Но все же сдержался.
— А ну стой, — говорю, — кто идет?
— Свои, — ответил мне туман. И отступил на шаг.
Лейтенант Олег Палиев… по прозвищу Князь…
Рядовой Дмитрий Савченко… по прозвищу Сова…
Сержант Андрей Веретенников… по прозвищу Веретено…
Рядовой Виктор Шершнев — Шершень!
Старший сержант Николай Аваров — Горец!
Ефрейтор Рафик Маматов — Уста!
Сержант Иван Синичкин — Синица!
Рядовой Виктор Зайцев — Заяц!
Ефрейтор Степан Сологубов — Соловей!
Рядовой Анатолий Опанасенко — Панас!
…и наш капитан!
Они стояли передо мной, почти как тогда, в мой последний выход.
Почти… только вот темных пятен и дыр на гимнастерках не было.
— Нам передали — тебе подмога нужна, — буднично произнес капитан. — У нас вообще-то сейчас свое задание, но ты-то здесь не в игрушки играешь, а главное — разведка своих не бросает. Так что так. Вставай, пошли…
— А… куда, товарищ капитан?
Идиотский, прямо скажу, вопрос, но ничего умней я в тот миг не придумал.
— К цели, — коротко сказал капитан. — Мы тут уже немного… хм, ориентируемся.
Я встал… ребята чуть расступились… занял свое привычное место — за Шершнем — в строю, и капитан, оглянувшись напоследок, до боли знакомо скомандовал:
— Двигаем, ребята.
А скрутило меня всерьез минут через десять.
Да уж, думаю, обстановочка — хоть сам в гроб ложись и крышку изнутри заколачивай!
Место не пойми какое и не пойми где, впереди хрень, о которой всех сведений только и есть, что чертовщина там полная, а рядом… лучше и не задумываться. Ребята… наши, свои, с кем в тыл к фрицам на пузе ползал и паек делил, но — мертвые они ведь! Мертвые!
А сам я…
Кажется, я это почти вслух прокричал. А может, и нет. Может, капитан это просто почувствовал. Он такие вот вещи всегда чувствовал.
Шагнул он в сторону с тропы, кивнул мне коротко, подождал, пока остальные мимо пройдут…
— Сергей, — говорит. — И от голоса его, от тона этого мягкого, знакомого до скрежета в зубах, меня еще больше корежить начинает. Ну не могу я на него спокойно смотреть, на гимнастерку его, в подпалинах да пятнах… от пуль, навылет прошедших.
Не могу смириться с тем, что хоть и стоит он сейчас тут, передо мной, но на самом деле — нет его. Нет! И — никогда больше не будет!
Волком выть хочется!
— Сергей, — повторяет капитан. — Ты вот что… заканчивай мандражировать. Не малец сопливый. Бой впереди. Серьезный бой. Так что все не относящиеся к делу чувства и прочие мысли — скатать в трубочку и засунуть… сам знаешь куда. Над мировыми проблемами размышлять — оно, конечно, полезно, но не тогда, когда от дела отвлекает.
— Товарищ капитан…
— Я не закончил. Ты, старший сержант, должен сейчас усвоить: кто, вернее, что мы такое и откуда взялись, — это все детали, к предстоящей боевой задаче отношения не имеющие. Понимаешь?
— Так точно.
Капитан на меня искоса так глянул… недоверчиво.
— Да и вот еще что, — добавляет: — Увижу, что без нужды вперед лезешь — лично приголублю так, что мало тебе ни на каком свете не покажется!
— Так ведь, товарищ капитан… каждый ствол на счету…
— Каждый — не каждый, — обрывает меня капитан. — А без твоего постараемся обойтись… по возможности. Я тебя, Малахов, хорошо знаю… как облупленного. И манеру твою, поперед батьки в пекло выскакивать, тоже помню. Высунешься дуриком, подставишься… и все Задание — черту под хвост!
