– Жил некогда один человек благородного происхождения. Однажды он странствовал в далеких краях, и в те поры умер у него слуга. А в тех краях купить можно было не только крепостных, но человека любых ремесел. Вот пошел тот дворянин на рынок, и купил себе слугу. Оказался слуга всем хорош – и ловок, и умен, и на язык остер, и хозяин обращался с ним по-доброму. И поехали они обратно, на родину того дворянина. А по пути напали на них разбойники, много, целый отряд. Кинулись хозяин и слуга от них вскачь, разбойники – за ними. А впереди река, широкая и глубокая, и погоня уже на пятках висит. Слуга говорит: « хозяин, едем вброд «, – « Какой брод! Сроду его здесь не было! « – « Нет, есть, я эти места хорошо знаю «. Что делать? Поехали. И в самом деле кони реку перешли, едва копыта замочили. Разбойники, глядя на них, тоже сунулись вброд. И что же? Хозяин, выбираясь на другой берег, обернулся, – а уж последний разбойник тонет в глубокой воде.
Едут они дальше. Остановились в придорожной харчевне. Трактирщик выносит им вина. Слуга говорит: – « Не пей, хозяин! Этот трактирщик – тайный грабитель, и вино у него отравленное! « Хозяин отвечает: – « Быть не может! Не возводи напраслину на почтенного старика! « Но слуга выхватил кубок и плеснул в собачью миску. Подбежала собака, вылакала вино, и в тот же миг околела. Рассердился хозяин, порубил трактирщика, и поехали они дальше.
Прибыли в свой город. А надо сказать, что у того дворянина была жена, которую он сильно любил. И вскорости по его возвращении стала она болеть и чахнуть. Сколько бы лекарей ни звали, никто не мог ей помочь. Наконец, нашел дворянин самого ученого из лекарей, родом сарацина. Тот говорит: – « Я, почтенный хозяин, знаю и болезнь эту и лекарство. Только в вашей стране добыть его нельзя «. – « Все же скажи мне! « – « Чтобы избыть эту болезнь, надо тело болящего натереть молоком львицы, и не прирученной, а дикой. А если ты через два дня львицина молока не добудешь, жена твоя умрет «. Горько заплакал хозяин. В самом деле – где ему взять молока от львицы, да еще дикой?
Подходит слуга: – « Не печалься, хозяин, я тебе добуду, что потребно «. Взял серебряный кувшинчик, вышел из дома, и обернулся вороном. Подхватил ворон кувшин и полетел быстрее стрелы над лесами, над полям, через море, пока не увидел львицу, кормящую детенышей. Спустился он, снова принял человеческий – и львица, злобнейшая из всех тварей, подпустила его к себе. Нацедил он молока сколько надо и опять вороном полетел в свой город. Прилетел к исходу второго дня. Отдает кувшинчик хозяину. « Вот, мол, львицино молоко! « Хозяин, конечно, ему не поверил, но уже дошел до полного отчаяния, а попытка – не пытка. Натерли служанки хозяйку молоком – и с той всю хворь как рукой сняло. Тут-то хозяин все и понял.
Зовет к себе слугу и говорит: – « Ясно мне стало, отчего ты все знаешь и все можешь. Людям такого не дано, ты – не человек, ты – бес «. Тот спорить не стал. « Да, я бес, посланный из преисподней, чтобы смущать людей. Но ты был ко мне так добр, что я не мог причинить тебе зла «.
Хозяин испугался. – « Не надо мне услуг от преисподней! Расстанемся по-доброму. Возьми хоть все мое богатство, только уходи «. – « Все богатство мне не надо, рассчитай меня, как с слугу рассчитывают «. – « Хорошо, вот тебе тридцать золотых монет.» – « Нет, тридцать золотых я у тебя не выслужил «. – « Так возьми двадцать «. – « И двадцать не выслужил «. – « Ну, хоть десять «. – « Дай мне шесть «. Отсчитал ему хозяин шесть монет, бес взял их, подумал и сказал: – « Знаешь что? Отдай от меня эти деньги на колокол для вашей церкви «. Положил монеты на стол, и с тем только его и видели. А хозяин сделал так, как он просил.
Последовала пауза. Кто-то из слушателей уже готовился высказать расхожую сентенцию, что, мол, мир стал таков, что даже в бесах больше праведности и доброты, чем в людях, когда сестра Тринита добавила:
– И если до того жители города были благочестивы, то с тех пор, как на звоннице повесили новый колокол, ни один из них больше в церковь не ходил. И все кончили жизнь безбожниками.
Громовой хохот был ей ответом. Только Анна испытывала некоторое смущение. Но она была комедианткой, и не могла не оценить драматического эффекта концовки, да и остальные заражали ее своим весельем. И она не задержалась на мысли, что в благочестивой сказке сестры Триниты дьявол дьявол все же одержал полную победу.
Перед тем, как вступить в Орем, труппа постаралась себя приукрасить. Мужчины оделись в пестролоскутные рубахи с красными капюшонами, трико со штанинами разного цвета и нацепили пояса с бубенчиками. Никлас вооружился барабаном, Герт играл на флейте, остальные били в бубны. И так, приплясывая, с шумом и свистом, они появились на улице Орема, и Гонтар громовым голосом начал скликать публику посмотреть представление, равное которому и в столицах не увидишь.
Сестра Тринита шла в стороне. Она не договаривалась об этом с актерами, все и так было понятно. Она не хотела им мешать. Даже если комедиантам повезет, вряд ли они сумеют дать здесь больше одного представления. Пусть работают, а она присоединиться к ним позже .
Гонтар перемолвился с хозяином здешнего постоялого двора. Лошадей выпрягли, а повозку установили в проулке рядом. Откинули парусиновый полог, спустили лесенку-приступку – и сцена готова.
Тем временем на деревенской площади уже стали собираться торговцы, бродячие ремесленники, и все те, кто оказался в Ореме этим ясным днем. И местные жители, конечно, хотя от них особой выгоды не ожидалось. В целом, народу собралось довольно много. Гонтар велел Иону обойти публику с бубном, куда полагалось кидать монеты, дабы воодушевить комедиантов, а затем началось представление. Сестра Тринита не смотрела его, примостившись на заднем крыльце постоялого двора и перебирая лекарственные травы в своей котомке. По отдельным репликам, долетавшим до нее, она узнала «Фарс о мельнике» – о том, как оный мельник пустил к себе на ночлег двух странствующих подмастерьев, и что те в благодарность понатворили с его женой и дочкой. Мельника изображал Гонтар, подмастерьев – Никлас и Герт. Сеппи – толстую мельничиху, а Иза – ее дочку. Бегинке незачем было смотреть на актеров, чтобы вообразить происходящее. Незатейливый сюжет и обилие похабных шуток всегда обеспечивали подобным фарсам успех у простой публики. Сестра Тринита почти задремала, а вопли и хохот доносились до нее как бы издалека. Из этого состояния она вышла, когда звуки, достигшие ее ушей, изменили характер. Это не был уже шум представления и скопища веселящейся публики. Слышались удары, плач, крики.
– … геенского огня!
– Простите, отец авит!
– Это мы по глупости!…
– Христом-богом умоляю…
Голос, кричавший про огонь геены, перекрывал все остальные.
– Безбожная мерзость будет изгнана из нашего селения!
Сестра Тринита медленно поднялась и с неохотой выбралась из сумрака переулка на свет площади.
