этом была твоя ошибка, сестренка.
Нижняя губа у нее задрожала, и у меня сжалось сердце.
– Вы ведь не выдадите меня?
– Сестренка, ты сегодня пыталась меня подставить. Я этого не люблю.
Она принялась трясущимися руками расстегивать воротник блузки.
– Может быть, мы сможем договориться?
Я покачал головой.
– Извините, ваше величество. Матушка Хорнер учила своего малютку Джека не якшаться с королевским домом. Жаль, но так уж вышло.
Чтобы вновь обрести уверенность в себе, я отвернулся, и в этом была уже моя ошибка. Я не успел бы даже спеть про шесть пенсов, как у нее в руке появился дамский пистолетик. Игрушка была, может, и невелика с виду, но я знал, что ее вполне достаточно, чтобы вывести меня из игры навсегда.
Я понял смысл выражения «фатальная женщина».
– Бросьте оружие, ваше величество.
В двери появился сержант О’Грейди, сжав в похожей на окорок ручище штатный полицейский револьвер.
– Извини, что подозревал тебя, Хорнер, - сухо сказал он. - Нет худа без добра, впрочем, гром и преисподняя. Я висел у тебя на хвосте, так что все слышал.
– Привет, сержант, спасибо, что зашли. Только я еще не закончил. Может, присядете, пока я договорю?
Он коротко кивнул и опустился на стул у двери. Дуло его револьвера даже не дрогнуло.
Я встал с кровати и подошел к королеве.
– Так вот, лапочка, я тебе еще не рассказал, у кого же снимки твоей операции. Они были у Болтая, когда ты его убила.
На ее лбу появилась прелестная морщинка.
– Я не понимаю… я же обыскала труп.
– Конечно, но уже после. А раньше всех к Толстяку прибыла королевская рать. Копы. И один из них прикарманил конвертик. И собирался тебя шантажировать потом, когда шум стихнет. Только на этот раз ты уже не знала бы, кого пришить. Кстати, должен перед тобой извиниться.
Я нагнулся, чтобы завязать шнурок на ботинке.
– За что?
– Я тебя обвинил в попытке меня подставить. А это была не ты. Стрелу пустил парень, который лучше всех в нашей школе стрелял из лука - это оперение я узнаю где угодно.
Я повернулся к двери.
– Разве это не правда,
Нагнувшись, чтобы якобы завязать шнурок, я схватил несколько пирожных, упавших с тарелки королевы, и теперь швырнул их вверх, целясь в единственную лампу под потолком.
Она разбилась, и в полной темноте стрельба началась почти сразу же. Но этих нескольких секунд мне хватило, чтобы смыться, пока дама бубен и сержант О’Грейди по прозвищу «Воробушек» радостно всаживали друг в друга пулю за пулей.
В моем деле своя рубашка ближе к телу.
Жуя пирожное, я вышел из дворцового парка на улицу. Остановившись у мусорного ящика, я попытался сжечь конверт с фотографиями, которые на бегу выхватил из кармана O’Грейди, но дождь лил так, что огонь никак не разгорался.
Придя в контору, я позвонил в совет по туризму и заявил, что подам жалобу. Мне сказали, что дождь хорош для посевов, а я сказал им, куда они могут идти со своими посевами.
– А кому сейчас легко? - услышал я в ответ.
И я сказал:
– Это да.
