Различия между голосами сводятся на нет, и вы слышите только один поток звука, кажущийся монолитным.
Кальвин утверждает, что в мозге вам точно так же необходима большая когорта нервных клеток, синхронно посылающих одно и то же сообщение, если вы хотите уйти от искажения и ослабления, которое неизбежно поразит несколько отдельных клеток. Пока у вас нет достаточного количества свободных клеток, расположенных там, где их можно использовать для передачи сообщения, чтобы большой хор нейронов пел одну и ту же песню, построение иерархической структуры само по себе не может гарантировать, что слова в составе структуры не будут искажены до неузнаваемости. До этого надежнее и безопаснее придерживаться старого принципа бусин на нитке.
Тогда почему просто не оставить этот метод? Зачем переключаться на иерархическое структурирование?
Как я уже сказал, языковая эволюция является автокаталитическим процессом. Она направляет себя сама, отбирая те вещи, которые делают язык более эффективным. Одна из таких вещей — скорость. Помимо предупредительных сигналов, от которых зависит жизнь и смерть, скорость не прямо влияет на благополучие индивида, но любой организм, который быстрее получит сообщение и сможет им воспользоваться, имеет преимущество над тем, кто получит его позже, по крайней мере преимущество в социальном плане. И неужели вас никогда не выводили из себя эти докладчики, которые выдавливают слова, как будто достают тяжким трудом заработанные деньги, выдавая по одному слову-монете за раз? Иерархически организованная речь, как я выяснил, когда сравнивал носителей пиджинов и креольских языков на Гавайях, может быть в три раза быстрее той, которая построена как бусины на нитке. Первой суждено было изгнать вторую, как только она приобрела жизнеспособность.
Есть такая история, несомненный апокриф, про одно государство в Западной Африке, где зачем-то решили сменить правостороннее движение на левостороннее (или наоборот). Спикер правительства заявил, что водителям не о чем волноваться, «потому что изменения будут происходить постепенно».
Я уверен в том, что и переход от протоязыка происходил примерно так же, но без смертельных случаев. Хотя в остальном это была примерно та же ситуация. Вы ездите либо слева, либо справа — промежуточных вариантов не дано (мы не рассматриваем езду по двойной сплошной). Точно так же вы либо пользуетесь протоязыком и принципом бусин, либо используете настоящий язык, со Слиянием и иерархической структурой. Это не могло быть достигнуто, как предполагают некоторые, серией изменений в протоязыке, которые постепенно приближали его к настоящему языку: либо высказывание имеет иерархическую структуру, либо нет. Просто случилось так, что все больше и больше протолюдей начинали использовать язык, и те, которые им пользовались, делали это все чаще.
Ситуацию осложняет тот факт, что вы не всегда можете отличить, произнесено ли то или иное высказывание по правилам лингвистики. Возьмем простое предложение, например: «Я люблю шоколад»
Возможно, самым важным, на что здесь стоит обратить внимание, является тот факт, что мозгу вовсе не обязательно соединять элементы так, как он делает это в протоязыке.
Если вы используете протоязык, посылая каждое слово к органам речи в тот момент, когда оно всплывет, слова должны быть расставлены в том порядке, в котором они войдут в высказывание. Этого не избежать. Это логическая необходимость. Если вы пользуетесь языком, формируя фразы и короткие предложения в мозге еще до того, как произнести их, вам нет необходимости подыскивать слова в том порядке, в котором они будут произнесены. В принципе, вы можете подбирать их каким угодно способом, пока законченная фраза получается правильной. Практика показывает, что вероятнее всего мозг собирает предложения снизу вверх, простым процессом соединения слов, которые стоят ближе всего друг к другу.
Что стоит ближе во фразе «Я люблю шоколад» — «я» и «люблю» или «люблю» и «шоколад»? Можно поставить такие слова между «я» и «люблю», которые нельзя поставить между «люблю» и «шоколад»: «Я иногда люблю шоколад»[11], но не «Я люблю иногда шоколад», поэтому слова «люблю» и «шоколад» соединились раньше, и только потом к ним добавилось «я».
Заметим, что этот процесс, который в минималистской программе Хомского именуется Слиянием, дает вам иерархическую структуру, можно сказать, даром. А что касается линейного порядка предложений в речи, неизбежного, если все должно выйти из одного рта, его можно получить просто считывая слова с каждой ветки этого дерева, слева направо.
«Бусины на нитке» не могут производить долгие сложные предложения. Этому есть несколько причин. Во-первых, длинные сообщения, отправленные таким путем, займут так много времени, что слушатель (а может быть, даже говорящий!) забудет начало прежде, чем прозвучит конец. Во-вторых, говорящему пришлось бы каким-то образом удерживать все части предложения вместе без поддержки от внутренней мозговой переработки. В-третьих, даже если два первых обстоятельства удалось бы преодолеть, структурная неоднозначность, обусловленная отсутствием синтаксиса, оставила бы вас разбираться, что шло с чем вместе, где начинались и заканчивались фразы и предложения. Такие сложности быстро накопятся, и операционная нагрузка на получателя станет слишком большой.
Я уверяю, что через несколько секунд контекст и здравый смысл обычно подсказывают вам, что имеется в виду. Но у вас нет этих секунд. К тому времени, как вы их используете, беседа уже уйдет далеко вперед, а вы окажетесь позади со свежей порцией многозначности. Любая попытка производить высказывания длиннее и сложнее, чем последовательности из четырех-пяти слов, приведет к нагромождению неоднозначностей. С другой стороны, в настоящем языке структура полностью предсказуема и существует множество сигналов, показывающих, с каким типом структуры мы имеем дело. К примеру, интонация: интонационный контур, плавное повышение или понижение тона следуют структуре синтаксиса и почти всегда отмечают границы между простыми предложениями. Но вам не удастся поддерживать интонационный контур, если слова выпрыгивают поодиночке.
Те, кто продолжал придерживаться протолингвистической модальности, вскоре стали социальными калеками. Люди, освоившие лингвистическую модальность, наверняка бывали выведены из себя медлительностью и неуклюжестью их речи и обращались с ними как с болванами. Иерархическая переработка информации имеет большое преимущество перед бусинами на нитке: она быстрее и полностью автоматизирована. Вам не нужен контекст, не нужен здравый смысл: вы просто обрабатываете слова и мгновенно получаете значение. Случайные неоднозначности и так называемые оговорки, которые не имеют никакого отношения к языку, а вызваны деградацией нейронных сигналов, описанной несколькими абзацами выше, являются небольшой ценой за колоссальную экономию времени и сил, а также за способность строить предложения гораздо более сложные и утонченные, чем это когда-либо было возможным с бусинами на нитке.
Но как иерархическая система обработки сама по себе смогла обеспечить такое быстрое и точное языковое восприятие?
Ответ таков, что сама по себе она этого не могла. Она нуждалась в дополнении некими системами шаблонов, чем-то, что позволило бы с высокой точностью предсказывать разновидности того, что производила иерархическая структура.
Когда что-то нужно упростить для ясности и краткости, двумя важнейшими видами слов, как вы могли предположить, являются существительные и глаголы. Соответственно, два шаблона (грубо говоря, грамматическое словосочетание (phrase) и пропозициональное словосочетание (clause)) управляются существительными и глаголами.
Шаблон для существительного (именная группа) выглядит примерно так:
(Модификаторn) Существительное (Модификаторn) > Nmax
Это означает, что существительное может иметь неограниченное количество модификаторов как до, так и после себя, даже с обеих сторон. Каждый язык сам определяет, с какой стороны существительного должны находиться модификаторы. (Например, как «высокий блондин в одном левом ботинке» —
