птицы свой образ. Каждая держит в когтях ланкастерскую розу и в клюве слова «por bem», призванные увековечить безупречность короля. Вам следует посетить Пако-да-Вила и самой посмотреть «Сорочью комнату».
— Я бы с удовольствием, но мой самолет улетает рано утром, — с сожалением сказала Эшли.
— Тогда вы должны приехать в Синтру следующей весной и пожить у меня. Мы сможем сходить туда вместе, — искренне предложила хозяйка.
Взгляд Эшли остановился на Виторе, разговаривавшем с гостями. Разумеется, ей доставило бы несомненное удовольствие общение с его матерью, но оно было чревато новыми встречами с ним самим. Девушка сделала глоток вина. Почему именно она была так настроена против контактов с ним, она и сама не знала, но ей казалось благоразумным избегать их.
— Если смогу отпроситься на работе, — уклончиво ответила Эшли.
Внезапно внимание Маргриды привлек шеф-повар, раскладывавший бифштексы и кебабы на решетке для жарки, установленной в глубине сада.
— Мне нужно идти, дорогая. Наш повар-умелец склонен пережаривать мясо. — Она улыбнулась. — Боюсь, я и так слишком долго занимала ваше внимание, а вы жаждете побыть со своим другом.
— Гм, — опять же уклончиво отозвалась Эшли.
Словно по волшебству рядом с ней появился Саймон, а через некоторое время хозяйка объявила, что завтрак готов. После жареного мяса, к которому подавали салат и картофель в мундире, на десерт был предложен миндальный торт, а вслед за ним — местные сыры и свежие фрукты. Наливая себе вторую чашечку роскошного черного кофе, Эшли невольно нахмурилась. Не только Маргрида считала Саймона ее любовником, но и Селешта, очевидно, думала то же. А только что к ней подходил пожилой руководитель «Дэлджети», сказавший, что их молодому гонщику жутко повезло, — его amor такая хорошенькая и удачливая молодая леди. Она решительно поставила кофейник на место. Это необходимо исправить.
Эшли подождала, пока другие гости разбрелись по саду, осматривая растения или макая руки в прохладную воду каменных фонтанов, потом придвинулась на своем стуле к Саймону.
— Я согласилась молчать о том, как мы познакомились, но я не могу согласиться с тем, что наши отношения считают любовной связью! — выразила она свой протест. — Понятия не имею, что ты там наговорил, но у всех здесь такое впечатление…
— Да ничего я не говорил, — прервал ее Саймон, и на его щеках появились красные пятна. — Люди склонны делать поспешные выводы.
— Я нередко появляюсь с тобой на людях, так почему же они меня не принимают за друга твоей семьи? — потребовала ответа Эшли.
Саймон помрачнел:
— А что плохого в том, что тебя считают моей девушкой?
— Ничего, только я не твоя девушка. Если люди узнают, что мы встречаемся потому, что мои родители воспитывали тебя, когда ты был юношей, они не станут думать о тебе хуже, — сказала она привычным вежливым голосом. — Напротив, они будут в восхищении от успехов, которые ты делаешь.
— Послушай, — нетерпеливо заговорил Саймон. — Пока что меня лишь мельком упоминали в газетах, но когда я стану знаменитым, интерес печати ко мне резко возрастет. И если они узнают, что большую часть детства я провел в людях, репортеры разнюхают всю подноготную и поднимут большую шумиху.
Эшли вздохнула. Она считала, что он должен быть честен со своими коллегами, но и могла понять, как ему не хотелось, чтобы в печати появились заметки о том, как его никчемный папаша ушел из дома еще до его рождения, а потом его бросила и мать.
— Ладно, я ничего не скажу. Но я была бы тебе обязана, — в ее голосе появилась ядовитая нотка, — если бы ты объяснил своим приятелям по Формуле-1, что мы с тобой просто добрые друзья.
— Сделаю, — пообещал приемный брат.
