спокойно уснула. Людской говор постепенно умолкал, палаточный лагерь затихал. И в наступившей тишине стало слышно, как за стеной стражники бьют деревянными молотками по металлическим тарелкам, оповещая жителей, что настала ночь и они должны покинуть улицы.
На рассвете у городских ворот собралась большая толпа. Здесь были и конные, и пешие путники, купцы, доставившие диковинные товары из самых недоступных уголков Хайбории, пестрые кибитки кочевников и арбы ремесленников, груженные всем, что только может понадобиться привередливой хозяйке, и тем, что только способны сделать искусные руки гончаров, ткачей, кузнецов, стеклодувов… Да всех и не перечислишь. Толпа напоминала сгусток ртути — внутри нее ни на миг не затихало движение, она то подкатывалась ближе к воротам, то подавалась назад. Движение это не было бессмысленным. Постепенно в толпе образовалось несколько центров, к которым стягивались единомышленники. Купцы рассказывали друг другу, в каких заморских странах они побывали, каких чудес навидались, что привезли сюда. Здесь же шныряли лавочники, пробравшиеся за городские ворота, чтобы уже сейчас заключить выгодную сделку и открыть свои лавки раньше других. Конечно, были здесь и дельцы особого рода. Они не искали друг друга в толпе. Наоборот, они мечтали в ней раствориться, стать незаметными, присматривая тем временем за чужим, плохо прикрытым скарбом. Праздных путешественников было мало, и они держались особняком. Дорога кишела народом, ожидающим открытия ворот.
Сверху, с городской стены, на все это взирали стражники, предвкушая хорошие сборы. Они зорко следили за толпой, покрикивая на не в меру разошедшихся и пресекая потасовки угрозами штрафа. Угрозы, как правило, действовали. Всем было известно, какого мастерства радетели порядка достигли в изобретении провинностей, за которые полагались штрафы, а размеры последних были и вовсе непредсказуемы.
Наконец звякнул колокол на главной башне, и массивные, окованные медью ворота, вздрогнув, начали медленно открываться, задевая неосторожно приблизившихся, слишком нетерпеливых гостей города. Шум поднялся невообразимый. Гомонящая, суетливая толпа двинулась в одном направлении. Стражники зорко следили за тем, чтобы никто не проскользнул в город, не заплатив дани.
Соня спокойно сидела в тени большого раскидистого дерева у обочины дороги. Она решила переждать, пока купцы и ремесленники, ругаясь и отпихивая друг друга, минуют досмотр и освободят дорогу.
Действия же стражников на фоне всеобщей суеты казались нарочито медленными. Они неторопливо обходили повозки и груженных товаром вьючных животных. Выясняли размеры и ценность ввозимых товаров и назначали пошлину. Затем начиналась торговля между владельцем товара и стражником. И тот и другой знали, чего хотят. В конце концов за небольшую мзду стражник снижал первоначальную цену, и довольный торговец проезжал в город. Деревья еще отбрасывали довольно длинные тени, а толпа уже заметно поредела.
Соня решила, что настал и ее черед. Не следовало оставаться одной на дороге и привлекать к себе внимание. Она взяла под уздцы Ману и, осторожно протискиваясь в толпе, направилась к намеченному заранее стражнику. Это был молодой парень, явно совсем недавно пришедший на службу, и вряд ли алчность уже успела пустить глубокие корни в сердце юноши. Подъехав к нему, Соня бросила мелкую монетку.
— Эй! Не слишком ли дешево ты хочешь отделаться? — засмеялся стражник.
— Как это дешево? — миролюбиво ответила Соня.— У меня нет никакой поклажи, у меня нет и дорогого оружия, которое облагается пошлиной.
— А кобыла? — настаивал воин.— Такая молодая, крепкая лошадка. За нее придется заплатить.
— Какая крепкая, да ей грош цена в базарный день,— Соня прильнула к теплому боку Ману, как бы извиняясь за такую нелестную оценку.-— Ты посмотри,— продолжала она,— какие у нее короткие ноги, а бабки? Да ты взгляни на ее бабки, еще немного, и они будут совсем сбиты. Мы вовремя добрались до города. Бедная кляча. Ты видишь, я даже не решился на нее сесть, боюсь, она не выдержит, упадет, бедняга.
Болтая без умолку, Соня осторожно продвигалась вперед, подтягивая за собой Ману.
— Она вся в поту, а посмотри, как спуталась грива. Да ты послушай, как она тяжело дышит,— не останавливаясь продолжала Соня,— я даже не знаю, удастся ли мне довести ее до конюшни.
