основу для сравнения.
Собственно говоря, Фульротт не был специалистом в антропологии и потому переправил находки в Бонн профессору Германну Шафхаузену, который, по сути дела, и «ответствен» за прогрессивную антропологическую точку зрения в этом вопросе. Еще в 1857 г. он писал в журнале Немецкого антропологического общества: «Имеется достаточно оснований предполагать, что человек уже был современником допотопных животных» и, следовательно, можно «человеческие кости и череп из Неандерталя считать наиболее древним памятником прежних обитателей Европы».
Кто знает, как бы обернулось дело с признанием неандертальца, если бы не англичане. Вообще интересно проследить, сколько научных споров на континенте в ту пору решал авторитет передовых английских ученых; вспомним хотя бы поддержку идеи о «допотопных» каменных орудиях, которую напрасно отстаивал во Франции Буше де Перт, пока в 1859 г. положительные отзывы Ч. Лайеля и других не оказались решающими. В 1860 г. «отец современной геологии» сэр Ч. Лайель появился в Неандертале.
Лайель уже давно знал о результатах Шмерлинга и поначалу принял их скептически, но позднее свое мнение изменил. К концу 50-х гг. прошлого столетия о теоретическом признании возможности существования «допотопного» человека речь уже не шла, вопрос состоял только лишь в практическом доказательстве этой идеи на основании соответствующих находок. Выполнению этой задачи и послужили проведенные как раз перед тем моментом, о котором мы рассказываем, раскопки во Франции, а также на юге Англии вблизи порта Торкей в 1853 г.
«Я посетил место находки в 1860 г., — писал Лайель, — в сопровождении доктора Фульротта, который был столь любезен, что незамедлительно приехал из Элберфелда, чтобы меня сопроводить; он привез с собой оригинал ископаемого черепа и слепок с него, который мне подарил… В известняках имеется множество трещин, одна из которых, до сих пор частично заполненная грязью и камнями, и соединяет пещеру с поверхностью. Может быть, тем же путем вниз в пещеру была смыта и глина, а с ней и тело, кости которого были найдены…»
По возвращении в Англию Ч. Лайель показал слепок черепа Томасу Генри Гексли, известному антропологу-дарвинисту, который заявил, что из всех черепов, что ему доводилось видеть, этот ближе всего к обезьяньему. Итак, англичане неандертальца признали, им же принадлежит заслуга в последующих знаменательных событиях, с ним связанных: в 1863 г. это было напечатано черным по белому в геологическом труде Ч. Лайеля («Геологические свидетельства древности человека») и Т. Г. Гексли («Место человека в природе»); в том же году на заседании Британского общества по развитию науки в Ньюкасл- апон-Тайн об этом докладывал А. У. Кинг, который, как ни странно, но вопреки мнению Гексли выделил, основываясь на неандертальской находке, самостоятельный человеческий вид, дав ему естественнонаучное имя — Гомо неандерталенсис. Доклад был опубликован в трудах общества под названием «О неандертальском черепе, или Доказательства в пользу того, что он принадлежит виду, отличающемуся от того, который представляет человек современный». Случилось это в 1864 г.
И еще одна важная подробность: почти все книжки сообщают о находке костей древнего человека, но пренебрегают вопросом о том, были ли найдены и изделия неандертальцев — каменные орудия. Этому археологическому вопросу Фульротт также уделил внимание. При описании глин здешних пещер он, в общем, указывал, что в них находят «немногочисленные величиной с орех обломки коричневатого и желтоватого роговика». Не имел ли он тем самым в виду каменные орудия? Это не исключено. Данные об индустрии людей среднего палеолита, в частности об орудиях, изготовленных не из кремня, были в то время, особенно в Германии, незначительны.
Нет ничего удивительного в том, что естествоиспытатель Фульротт интересовался также археологией. Самый древний (палеолитический) период эволюции человека в прошлом веке находился почти исключительно во владении геологов, палеонтологов или антропологов, так как «классическая» археология в то время его чуралась.
Что же происходило потом? Сражение ученых по поводу «пещерного человека» из Неандерталя закончилось приблизительно в 1901 г., когда анатом из города Страсбурга профессор Г. Швальбе заново описал в «Боннском ежегоднике» череп, который он собственноручно и по собственному методу измерил и математически обсчитал. Швальбе пришел к выводу о том, что Вирхов сорок лет назад заблуждался, считая некоторые изменения патологическими. С того времени находка неандертальца получила признание и в самой Германии. Кроме исследований английских ученых, этому способствовали и бельгийские пещеры, предоставившие еще более убедительный сравнительный материал.
Упомянем хотя бы две из них. Пещера Тру де ла Нолетт, глубокая и темная, расположенная на берегу реки Лессе в окрестностях Данана (не у Фюрза, как обычно сообщают, а у Ульсоне), была обследована в 1866 г. Е. Дюпоном на средства министерства внутренних дел Бельгии. Там под несколькими синтровыми корками была обнаружена нижняя челюсть формы столь необычной, что ученые поначалу вообще не хотели относить ее к человеку. Прежде всего потому, что челюсть вообще не имела подбородка — так резко она отступала от корней нижних зубов назад. Это была первая из известных нижняя челюсть неандертальца, важная часть черепа, которую в Неандертале не нашли.
Еще более значительной оказалась пещера Бек-о-Рош над рекой Орно у городка Оно-Спа в провинции Намюр. Марсель Пуйи (адвокат и хранитель льежского музея) и Макс Лоэт в июне 1886 г. откопали там два скелета неандертальского типа вместе с каменными палеолитическими орудиями, костями пещерного медведя, мамонта, шерстистого носорога — все в слое, перекрытом еще двумя ненарушенными слоями, имеющими плейстоценовый возраст, и синтровым покровом, датируемым началом голоцена. Исследование с самого начала велось со знанием дела, и его результаты не вызывали никаких сомнений уже с того момента, когда в июне 1886 г. исследователи сообщили о нем на археологическом съезде в Намюре. В наше время неандерталец стал уже общепринятым фактом, и во всех пособиях по эволюции человека вы прочтете, какое место современная палеоантропологическая наука отводит неандертальскому человеку. Все это, однако, касается неандертальца в общем смысле — как представителя человеческого рода. Ну а что же их «праотец» — мужчина из Фельдгофской пещеры? О нем все дружно забывают, словно он, сыграв свою роль в «битве ученых», уже не заслуживает внимания. Но считать так было бы ошибкой.
Как видим, на чужбине интерес к его останкам был большим, чем дома, в Германии, и им грозила судьба быть увезенными за границу за большие деньги. В том, что этого не случилось, заслуга, с одной стороны, профессора Шафхаузена, а с другой — президента Общества любителей древностей Рейнской области Эрнста Веерта, который в 1876–1883 гг. одновременно состоял директором музея в Бонне. Хотя кости из Неандерталя тогда в Германии считались по большей части сомнительными, этот человек пошел на риск и купил их за довольно значительную сумму для своего музея. Как оказалось, он не ошибся. Кости и особенно сохранившаяся часть черепа стали «гвоздем программы» уже при открытии первой экспозиции музея в июле 1893 г., где им была отведена особая витрина в центре доисторического зала. И столь же почетное место, может быть, даже еще более впечатляющее, им отвели создатели современной экспозиции Рейнского музея в 1967 г.
