких кабаках одинокому дворянину было просто опасно. Иной раз Пэджет и сам бывал счастлив сунуться в такой вот притон и поразвлекаться как пристало высшему свету, в компании трех-четырех шпаг, с тремя-четырьмя наемными на всякий случай, дежурными у дверей. Если он сейчас завалится туда как есть, его, мягко говоря, не поймут.
Задыхаясь, Пэджет выбежал на пустырь и остановился. Бежать дальше сил уже не было. Сердце стучало в горле, в ушах, в глазах. Пэджет терял контроль над происходящим — он даже не понимал где находится, был это город или уже не город. За пустырем виднелся забор. Облизав колючим языком пересохшие губы, Пэджет бросился через пустырь и побежал вдоль забора. Уже чуть ли не теряя сознание, заметил распахнутую калитку, ворвался во двор, слетел с ног и упал в навозную кучу.
За забором послышались голоса. Сначала они перекликались, потом приблизились. Через пару минут раздался глухой стук копыт, скрипнуло колесо кареты.
— Я предупреждал, госпожа. Брать его надо было не так. Брать его на проспекте было просто глупо.
— Не твоего ума дело, кретин. Тебе заплачено, и заткнись. Брать его надо было не так... И как же теперь его брать? Где теперь его брать, одного? Один он теперь только там, не понимаешь, осел? Чтобы через десять минут он был здесь!
Мужские голоса удалились. Пэджет осатанел. Он вскочил с кучи и, не отряхиваясь, заметался вдоль забора. Он уже снова подбежал к куче, чтобы забраться и перелезть, как вспомнил про распахнутую калитку. Он вылетел на пустырь. В десяти шагах от забора стояла карета с приоткрытой дверцей. Было спокойно и тихо. Пэджет огляделся и даже узнал эти места — еще днем вон там, слева, под монастырской стеной, была драка с гвардейцами. В вечерней тишине разнеслись вопли пьяной ватаги. Пэджет перевел дух и подошел к карете.
— Какая приятная, приятная встреча! Гуляете? Какой сегодня замечательный воздух, маркиза! — Пэджет вспомнил издевку, в тот вечер у маркиза де Мерибор. — Прошу вас, — он распахнул дверцу.
Маркиза дернулась вглубь кареты. Пэджет схватил ее за колено.
— Но куда вы, куда? Вы что, пытаетесь спрятаться? Убежать? Откуда, куда? Взяли на себя такой труд, пошли на такие траты? И теперь что, в кусты? Маркиза, где логика?
Она выхватила из темноты какой-то предмет. Пэджет еле успел отпрянуть, вцепился в запястье. Маркиза вскрикнула, кинжал выпал и воткнулся в упругую глину.
Несколько секунд Пэджет растерянно смотрел на кинжал. Маркиза дернулась, вырвалась — Пэджет ударился в дверцу — бросилась прочь.
— Лейрак! Ко мне! Лейрак, сволочь! В чем дело? В чем дело?
Пэджет догнал ее без труда, дернул за платье, свалил наземь.
— В чем дело? Ты что, сука, меня хотела убить? Что за бред?! Ты что, меня хотела убить, я не понял?! Не молчи, сука, ну!
Она ударила его по лицу. Пэджет огляделся — фигуры в плащах бежали к карете. Он схватил маркизу в охапку и поволок к забору. Она билась, кричала, но осатаневший Пэджет справился бы сейчас с целой ротой. Затащив маркизу в калитку, он подволок тело к куче, головой вперед, ударил по шее, поставил на четвереньки, стал задирать платье. Проклятые ленты, крючки, юбки, оборки — Пэджет разорвал все что мог, обнажил ягодицы, сорвал завязку штанов, свирепо вошел — маркиза с хлюпаньем воткнулась головой в навоз. Он бил ее так, что жижа под головой каждый раз хлюпала громко и ясно. Вокруг кучи собрались наемные.
— Лейрак... — Маркиза сплюнула, закашлялась, застонала. — Лейра-а-ак!..
— Да, госпожа?
— Убейте его! Убейте! Ну, убивайте! Что вы стоите, в чем дело?! Я за все заплатила!..
— Госпожа, нам было заплачено, это верно. Но только за то, чтобы мы доставили к вам барона.
— Ах ты сволочь! Сволочь!
— Барон, как видите, м-м-м... Находится рядом с вами. Наша задача, таким образом, м-м-м... Я рад, что мы оправдали ваше доверие и затраты.
Как Пэджет добрался домой, он не запомнил. Приказал горячую ванну, выпил залпом бутылку (утренний гостинец виконта), долго лежал, пытаясь что-то сообразить. Потом долго лежал в воде, пока она не остыла, потом снова лежал на кровати, вяло поглядывая на часы.
Когда пришел виконт де Меддой, справиться о ходе выздоровления, Пэджет даже не помнил, что отвечал. Виконт, как обычно, сообщил все окрестные новости, затем, как обычно, детали очередного мероприятия (кто был; что пили; кто, как обычно, держал графиню за бедра; кто поддерживал спереди; какие у графини возбуждающие панталоны в сиреневый ромбик; кто подстраховывал сзади; во сколько он сам проснулся; почему мог проснуться на улице без белья), затем о планах на завтрашний день и что надеется, что барон, как обычно, не бросит соседа в ночном одиночестве. За полчаса виконт выпил две