— Ты всегда пользовался успехом у противоположного пола, так как же случилось, что у тебя никого не оказалось? Толпы девушек ошиваются у треков, и…
— Это все пустышки, — небрежно бросил Саймон и взглянул на часы. Три часа. — Меня могут задержать допоздна. Как только освобожусь, заскочу к тебе в гостиницу.
Она покачала головой.
— Незачем. Завтра утром к шести я должна быть в аэропорту, поэтому лягу пораньше.
— Когда мы снова увидимся? — поинтересовался он. — В этом сезоне остались только два заезда на «Гран-при», один в…
— Извини, но я буду занята в ближайшие два месяца дальними деловыми поездками, — прервала его Эшли. — Найду тебя, когда ты вернешься в Англию.
После его ухода она поболтала с несколькими гостями, узнала у Маргриды еще кое-что из местной истории. До сих пор Эшли пока что не столкнулась с Витором, и все же на протяжении вечера ее не оставляло ощущение его близости. Ее воображение рисовало движение его рук, когда он доказывает что- то; завитки темных волос, опускающиеся на воротник рубашки; его выпуклый зад в джинсах. Это ощущение раздражало ее. Не в ее привычке строить глазки мужчинам. Хотя за последние несколько месяцев она принимала приглашения на обед или в театр, но ни один из приглашавших не волновал ее.
Пришло время, и люди начали прощаться. Эшли ждала, когда ей скажут, кто ее подвезет. Однако гости расходились, но никто ничего не говорил ей.
— Вас отвезет Витор, — сообщила Маргрида, когда прощалась последняя группа гостей.
— Вот как? — У Эшли зашлось сердце.
— Я? — Витор услышал их разговор и, удивленный, обернулся к ним. — А я и не знал.
— Гостиница Эшли находится в той части города, куда никто из гостей не едет. Было бы некрасиво просить их сделать крюк, — объяснила Маргрида. — А ты все равно возвращаешься домой.
Эшли нахмурилась. В голосе Витора ей послышалось не только удивление, но и раздражение. Ну что ж, ее тоже особо не радовала перспектива ехать с ним в качестве шофера.
— Я могу вызвать такси, — попыталась вывернуться Эшли, когда уехали последние гости и она осталась одна с хозяевами на подъездной дорожке.
Маргрида и слышать об этом не пожелала.
— Витор будет счастлив подвезти вас, — заверила она и поцеловала ее в обе щеки. — Приятно было познакомиться с вами, и не забывайте о весне.
— Не забуду, — беспомощно улыбнулась Эшли.
— Не вези ее прямо в город, поднимитесь в горы — пусть посмотрит, какой оттуда открывается вид, ладно? — подсказала Маргрида, когда Витор усаживал Эшли в джип «судзуки».
Он кивнул и повернул ключ зажигания. С визгом темно-зеленая машина рванула по подъездной дорожке.
— Вы уж простите, что вам пришлось подвозить меня, — холодно бросила Эшли, когда они выехали на дорогу. — А насчет вида не стоит беспокоиться.
Витор включил третью передачу.
— Никакого беспокойства.
— Лгун.
Он бросил на нее короткий взгляд и заявил:
— Я обещал матери свозить вас туда и свожу.
— Вам решать, — бросила Эшли, откидывая с плеч длинные пряди светло-рыжих волос.
Проехав по шоссе две-три мили, он свернул на узкую, ограниченную каменными стенами дорожку, ведущую вверх на лесистый холм. «Судзуки» карабкался выше и выше, пока дорога не превратилась в грязную колею, а лес не стал значительно реже. Еще один подъем, и они оказались на заросшем травой и усыпанном валунами плато, показавшемся ей крышей мира.
— Сколько лет я не был здесь, — проговорил Витор. — Насколько мне помнится, через милю мы доберемся до удобного пункта обозрения.
Внезапно двигатель джипа кашлянул и заглох.
— Что случилось? — спросила Эшли, видя, как он смотрит на приборную панель.
Машина замедлила бег и остановилась.
— Бензин кончился.