Сказал он это… окончательно. После такого разговора продолжать спор с ним и раньше-то охотников не находилось. А уж я сейчас и подавно не собирался.
К цели мы вышли минут через семнадцать.
Это был не замок. В смысле — не тянуло это сооружение ни на замок, ни даже на форт. Одиночное строение типа… как же его… а, блокгауз. Здоровый такой блокгауз. Это я у Фенимора Купера термин позаимствовал — в «Последнем могиканине» как раз в таком у него герои отсиживались.
По-хорошему вот такую штуку — долговременный опорный пункт на открытой местности надо не пехотой ломать, а чем-нибудь фугасно-бетонобойным. Самоходку на прямую выкатить или чего-нибудь соответствующее… калибром не ниже корпусного. Пикировщик, опять же, такие вот случаи неплохо лечит.
С другой стороны, местность хоть формально и открытая, но при этом еще и не-пойми-какая. Туман этот. Сдается мне, к слову сказать, что он тут не временное погодное явление, а неотъемлемая запчасть пейзажа. Может, кстати, и к лучшему — как представлю, чего за этим туманом прячется…
Признаков жизни блокгауз этот не подавал — если не считать, что веяло от него чем-то паскудным. Не запах даже, а именно ощущение, мерзкое такое. И мороз по коже. Уж на что я за последнее время ко всяким здешним аурам притерпелся — но так меня еще не пробирало.
Ладно.
Одно с ходу видно и приятно — блокгауз этот строители явно не под нормальную оборону готовили. В смысле — для нас нормальную, с огнестрельным. Впрочем, самострелами местными из него тоже не очень- то постреляешь. Ни окон, ни бойниц приличных нет, только щели какие-то узкие, вертикальные. Сектор обзора и, соответственно, обстрела, прикидываю, из такой вот щели, мягко говоря, отвратный. Да и расположены они слишком редко — мертвых зон у стены, как у нищего заплат.
Правда, соображаю, преимущество у такой вот оконной архитектуры тоже имеется: черта лысого через эти щели внутрь прорвешься, разве что штурмгруппу из крыс сформировать. То есть для входа одни двери остаются, а это обороняющимся в смысле маневра огнем и резервами облегчение немаленькое.
Стена зато — по крайней мере с виду — капитальная. Каменные плиты толщины черт знает какой, но явно не облицовочка… для облагораживания интерьера. Такую вот стеночку не то, что сорокапяткой — дивизионкой раздалбывать замаешься.
Туман этот, опять же, на картину влияет. Десять метров видимости — это даже для автомата дистанция, как говорит капитан, сверхближнего боя. Кинжальная. Ну а для пулеметов и вовсе… ох, думаю, придется ребятам попрыгать, что блохам на сковородке.
Оттянулись мы на всякий случай назад, метров на сто. Сели в кружок — почти как обычно. Что перед выходом, что непосредственно перед делом — капитан всегда такие вот посиделки устраивал.
И сейчас достал он из планшета лист бумаги и быстро — я за его карандашом уследить не успел — набросал план-карту блокгауза. Даже предположительные сектора обстрела из окон обозначил.
А потом поднял голову и взглядом нас обвел.
— Ну что, разведка… какие мнения будут?
— Да какие тут мнения, командир, — это Веретено, как всегда, первым вылез, — давим амбразуры, выносим эту калитку — и вперед! С четырьмя-то пулеметами на группу…
— Ясно, — без тени улыбки кивает капитан. — Еще мнения?
— Я, командир, — Маматов, тоже как обычно, когда говорит, в глаза капитану не смотрит… да и вообще ни на кого не смотрит, а глядит куда-то в сторону и приклад ногтем скребет, — однако, вот что думаю. Домик хороший… большой домик. Наверное, в нем и этаж не один, а?
— Серый, — Витя-Заяц говорит, — это по твоей части. Интересно, думаю, с каких это пор я
