двигалась спиной к двери, горестно глядя на Назарова. - До свиданья. - И ушла.
Клавдия Петровна всплеснула руками:
- Если хотите правду, вот уж кто действительно ревнует своего сына к этой Марине, так это она! И по- моему, неспроста… А здесь вот струсила!
- Не о храбрости речь, Клавдия Петровна, - глухо сказал Назаров, уставившись на кассеты. - Если не ошибаюсь, магнитофон принадлежит вашей дочери?
- Да, это наш ей подарок… А сама-то она кому принадлежит? Я могу это спросить, не усмехайтесь, я жизнь на нее положила! - Клавдия Петровна направилась к графину с водой. Выпила два стакана подряд. - …Когда я послушала разговоры эти, я поняла наконец, откуда у девчонки такой тон со старшими. Оказывается, это можно. Вот 'разобрали' Эмму Павловну… И вас, Кирилл Алексеич, заодно! Ей знаний не хватает, вам - лирики, видите ли. От любого немного останется, если его так разобрать, никто не святой, правильно? Одна Марина Максимовна!
- По-моему, комментарии тут излишни, - вмешалась Ольга Денисовна. - Мы подумаем, разберемся… - она сверхвыразительно глядела на Назарова.
- Вот-вот. А то получается по пословице: сильнее кошки зверя нет!
- Вы можете эту пленку доверить нам? На день-два? - спросил Назаров. Ему не терпелось прекратить эту аудиенцию.
- Да, берите с аппаратом вместе… А ей я что-нибудь придумаю. Берите, берите, интересы у нас одни, правильно? Только, Кирилл Алексеич, Юля-то моя здесь тоже распустила язык… Надеюсь, по ней моя откровенность не ударит? Десятый класс…
- Не ударит. - Назаров ухватил магнитофон за кожаный ремешок, буркнул 'до свидания' и вышел.
Дали звонок с урока.
- Ах, господи! - Клавдия Петровна досадливо щелкнула пальцами. - Тогда уж я пересижу у вас перемену, а?
Она подсела к Ольге Денисовне.
- Думала: приду, выложу все - станет легче. Нет, камень тут. - Она дотронулась до груди. - И себе не облегчила, и вам тяжесть навесила…
Ольга Денисовна согласилась:
- Золотые слова.
- Директор разнервничался… Между нами, женщинами, там ничего такого нет?
- Где 'там'? Не понимаю…
- Я говорю: может, уже раскручена эта самая 'лирика'? Я ж не из пальца, вы сами слышали: 'лирического учреждения' ей надо!… Это как - утепленного? Худо, дескать, зябко в одинокой постельке? Ни стихи не помогают, ни песенки? А французские - еще хуже…
Внезапно Ольга Денисовна залилась краской, разгневалась - такой мы еще не видели ее.
- Послушайте! Речь все-таки идет об учителе вашей дочери! Нельзя так, нехорошо! Мы с вами не девчонки, калякающие в туалете!
Она взяла стопку тетрадей и вышла, прежде чем Клавдия Петровна успела оправдаться.
А через полминуты вдруг вернулся Назаров, ударом ладони распахнул дверь. Шея у него была красная.
- Во что вы меня превращаете, мамаша? Иду в кабинет - навстречу весь 10-й 'Б'… а я - с этой штукой. Красиво? Я ж педагог, черт возьми, директор, коммунист!
Лицо Баюшкиной хлопотливо выразило понимание и сочувствие.
- Действительно… Не хватало вам еще от них прятаться! Директору - от ребят… смешно! Был один заграничный фильм, длинное такое название - про дело человека, который вне всяких подозрений… Вот это - вы! - говорила она, отобрав у него магнитофон и укладывая его в желтый мужской портфель.
- Благодарю вас. Я смотрел. Как раз он там убийца, - не улыбнувшись, напомнил Назаров.
- Серьезно? Пример, значит, глупый, беру назад… Так хорошо будет? - Она передала ему портфель.
Он несолидно показал большой палец, чтобы больше не произносить ничего. Боялся произнести то, что вертелось на языке.
22
В коридоре он встретил Марину.
- Спасибо большое, Кирилл Алексеич, - сказала она. - Мы там выключили.
- Да? А мы тут включили…
- Что? - она, естественно, не поняла.
Он переложил портфель из правой руки в левую и распорядился:
- Зайдите ко мне после уроков, есть разговор…
- Хорошо, - сказала она рассеянно. - Но зря вы с нами не смотрели: такие вещи бывают раз в год, надо все бросать и смотреть…
- Дела, знаете, работа! - отозвался он едко. - Не всегда для души, как у вас, а все же не бросишь: зарплата идет!
Она даже задохнулась от этого выпада и ответить не успела: директор спешил.
23
Алеша Смородин, застигнув свою маму в раздевалке, допытывался у нее:
- Мам, не выкручивайся. Зачем ты пришла?
- Ерунда, Алеша, не обращай внимания… думала, что ключ дома забыла, а он - вот он - нашелся… - Ирина Ивановна, уже одетая, без надобности рылась в сумочке, лишь бы не смотреть на сына.
- Здравствуйте, Ирина Ивановна! - подбежал Адамян, а с ним Ельцов. - Неужели вас вызвали?
- Здравствуй, Женя. Давно вас не видела. Похудели вы что-то, - ушла она от вопроса.
Но сын настаивал:
- Мама, зачем ты приходила?
- Если уж смородинских родителей вызывают, - сказал Ельцов, - тогда я уже ничего не понимаю…
И, не сумев спрятаться от честных глаз сына и его друзей, Ирина Ивановна вдруг взмахнула рукой, сердито глянула наверх и сказала:
- Языкатые вы слишком, несдержанные… Особенно ты, Женя. Навредили вы своей учительнице этими длинными языками.
- Кому? Мариночке?!
- Вот видите: она для вас 'Мариночка'… А разве это можно?
24
По иронии школьного расписания после телевизионного урока о Моцарте и Сальери у 10-го 'Б' была химия, 'Голгофа'.
- Кого нет? - выясняла Эмма Павловна.
Дежурная осмотрелась и несколько удивленно стала перечислять:
- Адамяна Жени… И Смородина не видно. Еще Ельцова…
- Адамяна нет? Слава богу! Один раз отдохнуть… от его великой учености и великого нахальства! Он думает, что если его папа химик, то…
Дверь отворилась: прибыли Адамян, Смородин и Ельцов. У них замкнутые недобрые лица.
