Весь день Зверок-Шнырок и Зверок-Соусок принимали свадебные подарки. Наконец банка из-под кофе наполнилась, и пуговицы, камни, ракушки, ручки-шары от шкафов и ещё всякая всячина (чего я просто не в силах перечислить) сложились кучей на вершине горы.
Зверок-Шнырок сидел на всём этом в обнимку со Зверком-Соуском и был на верху блаженства.
— Ужас как хорошо быть женатым, — сказал он.
— Возможно, — сказал Фредриксон. — Но послушай. Обязательно ли приглашать на свадьбу тётку той Хемульши? И скалотяпов?
— Прошу прощения, но скалотяпы очень бы опечалились, если бы не смогли последовать за ней, — сказал Зверок-Шнырок.
— Ох уж эти тётки! — воскликнул я.
— Положа руку на сердце, — откровенно признался Зверок-Шнырок, — я, собственно, не сгораю от жажды свидеться с ней. Но прошу прощения! Меня мучают угрызения совести. Ведь это я высказал пожелание: пусть кто-нибудь будет столь любезен и съест её!
— Гм… — хмыкнул Фредриксон. — А впрочем, в этом что-то есть.
К часу прибытия пакетбота мыс, все пригорки и пляжи были сплошь заполнены верноподданными Самодержца. Его Величество сидел под балдахином на самом высоком холме, готовый дать знак добровольному духовому оркестру хемулей.
Зверка-Шнырка и Зверка-Соуска посадили в свадебную лодку в виде лебедя.
Все были очень возбуждены и обеспокоены, ибо молва о тётке той Хемульши и о том, какой ужасный у неё характер, уже облетела всю страну. К тому же все с полным основанием опасались, что скалотяпы подорвут мощь королевства и съедят весь лес в Парке Сюрпризов.
Однако никто ни словом не обмолвился об этом молодожёнам, и они с чистой совестью продолжали обмениваться пуговицами.
— Как, по-твоему, можно её отпугнуть — фосфором или наканифоленной ниткой? — спросило моё привидение, сидевшее рядом и расшивавшее черепами чайную покрывашку для Зверка-Соуска.
— Её — нет, — мрачно ответил я.
— Она опять заведётся со своими воспитательными играми, — высказал предположение Супротивка. — А то и не позволит нам улечься в спячку, когда придёт зима, и заставит нас ходить на лыжах.
— А что это такое? — спросила дочка Мимлы.
— Волочить ноги по атмосферным осадкам, — объяснил Фредриксон.
— О господи! — испуганно воскликнула Мимла. — Какой ужас!
— Тут уж мы скорёхонько отдадим концы, — сказала крошка Ми.
В эту минуту по толпе верноподданных прошёл боязливый шелест — приближался пакетбот.
Добровольный духовой оркестр хемулей грянул гимн «Спаси наш придурковатый народ», и свадебный лебедь отплыл от берега. Пара детишек Мимлы свалилась в воду от возбуждения, ревун взревел, а Супротивка потерял самообладание и удрал.
Только когда мы разглядели, что пакетбот пуст, до нас дошло, что семь тысяч скалотяпов попросту не могли бы уместиться в нём. Возгласы смешанного чувства облегчения и разочарования разнеслись по всем берегам. Один-единственный маленький Скалотяп спрыгнул с пакетбота в свадебного лебедя, и тот поспешно направился к суше.
— Что такое?! — сказал Самодержец и, больше не в силах сдерживать себя, покинул трон и сошёл к берегу. — Один-единственный скалотяп?!
— Да это же наш старый знакомый! — воскликнул я. — И в охапке у него какой-то огромный пакет!
— Так или иначе, его съедят, — сказал Фредриксон.
— Тихо! Тихо! Тихо! — крикнул Король и реванул ревуном. — Дайте пройти скалотяпу. Это Посол.
Толпа расступилась, освободив место новобрачным и Скалотяпу, и тот с застенчивым видом пробежал к нам трусцой и положил пакет на землю. Пакет был слегка обглодан по краям, но в остальном цел и невредим.
— Н-ну? — сказал Самодержец.
— Тётя той Хемульши кланяется вам… — сказал Скалотяп и принялся лихорадочно рыться в карманах своего выходного костюма.
Все так и запрыгали от нетерпения.
— Живее, живее! — вскричал Король. Наконец Скалотяп достал скомканное письмо и с достоинством произнёс:
— Писать меня учила тётя той Хемульши. Я знаю почти весь алфавит. Весь, кроме букв «й», «ь» и «я». Она читала вслух, а я писал. Вот что она говорит.
Скалотяп перевёл дух и с трудом стал читать:
«Милые дети!
С горким сожалением, нечисто совестю и чувством неисполненного долга пишу эти строки. Не могу прибыт на вашу свадбу, но, надеюс, вы простите мен за мою неучтивост. Поверте, была так полщена и рада, что вы тоскуете по мне, что разливалас в три руч от умилени, а также от того, что маленки Зверок-Шнырок женится. Не знаю, как уж и благодарит вас, милые дети, во-первых, за то, что вы спасли мен от морры, а во-вторых, за то, что познакомили мен с восхитителными скалотпами. Мо нехемулски долг признат ужасную правду: скалотпам, а также и мне так хорошо друг с другом, что даже свадебны праздник не может выманит нас из дому. В воспитателных играх провожу вес ден, а также тоскую по здоровенкому подкидышу с его
