помятые сорочки кремовых оттенков. Правда, лишь один из двоих для чего-то повязал на шею галстук – верно, рожден был на Сицилии, где римская жара воспринималась вполне комфортной прохладой.
По мере продвижения вглубь квартала Трастевере, народу вокруг прибавлялось, отовсюду слышалась непонятная речь на различных языках, мелодичные итальянские песни. Супруги направлялись в сторону моста Субличио, красовавшегося неподалеку от Порта Портезе, но в этой толчее постоянно приходилось замедлять движение и лавировать между стоявшими или плывущими навстречу группами туристов…
И опять впереди частенько маячили спины тех же двух итальянцев. Англичанин уже пару раз ловил на себе настороженные взгляды одного из них – того, что был покрепче и с цветастым галстуком на шее. От подозрительного взгляда становилось не по себе: не приведи господь, подумают какую-нибудь глупость!..
Но всерьез раздражаться или пенять на странное совпадение не приходилось – Рим одаривал все новыми и новыми впечатлениями. Да и шедшие впереди мужчины, похоже, не праздно слонялись по итальянской столице, а имели определенную цель.
И верно, невзирая на неторопливость походки, они поочередно поглядывали на часы и строго выдерживали направление. У четы англичан так же был четкий план: худощавая леди вела своего сужен ного на знаменитый «блошиный» рынок. Именно там, по рассказам ее подруг, успевших побывать в Италии, продавали настоящие римские витражи и прочие чудесные вещицы, сделанные умелыми руками местных мастеров. Цены на рынке были существенно ниже, чем в магазинах и салонах, но ассортимент товара радовал богатым разнообразием.
Однако следовало поторапливаться – «блошиный» рынок открывался ни свет, ни заря, но и прекращал работу рано – в час дня. Потому времени на непредвиденные задержки не оставалось.
Заканчивается седьмой квартал виале ди Трастевере. Теперь, если верить путеводителю, следовало свернуть влево…
Супруги завертели головами. Где-то здесь должны начинаться прилавки… Да, все верно! Сбоку, сквозь ужасную толчею народа мелькнул один лоток, другой, третий… Показались матерчатые навесы, защищавшие продавцов и покупателей от палящего солнца.
В разгар туристического сезона, начинавшегося в начале мая, Рим всегда напоминал муравейник, а на отрезке от главной улицы квартала до Порте Портезе было просто не протолкнуться. Работая локтями и бедрами, леди порхала от одного прилавка, к другому; муж старался не отставать, ибо, потерявши друг друга, пришлось бы долго объясняться по мобильникам и договариваться о встрече у какого-нибудь заметного ориентира.
Внезапно англичанин снова увидел двух знакомых итальянцев. На смуглых лицах появились темные очки; оба молча и сосредоточенно двигались к центру рынка. Подданный Великобритании хотел отвер нуться и шагнуть в сторону, дабы опять не заметил плечистый парень. Но что-то неуловимо странное за ставило остановиться, забыть о надоевших итальянцах и спешившей за покупками супруге. Замерли и два странных мужчины, всматриваясь вперед…
Навстречу по плотной людской массе неслась волна нервозной сумятицы. Кажется, кто-то, расталкивая толпу, бежал по торговым рядам.
Здоровяк в бежевой рубашке и цветастом галстуке мгновенно запрыгнул на высокий бордюр и, бросая поверх людской массы настороженные взгляды, пытался вникнуть в суть происходящего…
Англичанин на всякий случай посторонился – подошел ближе к тому прилавку, где надолго застряла жена. И вдруг заметил такое же волнение и сзади – в самом начале рыночного ряда…
А потом произошло и вовсе необъяснимое. Обозревавший округу крепкий парень взволнованно зашарил пальцами по груди, спрыгнул с бордюра…
Второй с побледневшим лицом что-то тихо произнес.
Не отвечая, широкоплечий выдернул из галстука заколку с блеснувшей длинной иглой и, не раздумывая, всадил ее в бедро своего приятеля. Тот приглушено вскрикнул, осел, повалился на выложен ный узорчатой плиткой тротуар. В тот же миг крепыш пригнулся, рванул в направлении прилавков и моментально затерялся среди покупателей. При этом никто вокруг, кроме мявшегося в сторонке анг личанина, мимолетного происшествия не заметил. Лишь когда рука итальянца, поначалу сжимавшая грудь возле сердца, безжизненно упала, две женщины, кудахча на неведомом языке, озабоченно склонились над ним…
Вскоре из толпы одновременно вынырнуло несколько мужчин; двое присели у неподвижно лежащего человека, остальные кинулись искать сбежавшего. Постепенно вокруг собирался любопытный народ…
– Что там случилось, дорогой? – обернулась супруга.
Мягко взяв ее под руку, осмотрительный англичанин зашептал:
– Ничего серьезного, дорогая – местная полиция ловит каких-то преступников. Но нам будет лучше придти сюда завтра. Пойдем. Давно пора подкрепиться, и мы еще собирались попасть на площадь Санта Мария, а потом прогуляться до галереи древнего искусства в палаццо Корсини. Сдается мне, что это не далеко…
Леди вздохнула, капризно пожала костлявыми плечиками и повиновалась.
Спустя минуту супружеская чета пробиралась в обратном направлении – к виале ди Трастевере. День по-прежнему радовал солнечной безветренной погодой. Сейчас предстоит ланч в каком-нибудь приличном ресторане, а потом можно будет продолжить неспешную прогулку по прекрасному Риму.
Навстречу, сигналя и распугивая народ, медленно прокатили три легковых автомобиля с тонированными стеклами и синими мигалками на крышах. Это в последний раз напомнило англичанину о неприятном инциденте на рынке. Он опять вспомнил, как один из подоспевших мужчин пощупал шею лежащего на тротуаре итальянца; как, подняв мгновенно помрачневшее лицо, что-то сказал стоявшему рядом пожилому человеку; как тот в сердцах закричал – вероятно, крепко выругался. И смешно при этом всплеснул руками…
«А-а!.. Вечно в этой суматошной Италии полиция воюет с мафией, – подумал турист и навел объектив цифровой камеры на открывшийся взору величественный собор. – То ли дело в нашей старой, доброй Англии – тишина, традиции, уют… Футбольные фанаты и те безобразничают на стадионах, дерутся, поджигают автомобили и бьют витрины строго по расписанию – после матчей своих любимых клубов».
Глава первая
Оставался час до отбоя. Самое спокойное, уютное время в жизни любого армейского подразделения. Тяжелый день позади; по казарме вяло мотается последний из командной своры и нетерпеливо погля дывает на часы, отсчитывая минуты до конца свой каторги; впереди целая прорва сна и отдыха…
Закинув руки за голову, Дорохов лежал на кровати. В отсеке изредка появлялся сосед – сибиряк. То ли латал, то ли гладил форму в бытовой комнате. На его тумбочке не смолкал крохотный радиоприемник: новости, реклама, одни и те же бездарные хиты…
Внезапно очнувшись от размышлений, Артур попросил:
– Дружище, сделай погромче.
Бывший омоновец покрутил ручки настроек. Из маленького динамика полились знакомые звуки. Пел любимый исполнитель Дорохова – Павел Кашин. Взгляд затуманился воспоминаниями и сам собой переместился на пустовавшую, аккуратно застеленную кровать погибшего друга…
