— Вы сделаете мне большую любезность.
Больше они ничего не сказали друг другу.
Оба сыщика понимали друг друга без слов, считая совершенно излишним тратить много слов на разговор.
Втроем мы возвратились в дом Мюрева.
В доме царило уныние.
Нечего и говорить, что приход Шерлока Холмса страшно обрадовал Мюрева и его супругу.
Теперь-то для них уже не было сомнения, что вещи будут найдены.
Не теряя лишних слов, Нат Пинкертон провел Холмса по всему дому, показал ему расположение комнат и в коротких словах рассказал про все подробности преступления.
— Дело, кажется, не так запутано. Я надеюсь, что скоро преступник будет найден, — проговорил Нат Пинкертон. — Мною уже найден след и мне остается сделать лишь маленькую проверку.
— Да? — спросил Холмс.
И в его голосе послышалось легкое разочарование.
— Что делать! — пожал плечами Пинкертон.
— Нет ничего хуже, как являться слишком поздно, — проговорил Холмс. — Кого же вы подозреваете?
— О, в нашем деле не может быть секрета! — воскликнул Пинкертон. — Вещи украл один из домашних служащих, кучер Никита Панкратов.
— Можно спросить вас, как вы дошли до этого убеждения? — спросил Холмс.
— С удовольствием, — ответил Пинкертон. — Не угодно ли вам пройти в спальню? С момента открытия преступления в нее никто, кроме меня, не входил и она все время заперта.
— Прекрасная мера! — согласился Холмс.
Вслед за Натом Пинкертоном, мы с Холмсом вошли в спальню, которую Пинкертон отпер ключом.
Остановившись на пороге, Пинкертон заговорил:
— Вон там были оставлены снятые драгоценности. Сначала я думал, что вор проник сюда через столовую или через дверь, ведущую из будуара в коридор, но внимательный осмотр разубедил меня в этом. Не угодно ли вам подойти к окну?
Пройдя вдоль стенки, мы подошли к первому окну, в котором имелась форточка настолько большого размера, что средней комплекции человек мог свободно проникнуть через нее в комнату.
Указав рукой на наружный подоконник, Нат Пинкертон произнес, обращаясь к Холмсу:
— Конечно, вам виден след ноги на пыльном наружном подоконнике. Это след грубого сапога с подковкой на каблуке. Рядом с ним виднеется другой след, круглый, более нажатый в центре и расплывающийся по краям…
— Совершенно верно. Он походит на след колена, — вставил Шерлок Холмс.
— Так решил и я. Хозяева не доглядели, что форточка не заперта, и вор воспользовался этим. Вне всякого вероятия, вор действовал с помощью еще одного человека. Этот человек исполнял роль сигнальщика. Он мог поместиться на крыше сарая и, конечно, видел, когда хозяйка, сняв драгоценности, вышла к гостям. По его сигналу вор моментально взобрался через форточку в комнату, схватил вещи и, вылезая из форточки, стал на подоконник сначала ногой, затем, держась рукой за ручку рамы, опустился на колено и слез вниз.
— Снаружи было что-нибудь приставлено? — спросил Шерлок Холмс.
— Да. Во дворе, около окна, я нашел на земле валяющуюся лестницу, а около нее след той же ноги с подковкой на каблуке.
— Это все, что вы нашли в этой комнате? — спросил Шерлок Холмс.
— Да. А теперь я попрошу вас пожаловать во двор, — пригласил Нат Пинкертон.
— Я попросил бы вас подождать одну минутку! — сказал Холмс.
С этими словами он вынул из кармана большое увеличительное стекло и, опустившись на колени, стал что-то разглядывать на полу, переползая с места на место.
Окончив осмотр пола, он проделал то же самое с внутренним подоконником.
Вероятно, что-то обратило на себя его внимание, так как его лицо сделалось вдруг серьезным и сосредоточенным.
Вынув из кармана мерку, он произвел какое-то измерение.
Нат Пинкертон с улыбкой посматривал на его работу.
Наконец, он не выдержал.
— Вы работаете так, словно нашли совершенно новые следы! — проговорил он. — Но… могу вас уверить, что ваша работа совершенно излишня. Точно так же, как и вы, я нашел едва уловимые следы на внутреннем подоконнике, но я не придаю значения. Во-первых, на подоконник изнутри постоянно становятся или для того, чтобы протирать стекла, или чтобы открыть форточку, но самое главное это то, что следы идут дальше.
— Весьма может быть! — ответил Холмс как-то загадочно.
— Вы в этом убедитесь сию минуту, — проговорил Пинкертон, выходя из спальни и запирая ее снова на ключ.
Мы вышли во двор и подошли к тому месту, куда выходили окна спальни.
Тут место было огорожено и небольшой квадрат прикрыт рогожей, укрепленной на кольях так, что она не касалась земли.
Осторожно приподняв ее, Пинкертон указал на ясно выделявшийся на песке след.
С первого же взгляда на него, я узнал тот же след, который был отпечатан на наружном подоконнике, с той же подковкой на каблуке.
— Только один след? — спросил Холмс.
— Только один, — ответил Нат Пинкертон. — Направление следа — к конюшне. Лишь только я заметил это, как тотчас же бросился в конюшню и перешарил в ней каждую соломинку.
— И, вероятно, что-нибудь нашли? — спросил Холмс.
— Да.
— Прислуга была уже арестована?
— Да.
— Задолго?
— Часа за три перед тем, как я начал розыски в конюшне.
— И что же вы нашли там?
Нат Пинкертон достал из кармана женское кольцо с бирюзой, окаймленной розанами.
— Вот эту вещь.
— Где?
— В яслях. В этом месте есть как раз ход на сеновал. Вор, схвативши вещи, бросился в конюшню и оттуда, вероятно, на сеновал, потеряв по дороге одну из краденых мелочей. Можно предполагать, что его сообщник, сидевший для наблюдения на крыше конюшни, соскочил на сеновал, где принял от главного вора краденые вещи и вместе с ними скрылся. А вор возвратился во двор.
— Почему же вы заключаете, что именно кучер Никита Панкратов, а не кто-нибудь другой, украл вещи? — спросил Холмс, все время слушавший объяснения Ната Пинкертона с величайшим вниманием.
Пинкертон улыбнулся.
— Очень просто, — ответил он. — Арестовав всех служащих, я забрал все их вещи и, отобрав от них их обувь, стал сличать ее с найденными следами.
— И?..
— И нашел требуемое. В момент ареста на кучере Никите были сапоги, которые по величине хотя и подходили к следу, но не совсем, а по деталям и вовсе не подходили. Но зато под кроватью Никиты я нашел сапог, его старый сапог, хотя и не с той ноги, но вполне подходящий к следу по величине и деталям.
— Вы говорите, что сапог с другой ноги? — полюбопытствовал Холмс.
— Да. С правой. А на подоконнике и на земле под окном виден отпечаток левой ноги.
— Куда же девался у кучера левый сапог?
— Он говорит, что оба его сапога все время находились у него под кроватью.
