— Мы не можем просто так позволять всем «перекусить»… — Лицо Ханны приняло угрожающее выражение.
Роут поджал губы, отвечая ей таким же убийственным взглядом.
— Я как раз немного проголодался.
— Ну, тогда… — Джоан начала волноваться. — Вообще-то, Ханна, — почти одними губами произнесла хозяйка, — для гостей моя кухня всегда открыта.
— Если мы хотим получить прибыль, то кое-что придется изменить.
— Я просто загляну в холодильник, — произнес Роут. — Что-нибудь приглянется — возьму.
Ханна грудью встала на защиту холодильника:
— Только через мой труп.
Роут рассмеялся.
— Не вводи меня в искушение, дорогая.
— Дети, дети успокойтесь, — озабоченно проговорила Джоан.
Но Ханна не сводила глаз с Роута. Атмосфера на кухне накалялась. Девушка все больше нервничала — и не из-за того, что он мог ее ударить, а потому, что сама вынудила его направиться к холодильнику. Ведь он не собирался есть. Когда же она научится быть не такой импульсивной?
Все произошло слишком быстро. Роут обхватил ладонями лицо Ханны и приник к ее губам. Пламя страсти опалило девушку, оставив лишь головокружительное чувство удовольствия.
Поцелуй опьянял. Для нее сейчас ничего не существовало, кроме его нежных прикосновений.
И неожиданно земля ушла у нее из-под ног. Ханна не могла понять, где она находится, когда Роут неожиданно отстранился. Чтобы не упасть, девушка ухватилась за дверцу холодильника.
Мужчина стоял рядом с ней. Но его руки больше не прикасались к ее лицу, а губы больше не ласкали ее.
— Думаю,
И через мгновение дверь со стуком захлопнулась. К горлу девушки подкатил комок отчаяния, и она обессиленно опустилась на пол.
— Боже! — воскликнула Джоан.
Ханна с ужасом вспомнила, что они с Роутом были здесь не одни.
— Какой он страстный! — с трепетом произнесла женщина.
Ханна пораженно взглянула на хозяйку.
— Он… он… — девушка облизала губы, и на нее вновь нахлынуло желание. — Он черствый и бесчувственный человек. И самый
Джоан снисходительно улыбнулась.
— Как скажешь. — Казалось, ее не убедили слова Ханны. Подойдя к ней, женщина убрала прядь волос с ее лица. — Только в таком случае ни за что не позволяй ему целовать тебя
— Ты опять это сделал! — Роут взъерошил волосы, потрясенный тем, что снова потерял над собой контроль. Просто сорвался и поцеловал ее на кухне, на глазах у Джоан Питерсон! О чем он только думал?! Где были его мозги?! Мужчина тихо выругался. И почему он чувствовал такое влечение к этой взрывоопасной барышне? Господи, в мире множество женщин, которые почли бы за честь его внимание. Но нет, он предпочитает целовать ту, что готова броситься на защиту холодильника, лишь бы сделать это наперекор ему! — Поздравляю тебя, Джеррик, ты балбес! — пробормотал мужчина, идя куда глаза глядят. — Зачем тебе эти проблемы?
— Мистер Джеррик! Как мне повезло, что вы сюда заглянули! — воскликнула Мона, стоящая у мольберта в тени уцелевшей стены церкви. — Подойдите, пожалуйста, ко мне!
Роут бросил взгляд в направлении Моны. Он и сам не заметил, как оказался рядом с руинами церкви, где она обычно рисует.
— Добрый день, Мона, — вежливо кивнул Роут, подойдя к ней.
Художница смотрела на него довольно придирчиво, и так, и этак склоняя голову. Мужчина ощутил себя товаром на аукционе.
— Чем я могу тебе помочь? — спросил он, чувствуя благодарность за то, что теперь может отвлечься от бесконечных размышлений об их с Ханной отношениях. — Хочешь, принесу тебе чего-нибудь холодного попить?
— Нет, — ответила Мона. — Я никогда не пью и не ем, когда ко мне приходит вдохновение. Мне нужна ваша помощь в новом художественном стремлении.
— Правда? — спросил он.
Мона сняла с мольберта холст и прислонила его к дереву. По мнению Роута, это произведение искусства мало чем отличалось от остальных ее творений. Несочетаемые цвета и несколько предметов.
— Да, у меня появилась новая идея. Моя муза жаждет приступить к изучению обнаженного торса, а тут как раз вы проходите мимо. Необычайно удобно для нас обоих. Вы будете моим первым телом, увековеченным на холсте. Снимите рубашку, — она повелительно махнула ему рукой.
Роут усмехнулся.
— Рад помочь. — Он снял рубашку и бросил ее на скамейку. — Только знаете, мои услуги очень дорого стоят.
Мона рассматривала его профессиональным взглядом художника.
— Интересно, — она указала кистью на широкую грудь мужчины. — У вас отлично развита грудная клетка, и вы удивительно пропорционально сложены. Вы могли бы стать прекрасной моделью.
— Я запомню это, — весело сказал Роут. Женщина с удовлетворением кивнула. Постукивая по подбородку деревянным концом кисти, она добавила:
— Да, мило. Прекрасные линии.
— Если вы думаете, что вам это обойдется дешевле после пары комплиментов, то даже не надейтесь, — пошутил Роут. Но Мона словно не услышала ни слова. Очевидно, ее муза говорила слишком громко. — Это обойдется вам в десять тысяч долларов в час. В два раза дороже, чем обнаженная натура.
— Ммм… — Она прикрыла один глаз и склонила голову под таким углом, что Роут испугался: ее шея не выдержит. — Отлично!
Он наблюдал за женщиной. Такое ощущение, что для Моны ее значительность как художницы не подвергается никаким сомнениям. Словно позировать ей — величайшая привилегия, которой с радостью воспользуется каждый здравомыслящий человек, даже не помышляя о награде. А то еще и приплатит.
— Контрасты… Так, прислонитесь вон к тому дереву и делайте что-нибудь интересное руками.
Роут мгновение поколебался, пытаясь понять, каких же интересных действий она ожидает от его рук. Он прислонился к стволу и засунул руки в карманы. Не слишком интересно, зато удобно. Мужчина смотрел на озеро. Жарко было просто адски!
— Чудесно. Капельки пота чудесно смотрятся на вашей груди. Продолжайте потеть.
Роут взглянул на художницу. Стояла такая жара, что, если бы он не потел, его ждал бы тепловой удар!
— Пот оплачивается отдельно! — пошутил он и, не дождавшись реакции, спросил чуть громче: — Руки достаточно интересны?
— Великолепны!
Хорошо хоть одна местная гостья одобряет его действия. Наверное, кокетничать не стоит. Интерес художника. Да, в этой гостинице у него возникли какие-то проблемы с шармом. Женщины просто ни в какую не желали очаровываться! Роут прислонился головой к стволу и посмотрел на голубое небо, просвечивающее сквозь крону.
— Да, не опускайте голову. У вас идеальная шея!
Мужчина закрыл глаза, почувствовав тоску.
— Да, мне это нравится. Нет более эстетического зрелища, чем красивый и печальный мужчина!
