– Ну, крупные сосуды и сухожилия не задеты, так что без кройки и шитья обойдемся.
Голос отливал бронзой. Холодные руки взяли мое запястье, и я следила, как шипит баллончик с антисептиком, как щурится видимый мне глаз Ленгли. Бинт, прикосновения – и холодные пальцы, и горячее дыхание на коже руки.
– Кошмар, сколько крови, – процедила она, рассматривая рану. – Какое у тебя протромбиновое время?
Я молчала. Кровь уже останавливалась.
– Второй комплект посуды тебе точно бы не повредил. Тебе нужен кто-то рядом, Аянами. Кто-то, кто перевяжет тебя.
Бинт ложился ровно и в меру туго, рана отзывалась болью на движения Аски.
– Ты, конечно, можешь жить в медблоке… Или выписать себе Майю, но это не дело, – Ленгли осмотрела результат своей работы, но руку не отпускала. Ее пальцы нагревались.
«Я теплее ее».
– Вот скажи мне, что ты последнее сделаешь, когда поймешь, что вот оно – все, совсем все?
«Она не сказала – „поймешь, что смерть за плечом“».
Аска смотрела на меня, расстояние было неловким, и она все еще держала мою руку. Кожа под бинтом, около бинта – да вся рука до локтя уже горела огнем.
– А-я-на-ми.
– Да?
– Что ты сделаешь последним?
– Сдам полномочия модератора, – ответила я и уточнила: – На форуме.
Она нахмурилась:
– Это шутка?
– Нет. Да.
В кухне стало тихо. Аска серьезно смотрела мне в глаза, я ждала, когда утихнут боль и жар, и казалось: вот оно – оправдание, чтобы раньше поставить укол. Потом Ленгли наклонилась и поцеловала бинт – на тыльной стороне моей ладони.
– Что… Что ты делаешь?
– Ничего. Говорят, так заживает быстрее, – ответила она и поднялась. – Вставай, идем пить чай.
Только сейчас я поняла, что слышу свисток чайника.
– Ерунда какая-то.
Аска старательно принюхивалась к пару, и я все надеялась, что она поймет этот аромат: белый чай и немного бергамота – совсем немного, чтобы раздразнить обоняние. Завитки пара убаюкивали, хотелось немного вздремнуть, потому что уже наступило завтра, потому что темы для разговора становились все более пустячными.
– М-м, на вкус лучше, чем казалось.
Я моргнула: Ленгли отпила из чашки и жмурилась. Она держала ее за ручку всеми пальцами, и только указательному не нашлось места под завитком – от этого казалось, что Аска держит пистолет.
– Я рада.
– А Синдзи понравилось?
– Понравилось.
Она улыбнулась и снова поднесла чашку к губам.
– Мы такой диалог пропускаем – м-м-м – замечательный! – сказала она. Верхняя губа у нее блестела от пара. – «Как ты догадалась, что я ему предлагала этот чай?» – «Коробка открытая, но едва початая. Ты угощала гостя» – «Возможно, это была Майя» – «Ибуки предпочитает желтый или зеленый чаи»… Что?
Я смотрела, как она дурачится, и не понимала ее. Где-то произошла ошибка, что-то не так. Почему она такая? Какая она должна быть? Почему она все время…
Другая?
– Не напрягайся так, – посоветовала Аска. – Я всего лишь хочу сказать, что с тобой просто. И весело…
«Я подпустила его к тебе».
– …с другой стороны, мужчинам такое не нравится. Им страшно, когда их не просто видят насквозь, но и сообщают об этом в лоб.
«Я всех вижу насквозь. Кроме тебя»
– Так что не упусти Синдзи. Он уникум, – сказала Аска и цокнула языком. – А то в этом лицее тебя за женщину держат только некоторые ученики. Ну и Акаги вспоминает, когда ты садишься в гинекологическое кресло.
– И Нагиса, – сказала я, глядя ей в глаза.
«Игра? Издевка? Что она скажет?»
– И Каору, – согласилась Аска. – Но там другое.
«Другое… Другое». Пульс в раненной руке стал ударами. Аска посмотрела на меня и вздохнула:
– Аянами. Давай загрузим тебе надпочечники в другой раз? Успокойся, у тебя адреналин скоро из ушей закапает.
Она издевается. Ее тон – стального цвета, уже не бронзовый, но я понимала, что она обходит тему. Уклоняется. Прячется.
Извиняется.
– Я спокойна.
– Укол?
– Да. Уже пора.
– Ай-кью – это пустые цифры.
– Пустые значения, – наставительно исправила Ленгли, не оборачиваясь. – Согласна, у них даже размерности нет. Но ты же не станешь спорить, что за интеллектом стоит много большее?
Не стану. Я хочу спать, но Аска копается в моем компьютере и философствует. Я подтянула подушку выше и села. Экран монитора был далеко, я видела только меняющиеся цвета и движение, когда Ленгли скроллила страницы.
– Что например?
– Уважение – причем, заметь, взаимное. Понимание. Отношения.
– Отношения строятся между разными людьми.
– Ай, перестань! Тогда выписывай меня из людей, потому что, заводя парня, я чувствую себя зоофилкой.
«У нее отношения с работой», – подумала я. Под одеялом рядом с рукой лежал телефон, и мне хотелось написать что-нибудь Икари-куну: разглагольствования Аски странно на меня действовали. А еще я хотела планшет, чтобы лежа под одеялом открывать браузер, смотреть новые фото, смотреть, как меняются времена года у других людей – по всему миру.
Даже странно, что я не подумала об этом раньше.
Завтра закажу себе планшет, решила я. Я знала, что потрачу полдня на изучение предмета, на выяснение того, какая функция мне нужна, а какая – нет. «Можно проще. Можно попросить Синдзи помочь с выбором».
Завтра – то, которое уже сегодня, – обретало смысл, и мне это нравилось: и «завтра», и «смысл».
– Ты там или спи уже, или давай разговаривать, – потребовала Аска, и я увидела на мониторе экран выключения системы. – А то лежишь и улыбаешься. Ну-ка, руки из-под одеяла!
– Твой идеал – Каору, – сказала я.
– Что?
То, Ленгли. Ты его не предскажешь, не изучишь. Он всегда тебя удивит, всегда найдет ключ – даже если ты выдернешь замок из-под его носа. Тебе только и останется: успевать, успевать, успевать.
Мы молчали, потом она встала.