грустных мыслей. А то ты, как писать закончил, что-то опять скис.
Где сценаристы берут продюсеров, Андрей представлял себе плохо. Он решил пойти посоветоваться к Мите. Все-таки он актер, хоть и безработный, и должен ориентироваться в мире кино.
Андрей с грустью и сердечной болью вошел в квартиру, где жил когда-то с Ниной. Слишком многое здесь напоминало ему о ней. Шкаф, в котором он хранил свои вещи, стоял на прежнем месте, дверь, которую Андрей смазал когда-то, не скрипела. Он несколько раз открыл и закрыл ее. Значит, здесь он не схалтурил. А вот и тот телевизор, которому она так радовалась. Но что-то неуловимо изменилось.
Андрей обратил внимание на странную вещь. Теперь, когда здесь жил Митя, мужчина пьющий и одинокий, квартира приобрела более обжитой вид. В ней даже появился какой-то намек на уют. Митя развесил по стенам портреты своих любимых актеров, писателей и режиссеров. Странным образом Владимир Набоков соседствовал здесь с Майклом Дугласом, а Анна Ахматова с Вупи Голдберг. Везде было чисто, пыль не свисала клочьями, как когда-то при печальной Нине.
Известие о том, что Андрей написал сценарий, Митя встретил критически. Мало ли на свете графоманов, теперь вот один из них добрался и до него. Сейчас ему придется, борясь со скукой, выслушивать очередной опус с претензией на оригинальность, а потом выдавить из себя ничего не значащие слова одобрения. Митя в последнее время находился в таком унылом состоянии духа, что ему ничего не нравилось, особенно в области литературы и кино. Он всегда очень резко высказывался о том, что вызывало его раздражение, но ругать произведение в лицо автору — это выше его сил.
Он неохотно, даже с какой-то брезгливой улыбкой, взял в руки пачку отпечатанных на машинке листков. Ему хотелось уйти с ними куда-нибудь, спрятаться от беспокойных темных глаз Андрея. Но через несколько страниц он забыл о них. Его увлекла странная история про русалку и американца в Крыму. Митя даже распереживался в какой-то момент, вернется Морин к Дэну или не вернется. И когда она появилась из шелковых волн Эгейского моря, лицо Мити расплылось в глупейшей улыбке.
— Здорово! — неожиданно произнес он.
Андрей словно засветился изнутри. Он не предполагал, что будет так зависеть от чужого мнения.
— Это надо снимать! — заявил Митя. — Эх, жалко Нинки нет, она бы на главную роль пошла.
— А ты на роль Дэна.
— Нет, Дэн должен быть загорелым блондином с простодушным лицом и ослепительной американской улыбкой. Как с рекламы пасты «Колгейт». Я не гожусь. А вот режиссером этого фильма я бы с удовольствием стал. Я прямо представляю: море, неправдоподобно яркое небо и девушка с зелеными волосами, которая боится, что ее съедят. Надо искать продюсера. Знаешь что, у меня есть несколько людей на примете, которые могли бы нам помочь.
— Как мы будем действовать дальше? — спросил Андрей, окрыленный одобрением Мити.
— Я тебе позвоню. Не волнуйся, у нас все будет о'кей. Сюжет у тебя действительно оригинальный. Я думаю, что такая романтическая и волшебная история сейчас может заинтересовать. У меня есть еще одна идея — почему бы нам не попробовать найти спонсоров среди туристических фирм? Ведь, если съемки будут в Греции, это привлечет туда туристов. Только обязательно эту фирму надо будет упомянуть в титрах.
Услышав слово «титры» Андрей представил свой фильм на экране с Ниной в главной роли. И почему-то он сразу же поверил в осуществление своего замысла.
Андрей заканчивал лекцию, когда в дверь просунулась голова Вадима. Он суетливо делал Андрею какие-то знаки.
«Что случилось? Кто-то заболел!» — испугался он.
— Извините, — сказал он студентам и вышел в коридор. — В чем дело?
— С тебя причитается! — лукаво усмехнулся Вадим.
Андрей увидел долговязую фигуру Мити, маячившую у окна, и все понял.
