— Не приходилось ли вам встречаться с этим господином? — спросил Пронин.
У Зайцева задергалась щека. Перед ним стоял убийца Володи Сливинского. Он не мог сразу заговорить. Он посмотрел в сторону.
— Да, я помню этого господина, — ответил он необыкновенно звонким голосом. — Он ехал вместе с нами в Москву. Он находился в том же вагоне…
Голос его внезапно сорвался.
— Я так и думал, — сказал Пронин. — Господин Денн знал, где находится завод, и выехал инженерам навстречу. Но в вагоне чертежи похитить не удалось. Господин Денн воспользовался первым благоприятным моментом…
Резкий звонок опять прервал Пронина.
— Это за вами, господин Денн, — объяснил Пронин. — Нам придется проститься. Поговорим завтра. Прошу вас!
— Вряд ли вам удастся много от меня узнать! — насмешливо ответил тот Пронину. — Мне только очень грустно, потому что я впервые встречаю в нашем ведомстве предателя.
— О нет, я не хочу вас огорчать, господин Денн, — любезно ответил Иван Николаевич. — Предательство не имело здесь места, мы обошлись собственными силами.
17. Вопросы и ответы
— Теперь, когда мы опять остались втроем, и перед тем как откупорить обещанную бутылку кахетинского, — сказал Иван Николаевич, — я могу коротко ответить на некоторые “почему”.
Виктор влюбленными глазами смотрел на такое милое, усталое и доброе лицо Пронина. Сколько лет работают они вместе, и до сих пор Виктор не отвык удивляться остроумным решениям Пронина. Иногда кажется, думал Виктор, мысль этого человека тлеет где-то далеко под спудом, начинаешь даже раздражаться и сетовать на него за неподвижность мысли и медлительность в действиях, как внезапно, на глазах у всех, умно и просто решит он сложнейшую задачу! Пронин умен, смел, настойчив и, кроме всего этого, удивительно талантлив, хотя редко кто эту талантливость замечает, так естествен и скромен он в своей работе.
Зайцев — тот просто не мог еще разобраться во всем происшедшем. Обилие стремительно, нахлынувших на него чувств и впечатлений и ощущение сложности событий подавили его. Молодой инженер, работающий на заводе в глухой провинции и одиноко проводивший свои вечера над безмолвными чертежами, вдруг очутился в центре жестоких и удивительных событий. Мог ли он, Костя Зайцев, предположить, что станет невольной причиной таких происшествий…
— Оказывается, в жизни бывают задачи посложнее, чем в математике, — сказал Зайцев и не договорил.
Большей похвалы сказать он не мог.
Пронин открыл окно, и весенний вечерний ветерок точно вымел следы только что находившихся здесь людей. Шум Москвы: и голоса тысяч прохожих, и басистое ворчанье автомобильных сирен, и отдаленное дребезжанье трамваев, и звонкий смех девушек, и цоканье лошадиных копыт, и старческое нуканье появившегося откуда-то извозчика — поднимался вверх и сливался в стройную мелодию большого города.
Иван Николаевич выглянул в окно.
— Сколько огней, и внизу, и вверху, — задумчиво сказал он. — Почему это в городе мы никогда не смотрим на звезды?
Он повернулся спиной к окну и посмотрел на Виктора.
— Ты, конечно, без вопросов не обойдешься?
Виктор утвердительно кивнул.
— Собственно говоря, у меня есть всего лишь одно “почему”, — ответил он. — Кто был человек в зеленом пальто?
Пронин молчал.
— Или вы тоже еще… не знаете? — нерешительно добавил он.
Смеющиеся глаза Пронина смотрели куда-то через плечо. Виктор обернулся. В глазах Зайцева светились тоже веселые искорки.
Виктор разгадал эти взгляды.
— Так это были вы? — разочарованно воскликнул он, поворачиваясь к Пронину. — Ну конечно! Ведь это ваше старое пальто! То-то оно показалось мне таким знакомым…
Виктор с укоризной взглянул на Зайцева.
— Вот почему вы смутились, увидев сегодня Ивана Николаевича!
Виктор беспомощно опустился на тахту.
— Но я — то, я — то каков! — воскликнул он с досадой. — Иван Николаевич! Как же это я мог вас не узнать?
— От большой любви, — шутливо сказал Пронин. — Ты ведь принял меня за преступника. — Пронин улыбнулся Виктору. — Тебе доводилось слышать выражение: не верю собственным глазам? Вот ты и не поверил. Хороший сын или муж, увидев мать или жену в предосудительном месте, не поверит этому, настолько его представление о них далеко от действительности. По-человечески это понятно, но для разведчика… — Пронин укоризненно покачал головой.
Виктор смахнул с тахты какие-то пылинки и насупился.
— Но вы, следовательно, мне не поверили, — обиженно сказал он. — Поручили расследование, а сами одновременно…
— Это, брат, похоже на семейную сцену! — воскликнул Пронин. — Надеюсь, вы не столь обидчивы? — обратился он к Зайцеву. — Что вы скажете, если профессор поручит вам решить какую-нибудь техническую проблему и в то же время сам попытается найти решение?
Зайцев смущенно пожал плечами:
— Видите ли…
— Ну что, не смущайтесь, договаривайте, — ободрил его Пронин. — Сочтете это актом недоверия или поблагодарите за помощь?
Зайцев виновато взглянул на Виктора:
— Конечно…
— Вот видишь! — воскликнул Пронин. — Не в бровь, а в глаз. В данном случае, брат, самолюбие у тебя взыграло не к месту. Что тебе важнее: работа или личный успех? Мы охраняем нашу Родину, очищаем нашу страну от врагов, истребляем хищников, — это почетная и полезная работа, но малозаметная, непоказная. Если ты хочешь личного успеха, иди в актеры или музыканты, а на этой работе не оставайся. Когда люди приходят в цветник, они еще интересуются садовником, вырастившим прекрасные розы. Но никогда не спрашивают о тех, кто вскопал землю или вымел дорожки. На иных участках человеческой деятельности труд надо любить больше, чем славу. В нашей работе это особенно важно. Успех обеспечивается взаимодействием, помощью друг другу, коллективным опытом…
— Но ведь вы были больны, — сказал Виктор, поправляясь и переходя в отступление. — Я только в этом смысле. Вам надо было лежать, вы могли довериться кому-нибудь другому, асами…
— Отказываться от работы, да еще такой интересной? — с усмешкой возразил Пронин. — Не превращай меня в хлюпика, который позволит побороть себя болезни.
Он подошел к тахте и сел рядом с Виктором.
— Но ты не огорчайся, — утешил он Виктора, кладя руку ему на плечо. — Главную работу сделал ты. Но ведь ты отлично понимаешь, что такое Захаров. Опасный и расчетливый хищник, охотиться на которого спокойнее вдвоем, и даже втроем. Да и самого себя я, таким образом, держал под контролем. Захаров вызвал Денна и, поручив ему похитить чертежи, несомненно наблюдал со стороны за его действиями, — самые косвенные намеки и незначительные признаки позволяют посвященному человеку догадываться о течении событий. Враги хотели лишить нас возможности восстановить чертежи. Они пытались воспользоваться каждым удобным случаем, каждой минутой твоего отсутствия, — Захаров не успел бы вызвать Денна и решил сам убить Зайцева. О том, что Зайцева попытаются убить, я подумал, как только услышал об убийстве Сливинского. Поэтому ты уж не обижайся, что я взял на себя охрану этого молодого человека…
