Патрик Андерсон
ЛЮБОВНИЦА ПРЕЗИДЕНТА
1
Работу
Требование множества мужчин и женщин, запрудивших Лафайет-сквер, неслось через Пенсильвания-авеню к окну на верхнем этаже Белого дома, у которого в одиночестве стоял президент Соединенных Штатов.
«Сейчас… Подавай им все непременно сейчас. Работу
Вздохнув, он надел очки, на публике он никогда не появлялся в них, потому что кичился своей грубоватой внешностью, и стал вглядываться в толпу, стремясь разглядеть лица, уловить ее настроение, увериться, что поступил правильно, разрешив демонстрацию на Лафайет-сквер. Секретная служба советовала остановить демонстрантов в нескольких кварталах от Белого дома, где-нибудь возле Молла, но Уитмор доверился своему политическому чутью, открыл им площадь и сделал несколько дружелюбных заявлений, надеясь таким образом предотвратить возможные беспорядки. Но поведение толпы предугадать невозможно. В прошлом Уитмор не раз воспламенял толпу и знал, что эмоции ее взрывчаты и непредсказуемы, как у женщины.
На столе у Эда Мерфи раздался звонок — мимо его кабинета прошел президент. Мерфи оборвал телефонный разговор, выбежал и нагнал Уитмора у входа в Овальный кабинет.
— Эд, зайди, — пригласил Уитмор.
Оба сели на свои обычные места: Уитмор — за большой, аляповатый стол, подарок королевы Виктории Рутерфорду Б. Хейсу, а Эд Мерфи — в простое черное кресло, придвинутое к столу сбоку.
Овальный кабинет редко выглядел более величественно. Едва Уитмор вступил в должность, его супруга, обладавшая на редкость хорошим вкусом, взяла отделку кабинета в свои руки. Теперь яркий отраженный свет лился с белого потолка на светло-желтый ковер и яркую мебель золотистого, зеленого и оранжево-розового цветов. Пиловский портрет Вашингтона по-прежнему висел над камином, но Клэр Уитмор заменила оставшуюся от прежнего владельца вульгарную золотистую драпировку на изысканную зеленую. Кроме того, она поставила там комод в стиле Хэпплуайта, ломберный столик, изготовленный в Сейлеме, штат Массачусетс, примерно в 1810 году, и столь же старомодные изящные напольные часы. Реставрационная деятельность миссис Уитмор снискала одобрение всевозможных исторических обществ, но владелец кабинета остался к ней равнодушен. Уступив настоянию жены добавить к обстановке личные штрихи, он распорядился установить в кабинете бюсты Франклина Рузвельта, Гарри Трумэна и Джона Кеннеди. Но, по правде говоря, Чарлз Уитмор с не меньшей охотой мог бы работать и на чердаке Белого дома. Обстановки он не замечал. Он видел только людей и проблемы.
— Как дела на той стороне улицы? — спросил он.
— Могло быть и хуже, — ответил Мерфи. В его устах это было приятное сообщение. — Речи были неплохими. Вам ставят в заслугу законопроект о рабочих местах.
— Что там за публика?
— Разношерстная. Больше всего рабочих. Процентов двадцать негры. Кое-кто с женами и детьми, с едой в пакетах. И, как всегда, не без доброхотов и психопатов.
— Беспорядки будут?
— Не исключено. В толпе есть какая-то подспудная агрессивность. Слухи. Ропот. Поговаривают, что вы бросите на разгон войска.
Уитмор несколько растерялся.
— Черт возьми, Эд, я сделал все, разве что не пригласил их к обеду. Чего им еще надо? — Он выпрямился в кресле и стукнул кулаком по столу. — Черт, пойти бы туда. Поговорить с ними.
— Об этом не может быть и речи, — сказал Мерфи. — Там полно психопатов, а достаточно будет и одного.
Уитмор в досаде ударил кулаком по ладони. Их многочисленные споры на эту тему всегда кончались таким образом. В Америке полно психопатов, и ни один президент не может появляться там, где вздумается.
Оба помолчали. Умение молчать было единственным ключом Эда Мерфи к успеху. Все остальные старались убедить президента в том или другом, а Мерфи выжидал, пока президент сам обратится к нему.
— Знаешь, у меня есть еще одна проблема, — сказал наконец Уитмор.
Мерфи чуть нахмурился.
— Донна?
— Да.
— Вам нужно встретиться?
— Она так считает.
— А как считаете вы?
— Боюсь, это будет очень трудно. Перед окнами демонстрация, а тут еще Клэр заявила, что отказывается ехать на выступление.
— Повидайте Донну завтра или послезавтра.
— Она говорит, что дожидаться не станет. — Уитмор поднялся и стал расхаживать по кабинету, гибкий и яростный, словно тигр, только что загнанный в клетку. — Знаешь, кто я такой? — требовательно спросил он. — Я заключенный в этом проклятом доме.
— Сами хотели этого.
— Хотел, как же. Я что, уже не человек? Разве у меня нет никаких прав?
Эд Мерфи не ответил. Ответ знали они оба. Уитмор был уже не человек. В глазах как врагов, так и друзей он был богом. Он мог бы уничтожить земной шар или послать исследователей на другие планеты. Но определенно не мог — в отличие от богов древней мифологии, располагавших в подобных делах большей свободой, — встретиться с молодой женщиной, не связанной с ним узами брака.
Уитмор перестал ходить и прислонился к столу.
— Я подумывал жениться на ней. Не говорил я тебе? Эд Мерфи, не отвечая, смотрел на своего босса.
— Иной раз думаю — к чертовой матери! Эта должность еще не все. Может быть, лучше провести здесь четыре года, а не восемь. Уйти непобежденным. К концу одного срока мне будет всего шесть-десять шесть. Купить бы где-нибудь ферму. У нас с Донной мог бы родиться ребенок. И я зажил бы в свое удовольствие.
— Вы были бы несчастны, — сказал Эд Мерфи. — Впряглись бы в работу на своей ферме, этот кабинет занял бы какой-нибудь идиот, и через месяц вы стали бы никем и ничем.
— Хорошо, хорошо, был бы несчастен, — согласился Уитмор. — Но есть другой вариант. Я мог бы