— Нашли продюсера? — выдохнул он.
— Да, все в лучшем виде. Сейчас Дмитрий тебе расскажет. Митя, иди сюда, не тушуйся.
— Да дай ты человеку лекцию закончить. А потом пойдем все вместе куда-нибудь и обмоем это дело.
Дождавшись Андрея, все отправились в небольшой пивной бар на Остоженке. Полутемное помещение с массивными дубовыми столами и картинами со сценами охоты выглядело настолько роскошным, что Вадим и Митя замялись у входа. Но Андрей убедил их, что они достойны и более шикарного заведения. Угощал всех, конечно же, виновник торжества. На радостях новоиспеченные акулы кинобизнеса набрали несметное количество кружек пива, атлантических креветок, таких больших, что они казались искусственными. Теперь можно было спокойно поговорить.
— Я вышел на одного своего однокурсника, он теперь работает на телевидении. Продюсирует какое- то ток-шоу. Знаете, их сейчас много развелось. О чем-то они там базарят, типа, какой автомобиль лучше. Ну а Федору, так зовут моего приятеля, хочется поучаствовать в чем-то эпохальном. Кино, которое придумал Андрей, как раз тот самый случай. Сценарий Федору так понравился, что тут же взялся найти и деньги, и съемочную группу. И кстати, он тоже поддержал мою идею о туристической фирме в качестве спонсора.
— А как насчет того, чтобы взять тебя в режиссеры?
— Эта идея тоже в стадии разработки. Я должен придумать свою концепцию фильма и представить ее в письменном виде. Всякие там наезды камеры, раскадровку и прочие специальные вещи. Вот приду домой и засяду за бумагу. Эх, отвык я от этого дела! Сколько лет уже без практики.
— Может, тогда тебе лучше не пить? — встревожился Андрей.
— Да разве это питье! Кружка-другая пива только будит во мне творческую энергию.
— А во мне усыпляет, — вставил Вадим и зевнул в подтверждение своих слов.
Следующая неделя прошла в лихорадочных переговорах между Андреем, сценаристом, Дмитрием — режиссером, и Федором — продюсером. Федор, которого Митя привез к Андрею, оказался весьма энергичным молодым человеком, светловолосым, с рыжей бородой и абсолютно белыми ресницами. Одет он был как настоящей представитель светской тусовки — в черные джинсы «Ливайс», рубашку от Келвина Кляйна, свитер из льна и ботинки на толстенной подошве. В небрежно накинутом на плечи светлом плаще он вихрем влетел в квартиру Андрея и сразу же заразил всех своей неуемной энергией.
С первых дней знакомства они вели ожесточенные споры по поводу будущего фильма. У каждого был свой взгляд на то, каким он должен быть. Митя хотел снять элитарное кино с виртуозными подводными съемками, с серебряными пузырьками воды, медленно поднимающимися к поверхности, и прочими красивыми деталями.
— Да все заснут на таком фильме! — горячился Федор. Он считал, что надо делать проще. — То, что главная героиня русалка, уже достаточно необычный штрих сюжета. Все остальное должно быть как в обычном кино — эротические сцены в воде, столкновение американца Дэна с русской мафией, требующей доллары за возможность вести раскопки, и так далее, — убеждал он друзей.
— Ты испортишь фильм, — кричал на него Митька, — ты превратишь его в самую натуральную чернуху! Андрей, что ты молчишь? Скажи ему сам!
Но Андрей продолжал молчать и довольно улыбался. Ему нравилось, что он заварил такую кашу.
Ирка сидела тут же и тоже молчала. Всегда такая болтливая, сейчас она чувствовала, что присутствует при рождении чего-то большого, и робела. Она боялась вставить лишнее слово в горячий мужской спор. Она не знала, как делают кино. От этого жанра искусства Ирка хотела лишь одного, чтобы фильм был интересным и на нем можно было отключиться от серой действительности. По ее мнению, фильм Андрея имел все шансы стать таким. Ирка прямо-таки представляла себе, как высокий светловолосый моряк поднимает маленького беленького мальчика над палубой корабля, и тот жалобно