Она бросила поводья, обежала Ману вокруг, то похлопывая, то подсовывая под брюхо лошади руки, как бы поддерживая ее.
Вертлявый разговорчивый парень совершенно ошеломил молодого стражника своей болтовней. Он уже не знал, куда смотреть, то ли на бабки, то ли на гриву, а юнец все говорил и говорил, продолжая потихоньку двигаться вперед.
Когда же стражник опомнился, перед ним уже переминался с ноги на ногу маленький, косолапый старик вендиец в длинном, богато расшитом шелковом халате и платке, накрученном на голове. Торговец недоуменно поглядывал на стражника и не понимал, почему он молчит и ничего не требует. А тот, посмотрев на мелкую монетку, зажатую в руке, на вендийца, стоящего перед ним, наконец-то осознал, что его только что обвел вокруг пальца болтливый мальчишка, и рассвирепел.
Он оглянулся в сторону города. Единый людской поток, вливающийся в город, за воротами разделялся на множество речек и ручейков, хотя основная масса приезжего люда все-таки двигалась в одном направлении — к базару.
Углядеть в этой пестрой толпе худенькую фигурку паренька было невозможно. Стражник резко повернулся к старику с твердым намерением отыграться на ни в чем не повинном торговце.
Соня, затерявшись в людском потоке, неспешно двигалась к городскому базару.
Лагошский базар был центром торговли на всем Востоке. Здесь выставляли свой товар не только местные ремесленники, земледельцы и скотоводы. Из разных концов света съезжались сюда купцы. Одни везли драгоценные камни необычайной красоты, другие — прозрачные легкие ткани и плотные шелка, расшитые причудливым узором, третьи — яркие пушистые ковры, как будто специально созданные для того, чтобы нежить и холить изящную узкую ступню красавицы. Да и для воина в лавках Лагоша могло найтись все что угодно, любое оружие — и такое, с которым не стыдно явиться на пышный турнир, и такое, что незаметно прячется под плащом, но не подведет в любой горячей схватке. Можно сказать, что базар стал городом внутри города. Тут были свои кварталы, разделенные улицами, открытые площади, где торговали зеленью, домашней птицей и скотом. Рядами шли лавки ювелиров, портных, оружейников, шорников и других ремесленников. У дверей каждой стоял крикливый зазывала. Гам стоял невообразимый, все наперебой расхваливали свои товары, стараясь превзойти в этом соседей. Тут же шныряли мальчишки, нагруженные кувшинами со сладкой водой и вином, предлагая прохожим освежиться, а зазывалам промочить горло.
Этот шумный пестрый мир с детства привлекал Соню. Почти на каждом шагу ей хотелось остановиться, зайти в лавку, пощупать тонкие ткани, поглазеть на дорогое оружие, повертеть в руках тяжелый кубок с тонкой гравировкой. Хоть на миг ощутить аромат той роскоши, от которого она отвыкла за последние годы. Соня вздохнула, прогоняя воспоминания. Сначала надо пристроить Ману на конюшню и устроиться самой, а затем попробовать продать орехи иркала.
— Эй, приятель,— окликнула Соня паренька, бежавшего мимо с корзиной фруктов,— не подскажешь ли, где здесь приличный постоялый двор. Только чтобы обязательно с конюшней.
Парень окинул Соню оценивающим взглядом — пыльные сапоги, грубые штаны, плотно застегнутая суконная куртка, низко надвинутая шапка, из-под которой видны рыжие волосы.
— Самый приличный для тебя,— усмехнулся горожанин,— находится неподалеку. За поворотом спроси таверну кхитайца До Юня. У него хорошая конюшня, и он недорого берет за постой.
Соня вздрогнула, услышав знакомое имя. Она еще не решила, стоит ли ей воспользоваться советом Шаруза. Но как там сказала старуха Надира — случайностей не бывает? И, поблагодарив юношу, она отправилась в указанном направлении. Девушка быстро нашла таверну кхитайца. Паренек с корзиной не обманул — все оказалось так, как он сказал. Соня сама отвела Ману на конюшню, поставила ее в свободное стойло и насыпала свежего сена.
— Ты уж прости, что я такие гадости про тебя наговорила,— повинилась Соня перед лошадью.— Но как-то надо было от него отделаться, а то бы он оставил нас без гроша.
Соня ласково потерлась щекой о бархатистую морду кобылы.
