рода тишина наступила в классе.
Бейли стоял онемевший, его рот был широко раскрыт.
- Молчание признания вины, Бейли? - спросил Лайн, наконец, повернувшись к парню.
Бейли встряхнул головой в безмолвии. Джерри почувствовал, что и его голова тоже встряхнулась, объединившись с головой Бейли в молчаливом отрицании.
- О, Бейли, что мы можем с этим поделать? - сказал Лайн, снова повернувшись к классу, его голос дрожал в печали. Класс молча поддержал Лайна в его борьбе с плутовством, с жульничеством и еще, бог знает, с чем.
- Я не плут, Брат Лайн, - сказал Бейли скрипящим голосом.
- Но посмотри фактам в глаза, Бейли. Твои отметки – каждая не ниже, чем «А». Каждый тест, каждый письменный ответ, каждое домашнее задание. Только гений способен на такое представление. Ты претендуешь на то, чтобы быть гением, Бейли?
Играясь с ним:
- Я могу допустить, что только ты можешь им выглядеть – эти очки, подбородок, отмеченный ямочкой, взъерошенные волосы…
Лайн ходил перед классом, метая свой подбородок то влево, то вправо, ожидая того, что класс одобрит его позицию, как всегда отреагировав смехом. И по классу прокатился смешок. «Эй, что здесь происходит?» - гадал Джерри, когда смеялся вместе со всеми. Потому что Бейли где-то так и выглядел: этакой карикатурой на гениального ученого в каком-нибудь старом фильме.
- Бейли, - сказал Брат Лайн, окончательно повернувшись к нему, когда смех полностью прекратился.
- Да, - жалко ответил Бейли.
- У тебя нет ответа на мой вопрос, - он не спеша подошел к окну и внезапно поглотился происходящим на улице: желтые сентябрьские листья большим хороводом шуршали по земле.
Бейли одиноко стоял перед классом, словно в ожидании стартовой команды на футбольном поле. Джерри ощутил горячий прилив крови к щекам. Глубокое волнение откликнулось частыми ударами сердца.
- Ну, Бейли? - последовало от погруженного во внешний мир стоящего у окна Лайна.
- Я не плут, Брат Лайн, - сказал Бейли, с броском тока в голосе, словно тот был в стойке перед низким стартом.
- Тогда, как ты подсчитываешь все свои «А»?
- Я не знаю.
Брат Лайн резко оглянулся:
- Ты в порядке, Бейли? Все те «А», что означают твое совершенство. Это ответ, Бейли?
На первое время, Бейли смотрел на класс, как в пустоту, в безмолвном воззвании, в полном удивлении, потерянно и заброшенно.
- Только Господь Бог совершенен, Бейли.
Шея Джерри начала болеть. И его легкие рвались. Ему стало сильно не хватать воздуха, словно после удара под дыхало. Он хватал его, осторожно, не шевеля мышцами. Ему хотелось быть невидимым, быть не здесь, не в этом классе, а снаружи, на футбольном поле, уводить мяч в сторону в поиске приема.
- Ты сравниваешь себя с Господом, Бейли?
«Заткнись, Брат, заткнись, кусок дерьма!» - молча кричал Джерри.
- Господь Бог совершенен, и ты совершенен, Бейли, разве это не предполагает что-либо в тебе?
Бейли не ответил, в его глазах было полное недоверие. В классе воцарилась чрезвычайная тишина. Джерри расслышал гудение трансформатора в электрических часах, висящих за спиной у класса – он никогда раньше не думал, что электрические часы могут как-то звучать.
- Другая альтернатива, Бейли, когда ты не совершенен. Конечно же, ты далек от совершенства, - голос Лайна стал мягче. - Я уверен, что ты не будешь искать в моих словах святотатство.
- Это правильно, Брат Лайн. - сказал Бейли, с облегчением выдохнув воздух.
- Желаешь уйти в сторону только лишь с одним своим подтверждением, - в голосе Лайна рисовался блеск и триумф, словно это было важное открытие. - Ты плут!
В этот момент Джерри возненавидел Брата Лайна. Он мог вкусить ненависть из собственного желудка. Она была кислой, грязной и горелой.
- Ты плут, Бейли, и лжец, - слова звучали ударами бича.
«Ты – крыса», - подумал Джерри. - «Ублюдок».
- Эй, что он себе позволяет, - чей-то затерянный голос с задних столов разбил тишину.
Лайн огляделся:
- Кто это сказал? - его мокрые глаза снова заблестели.
Зазвенел звонок, урок закончился. Ноги зашаркали, когда все из-под себя начали выталкивать стулья, готовясь покинуть это жуткое место.
- Подождите минуту, - сказал Брат Лайн мягко, хотя для многих его слова были неподъемной ношей. - Никто ни с места.
Все снова расселись по своим местам.
Брат Лайн посмотрел на всех с какой-то жалостью к ним, качая головой и с суровой мрачной улыбкой на губах.
- Вы – несчастное дурачье. Идиоты. Ну, и кто же из вас здесь сегодня был лучшим? Самым храбрым? - он положил руку на плечо Бейли. - Джордж Бейли, вот кто. Он, отрицая свое плутовство, сумел противостоять моему обвинению. Он стоял на своей земле обеими ногами! А вы, джентльмены, вы сидели здесь и самодовольствовались, позволили этому случиться, и дали мне продолжить. Вы на какой-то момент превратили этот класс в Нацистскую Германию. Да, да, кто-то, наконец, выступил в защиту: «Эй, что он себе позволяет?» - а дальше, понизив голос. - Слабенький протест, такой ничтожный, и такой запоздалый.
В коридоре шаркали ноги, ученики следующего класса ждали, когда им дадут зайти внутрь. Лайн игнорировал шум за дверью. Он повернулся к Бейли, коснулся его макушки указкой, словно награждал его рыцарским титулом.
- Ты был молодцом, Бейли. Я горжусь тобой. Ты прошел неплохую проверку и был по-своему прав, - подбородок Бейли поднялся выше. - Конечно же, ты не плут, Бейли. - в его голосе проступила отеческая нежность. Он повернулся к классу. Этот поворот означил большее, чем все успевшее произойти сегодня в помещении класса Брата Лайна. - Твои одноклассники остались в стороне. Они сегодня жульничали, плутовали и усомнились в тебе, а я нет.
Лайн направился к своему столу.
- Свободны, - сказал он с презрением в голосе. Ко всем.
7.
- Что ты тут делаешь, Эмиль?- спросил Арчи, с веселым задором в голосе. С веселым задором, потому что было вполне очевидно, чем занимался Эмиль Джанза – он сливал бензин из машины, наблюдая струю в стеклянном сосуде.
Эмиль рассмеялся. Он также был рад, что Арчи мог застать его за таким занятьем.
- Я пришел за недельной порцией бензина, - сказал Эмиль.
Машина, запаркованная в дальнем конце стоянки около школы, принадлежала пожилому джентльмену, которого звали Карлсон.
- Что будешь делать, если Карлсон придет и увидит, как ты сливаешь у него горючее? - спросил Арчи, хотя знал ответ. А Эмиль его и не искал. Зная Арчи, он оскалил улыбку. Карлсон никогда ничего не предпринимал, что бы не произошло. Он был кротким и слабохарактерным, и по возможности, никогда не вовлекался ни в какие неприятности. Немногие могли пренебречь Эмилем Джанзой, независимо от того,