Обычная песня, а как берет за душу!.. Не очень веселая и не очень грустная песня. Да все же радостная, потому что обращена в будущее — «хотел бы я тебя одну целый век любить…».
— Лаби! Хорошо! — выкрикнул Артур Рубен.
Выкрики смешались с аплодисментами. Андрей взглядом обвел присутствующих и заметил, что Леся Тулина и Виктор Майборский не аплодируют. Леся смотрит на него, а он — на нее.
— Еще! Спой еще!..
Стоколос поднял руку и сказал:
— Как наш старшина не повторяет приказ, так и я дважды повторять не буду! — И засмеялся, идя к скамейке, где было свободное место.
Концерт закончился. Все вышли во двор. Выстроились. Пятнадцать красноармейцев, которые уходили на охрану железнодорожного моста через Прут, начали песню:
Андрей Стоколос смотрел на ту сторону границы, на огоньки в румынском селе. Что-то тревожило его. Может, был неспокойный потому, что нынешний, самый долгий в году день оказался чересчур наполненным событиями и встречами. А тут еще политрук Майборский с двумя пулеметами пришел для усиления наряда.
А может быть, беспокойство оттого, что Сокольников забыл мелодию и Андрею пришлось немного поволноваться в ту минуту. А может, грустная песня тому причина? Как слушала ту песню Леся!
Неподалеку разговаривали Майборский и Леся. Андрей слышал их голоса.
— Поздравляю вас, Леся, с окончанием школы.
— Спасибо!
— Вот возьмите на память об этом дне шкатулку.
— Да что вы?
— Да берите, Леся! — поддержал лейтенант Рябчиков, который шел к канцелярии на дежурство.
— Такая ценная вещь! Ну что вы!
— Когда-нибудь положите свой дневник в эту шкатулку, — сказал, не зная, что говорить, Майборский. — Возьмите.
Леся взяла подарок, и Виктор Майборский, стройный, красивый, один из самых молодых командиров пограничного отряда, пошел в помещение канцелярии заставы.
— Вы вроде чем-то огорчены? — первой заговорила с Андреем Леся.
— В прошлом году мы гуляли на выпускном вечере до четырех утра. А вы вот уже успели и подарок получить. Я не подумал даже о цветах, лопух уссурийский! — выругал себя Андрей.
— Почему уссурийский? — засмеялась девушка.
— Там, да еще на Сахалине растут большие лопухи, — ответил Андрей и взял ее за руку. — Давай будем обращаться друг к другу на «ты».
— Хорошо. Скажи, пожалуйста, ты думал о ком-то, когда пел о Гале?
— А что?
— Так петь может лишь тот, кто любит.
— Пока еще мне это не угрожает! — немного рисуясь, ответил Андрей.
— И это серьезно?.. Галя — только образ, мечта?
— Мечта… — задумчиво сказал парень и посмотрел девушке в глаза. — На всякий случай…
— Это правда? — с детской наивностью спросила Леся.
Она стала застегивать пуговицу на воротнике гимнастерки Андрея. Он поймал ее руки, приложил к открытой шее.
— Не шути, друг! Смотри какой! Я застегиваю воротничок, а он расстегивает. Это несерьезно! — чуть громче, чем раньше, сказала Леся.
Ей припомнились слова, которые услышала она от Стоколоса вчера утром: «Солнечная девушка!..» Леся представила себя… солнечным лучом, без которого нет радости и счастья на земле. Замечтавшись, прикусила губу. Посмотрела на запад, где еще еле-еле светлело, точно напоминало о солнце прошедшего дня.
— Какой чудесный, неповторимый этот вечер! — сказала взволнованно Леся. — Видишь вот ту звезду?.. Глядя на нее, я думала об удаче на экзаменах. И мне везло. Звезда Надежды.
— А вот эта… прямо над головой, — показал Андрей. — Высокая и недосягаемая… Как счастье.
— Звезда Счастья, — мечтательно повторила Леся. — Далеко, но как же ярко светит! А где же звезда Любви?
— Еще не взошла, — пошутил Андрей.
— И я знаю почему. Потому что у тебя есть Таня, — заметила девушка.
Андрей действительно позабыл в эти минуты, что у него «есть Таня». Мгновенно представил майское утро в расцветшем яблоневом садочке, тихое гудение пчел и солнце, которое щедро льет потоки лучей сквозь розово-белый цвет. У изгороди стоят хлопцы, которые уходят на службу и прощаются с девчатами. Перед глазами встало и милое наивное лицо девятиклассницы, чуть раскрытые уста, которые только что вымолвили слова, написанные потом и в письме:
«Я верю. Ты будешь лейтенантом или военным инженером!»
В этот миг упала звезда, и Леся, думая о своем, сказала:
— Настоящая любовь не может угаснуть!
— А юность может угаснуть, так и не вспыхнув по-настоящему.
— Подожди, подожди… Звезда Надежды, звезда Счастья, звезда Любви и звезда Юности. Четыре звезды, как и четыре стороны света! — Леся обернулась: — Пусть будет звезда Юности самой яркой в созвездии Жизни! И тогда она не упадет! Правда?
Андрей прикоснулся щекой к ее щеке и поцеловал. Глаза девушки сияли от счастья. Он чувствовал ее горячее дыхание, и ему казалось, что это его дыхание.
— Андрейка!
— Люблю тебя! Веришь? — вдруг спросил он.
— Не знаю.
Прижимая его голову к своему лицу, Леся смотрела широко открытыми глазами в небо и видела на нем все звезды ясными, неповторимо большими.
— Веришь? — снова переспросил Андрей.
— Верю… — прошептала девушка в его пересохшие губы.
Сердце у Андрея почти перестало биться. Он лишь слышал: «Веришь?!» — «Верю!» Как это важно — верить! Это означало жить по-настоящему, честно. Верить — это быть уверенным и в своей любви. Верить — это жить верою о любимой девушке, куда бы ни забросила судьба.
