– Доброе утро, Рыза-эфенди, – сказала она, пожирая глазами гостя.
– Уважаемая Хаджер-эфенди! Я пришёл поцеловать вашу руку, – проговорил Рыза, склоняясь.
– С чего бы это вдруг?
– Господин, да пошлёт ему аллах счастья, уже занялся моим делом.
Хаджер-ханым вспомнила своё вчерашнее обещание.
– Вот как? Очень рада. А я ещё даже не успела с ним поговорить. Всё заботы, огорчения. Ох-хо-хо! Вчера, когда я вернулась домой… Скажи, Рыза-эфенди! Придёт тебе в голову средь бела дня запереться в спальне с женой?
– Что вы, разве это возможно, тётушка? – с деланным возмущением ответил Рыза.
«Тётушка»! – воскликнула Хаджер-ханым. – Да разве я гожусь тебе в тётки?»
«Э, да у неё что-то на уме», – подумал Рыза. А вслух проговорил:
– Простите, Хаджер-эфенди, это просто привычка.
– Сколько же мне лет, по-твоему? – не унималась она. – Неужели я выгляжу такой старой?
– Что вы, Хаджер-эфенди! Вы – и старость! Ничего общего!
– Вот так-то верней! А то и ты, и жена твоя заладили одно: «тётушка» да «тётушка».
– Разрешите мне идти, Хаджер-эфенди?..
– Куда это ты спешишь? Или надоело со мной разговаривать?
– Я спешу? Ничего подобного! Наоборот, мне бы очень хотелось посидеть и побеседовать с вами…
Сощурив подведённые глаза, Хаджер-ханым так взглянула на Рызу, что у того больше не оставалось никаких сомнений в её намерениях.
– Значит, тебе хотелось бы посидеть и поговорить со мной? – многозначительно переспросила Хаджер-ханым.
– С превеликим удовольствием.
– А жена?.. Посмотри, вон она сидит у окна и глазеет на нас. Интересно, что скажешь ты ей?
Рыза оглянулся: жена действительно высунулась из окна.
– Пусть вас это не волнует, ханым-эфенди. Однако разрешите откланяться.
– Всего наилучшего!..
Хаджер-ханым постояла на пороге, пока Рыза не скрылся в своём доме. Только после этого она нехотя повернулась и закрыла дверь.
– Ты что там застрял? – ворчала Наджие.
Но Рыза лишь отмахнулся.
– Мазхар-бей обещал устроить меня в бар! Ты думаешь, это старуха помогла? Как бы не так! Она ещё и не поговорила с сыном. Похоже, что у них опять ссора.
– Из-за чего же? – Глаза любопытной Наджие так и забегали.
– Так, чепуха какая-то. Мазхар средь бела дня пошёл со своей женой в спальню. А этой противной старухе до всего дело. Да ведь сын-то со своей женой пошёл, а не с кем-нибудь?
– Вот старая сплетница! Вчера она была здесь и так ругала свою невестку, просто слушать тошно! А ведь невестка-то добрая как ангел… Нет, пока старуха жива, не будет в их доме покоя!.. Погоди, а вы-то с Хаджер-ханым о чём толковали? Сдаётся мне, приглянулся ты ей.
– Вот выдумала! Да кто станет связываться с шестидесятилетней старухой, – сквозь зубы процедил Рыза.
– Шестьдесят? Ей нет ещё и пятидесяти!
– Ну, это положим…
– Клянусь аллахом, Рыза!
– А мне-то что. Хоть бы и тридцать. Мне нужно добиться своего. Вот устроюсь в бар, тогда избавимся от нищеты.
– Будешь пропадать в этом баре по ночам.
– Работа есть работа. Главное – заработок. Приятель гарсон там, будь я проклят, лопатой деньги гребёт. Мне бы только туда попасть.
Рыза закурил и направился к тахте.
– Эх, – мечтательно вздохнул он, – выгорело бы только это дельце. Вот тогда бы мы зажили… Все чаевые – в банк. Накоплю денег. А потом вместе с каким-нибудь компаньоном – открою кабачок.
