теперь приключилось с этой несчастной женщиной, а то мы уже полчаса ходим вокруг да около, а ты так и не дошел до сути дела.
— А приключилось с ней то, что дети ее выросли, то есть сами уже бегают по гулянкам, и, как ей показалось, настал час возродить старую дружбу. Короче, ей стало скучно, вот она и взялась названивать мирным гражданам, не сделавшим ей ничего плохого, и приставать к ним со своими безумными идеями.
— Только не злись, не злись! Слышишь, милый? Как я поняла из вашего разговора, по сути, ты уже дал согласие. Она уговорила тебя без особых трудов.
— Нет, не дал, а хотел сперва обсудить это с тобой, и если мы решим, что ехать туда нам нет никакого интереса… я скажу ей: у нас этот вечер уже занят — назначена встреча, ужасно важная, перенести никак нельзя, вот и все. Но ты сперва послушай, послушай, а потом сама суди… Кажется, идея несколько странноватая. Двадцать пять лет назад… Ты только представь себе: двадцать пять лет назад!.. То есть когда мы были двадцатилетними юнцами, нас занесло в замок Пеньяонда.
— Пеньяонда?
— Да, это в Эль-Тьембло, неподалеку от ущелья Лос-Оскос. Отсюда километров сто пятьдесят. Мы поехали на пикапе Ибаньеса, и Рафа тоже был на машине — в ту пору только они одни могли получить в свое распоряжение машину на целых два дня. Поездка предполагалась самая обычная: после обеда прибыть на место, переночевать в тамошнем приюте, а на следующий день осмотреть ущелье. Приют — это старинное здание, стоит рядом с замком. Его использовали как базу отдыха или что-то вроде того; только нужно было заранее взять ключи и постараться ничего там особенно не рушить… Хотя в этом приюте всегда и так черт знает что творилось. Ну так вот, ночью мы вытащили свои спальные мешки на выложенную плиткой маленькую площадку перед домом, улеглись и стали глазеть на звезды. Дело было в самой середине лета, и замерзнуть мы не боялись.
— Только это явно не самое лучшее время года для того, чтобы любоваться звездами.
— Да, конечно, но знаешь, это место находится на приличном расстоянии от любого населенного пункта, поблизости имеется лишь один какой-то жалкий поселок, надо сказать, полузаконно построенный, — сейчас его, наверно, там уже и нет. Короче, никаких огней рядом не было, поэтому небо просматривалось довольно хорошо, я бы сказал, даже очень хорошо. И оно действительно производило сильное впечатление.
— Да, ужасно романтично…
— Настолько романтично, что кому-то пришла в голову мысль: а давайте вернемся сюда через двадцать пять лет, в этот же самый день, в это же самое время, даже если дружба наша распадется, даже если кто-то будет жить на другом конце света, даже если мы все переженимся, разведемся, нарожаем детей… Несмотря ни на что. Ну вот, мы дали торжественную клятву непременно собраться на этот юбилей. Мало того, мы не сомневались, что все клятву выполнят.
— Так вот чем озабочена сейчас твоя расчудесная Ньевес? Добивается, чтобы вы исполнили обещание?
— Да, именно этим она и занимается. Перво-наперво разузнала, можно ли нам воспользоваться приютом, а теперь всех обзванивает. У нас в запасе еще целый месяц. Она говорит, что доведет это дело до конца, только если согласятся приехать все до одного — все, кто был в замке той ночью.
— И, как нетрудно догадаться, приглашаются также и «сопровождающие лица».
— Ну естественно! Она же не дура! Так будет больше шансов на успех — все скорее согласятся. Хотя… я вот сейчас думаю… Ибаньес — холостяк, и даже невесты у него нет, Ампаро и Ньевес разведены, а одна пара, так сказать, из своих…
— Из своих?
— Да, Рафа и Марибель познакомились в нашей компании, потом поженились, у них двое детей — мальчик и девочка, как и положено, даже в этом они являют собой образцовую семью. То есть я вот что хочу сказать: пятеро не привезут с собой никого. Поэтому остаемся только мы с Хинесом… Хотя я понятия не имею, как там дела у Хинеса в этом смысле.