– А мне что ты купишь?
– Не спеши! Как говорится: «Рано слепым хороводиться, коли мечеть только строится».
Рыза поднялся с тахты и отправился навестить своих дружков.
4
Хаджер-ханым достала из сундука четки, накинула на голову расшитый шёлком платок и уютно устроилась на тахте. Она хорошо знала сына: он мог вспылить, но уже на следующий день становился мягким, как восковая свеча, и ласковым, словно котёнок.
Правда, она ещё вчера вечером ждала, что Мазхар постучится к ней и попросит прощения. Но он не пришёл. Утром же он ушёл очень рано, когда она ещё спала. Теперь, перед обедом, он непременно придёт.
«А если не придёт?» Эта мысль выводила Хаджер-ханым из себя. «Что ж, пускай! Но, видит аллах, я осрамлю его перед всеми! Ведь это ради него, ради того, чтобы дать ему образование, сделать его человеком, я отдала свою молодость. Да и замуж не вышла, чтобы отчим не издевался над пасынком…»
Хаджер задумалась.
Нет, шептал ей внутренний голос, она не вышла замуж потому, что не за кого было. Мужчины, с которыми её сталкивала судьба, охотно развлекались с ней, а потом давали пинка. Выйти замуж? Этого не предлагал ей никто!
Она вспомнила целую вереницу распутников. Какие блестящие молодые люди встречались ей в богатых домах, где приходилось стирать бельё! Ох, где вы, минувшие дни!…
Вспомнился ей и красавец Фюрузан-бей. Он служил в канцелярии в районе Баби-али… Каким же застенчивым, о аллах, показался сначала ей этот юноша. Хаджер и в голову не могло прийти, что этот нежный, словно девушка, генеральский сынок захочет завести шашни с ней, прачкой!
Под влиянием нахлынувших воспоминаний Хаджер-ханым замерла и закрыла глаза. Пальцы её перестали перебирать чётки. Ей показалось, что сейчас, как много лет назад, она вновь лежит в объятиях Фюрузан-бея и всё её тело ощущает его сладкую тяжесть…
Внезапно послышался стук кольца о входную дверь. Хаджер-ханым пришла в себя и открыла глаза. Поправив съехавший набок платок, она приняла смиренную позу и начала быстро перебирать чётки, бормоча: «Милостивый аллах, милостивый аллах!»
Стрелки часов, стоявших на комоде, приближались к шести. Это, конечно, сын. Хаджёр-ханым высоко взметнула насурмленные брови. О, она не так-то легко пойдёт на мировую! Она помучит их, пусть узнают, как ссориться с ней!
Поплевав на пальцы и проведя ими по глазам, словно она только что плакала, Хаджер-ханым стала ждать. Вот на лестнице послышались хорошо знакомые шаги сына. Что это? Остановился? Заговорил о чём-то с женой? А сейчас, наверно, взял на руки Халдуна.
– Папочка! – просил мальчуган. – Подними ещё выше, ещё, к самому потолку!
Шаги стихли. Видимо, все трое отправились в спальню.
Сердце Хаджер-ханым полоснула ревность. Значит, он и не думал идти к матери? Значит, теперь она у Мазхара только на третьем месте: после жены и сына… Да как он смеет так пренебрегать ею!
Хаджер-ханым охватило вдруг страстное желание бить и крушить всё вокруг. Пусть со звоном летят оконные стёкла, пусть зеркало превратится в осколки, пусть сгинет эта проклятая лампа под круглым абажуром! Да-да, перебить всё, всё! А потом выскочить на улицу и осрамить их на весь город.
Она задыхалась от гнева. Так вот до чего дошло! Он уже открыто пренебрегает матерью! Да как он посмел не зайти к ней, не поинтересоваться её самочувствием, не попросить прощения?.. Вот до чего довела его эта женщина! Мать для него теперь ровно ничего не значит.
И вдруг страшная мысль пронзила Хаджер-ханым: а что если в один прекрасный день Мазхар предложит ей подыскать себе комнату и покинуть его дом?