— Но ты ведь сказал, что он был твоим лучшим другом.
— Да, но я давно потерял его из виду. Он уехал в Мадрид, получил место по специальности — после окончания учебы. Думаю, он все-таки живет не один, этого, если угодно, требуют законы статистики… ведь квота для одиноких сердец у нас заполнена. Итак, в лучшем случае будут только два человека, две женщины, прежде не входивших в нашу компанию…
— А кто тебе сказал, что этот твой Хинес не явится с женихом вместо невесты?
Уго смотрит на нее опешив, не находя, что ответить. Наконец он говорит, играя, по своему обыкновению, очередную роль, развязным тоном распоследнего забулдыги:
— Эй, поосторожней на поворотах! Я ведь тебе сказал, что он был моим лучшим другом! Как он может быть пидором?
— Ладно, будем считать, что Хинес привезет с собой жену… Все равно, что-то тут не сходится. А где же Ирен Папас?
— Ирен Папас, — поясняет Уго с улыбкой, — и ее сестра были кузинами Ньевес. Они иногда к нам присоединялись. Вообще, куча всякого народа крутилась вокруг нас, но ядро составляли восемь человек.
— Восемь? А у меня получается семь: четыре парня и три девушки…
— Понимаешь, — говорит Уго с легким раздражением, — на самом деле… был еще один. Но он не приедет. Во всяком случае, я так думаю. Тогда под конец случилась очень неприятная история. И он на всех разобиделся.
— Видать, было за что.
— Откуда тебе знать, было за что или не было? — Уго вскакивает с дивана и начинает ходить взад- вперед по гостиной, точно лев в клетке. — Он сам всех довел до ручки… Типичный случай: человек не умел ни с кем поладить и вечно портил любой праздник своими причудами и занудством. В конце концов мы сыграли с ним одну шутку… И ты даже не представляешь, какие проклятья обрушилось на наши головы. Однако хуже всего было другое: он сумел повернуть дело так… Короче, в итоге все мы между собой перессорились… Так и распалась наша компания. И поправить ничего уже было нельзя.
— А чем вы все-таки его так оскорбили?
Уго подходит к столику, снова берет в руку стакан, теперь почти пустой, и только потом отвечает:
— Ерунда какая-то!.. Не знаю!.. Не помню!.. Сама подумай — раз я не помню, значит, это был сущий пустяк!
— Готова поспорить, что вы его как-то унизили… и это было связано с сексом.
— Да ладно тебе! К чему сейчас старое ворошить! Ты ведь ничего не знаешь… понятия не имеешь, что там между нами происходило, а берешься сочинять какую-то муру. И главным злодеем, само собой, назначаешь меня. И то верно: кто же еще годится на роль злодея?
— Ну почему ты так вскинулся? Я пошутила. Сейчас имеет значение только то, что все вы, хорошие и плохие, в ту ночь находились там и любовались звездами…
— Да, верно. И это был лучший миг для нас для всех. Даже он, тот тип, вел себя как нормальный человек… И действительно у нас осталось чудесное воспоминание о той ночи…
— А Ньевес и его тоже позвала?
— Ну конечно же! Она ведь любит все живое на земле… Даже этого… Она будет ему звонить, у нее есть номер его телефона… Уж не знаю, как она этот номер раздобыла, потому что… мы о нем больше никогда ничего не слышали.
— Наверно, просто открыла телефонную книгу…
— Если только он по-прежнему живет здесь. Я ни разу не встречал его на улице.
— А она, может, продолжала с ним видеться.
— С нее станется… Хотя сейчас это совершенно не важно, я ведь сказал тебе: очень сомневаюсь, что он приедет…
— А как его зовут? Ты не сказал, как его звали.
— Да провались он пропадом! — кричит Уго, резко останавливаясь. — Что меня больше всего бесит,
