Он стоял совсем смирно, кося на меня глазом, шея его была слегка влажной, от шкуры вкусно и густо пахло потом. Я потянул его за собой через канаву и наверх на насыпь, он шел послушно, хотя было заметно, что к рельсам у него недоверие. «Что же делать? — подумал я, переведя лошадь через насыпь и городское асфальтовое кольцо и остановившись в начале бульвара. — Ведь ребята, должно быть, уж давно ждут меня в саванне, а я боюсь теперь садиться». Но, видимо, слух о нашей очередной затее уже облетел весь город, так как от ближайшей лавчонки бежала ко мне небольшая компания молодых мужчин.
— Я первый, сэр, я первый! — закричал первый, подбегая к нам. И, не дожидаясь ответа, он перехватил у меня повод.
— Садитесь, садитесь, а я поведу лошадь!
Я понял, что это лучший выход избежать участливых доброжелателей, и быстро сел в седло. Мы торжественно поехали шагом по широкому бульвару в тени громадных манговых деревьев вдоль глинобитных хижин, перед которыми сидели все жители от мала до велика, приветствуя нас и наслаждаясь зрелищем. Когда бульвар кончился, мы продолжили свой путь по дороге среди саванны, но и следа моих друзей не было, то есть в буквальном смысле этого слова, потому что я исследовал отпечатки в пыли, сравнивая их со следами копыт моего скакуна. Полно было следов ослиных и велосипедных, но не лошадиных. Через полкилометра мы повернули обратно и, продемонстрировав жителям вторую серию, добрались таким же манером до нашего двора. Там мои друзья сидели в креслах вокруг столика и вместе с Ламе и появившимся Ришко пили пиво со льдом. Лошади смирно стояли, привязанные к пальмам, рядом на земле дремал их поводырь.
— Куда ты исчез? — недовольно спросил Виктор.
— Как так «исчез»?
— Понимаешь, — объяснил Роже, — мы потихоньку взбирались на лошадей, а когда взобрались, смотрим, а тебя уже нет.
Я рассказал в деталях о моем рейде, и они, конечно, с наслаждением осмеяли меня.
— А вы почему не приехали? — спросил я.
— Почему, почему… — забурчал сразу помрачневший Виктор. — Любовнички, тоже мне…
— Ты это про кого?
— Про лошадей, — объяснил терпеливо Роже. — Мы не придали значения тому, что у меня жеребец, а у Виктора — кобыла. Когда парень отпустил поводья, мой жеребец пристроился за кобылой.
— Ну и что потом?
— Что потом, что потом! — вскинулся Виктор. — Поставил мне на плечи свои копыта, вот и все потом!
— Ха-ха-ха!.. А ты где был, Роже?
— А я съехал по крупу прямо под ноги жеребцу, такие большие копыта! Но я успел откатиться в сторону… пришлось нам вернуться обратно.
— Ну, вы гиганты! Это, Витя, тебе наука — не мешай любви! Ха-ха! Как там, с копытами-то на плечах?!
— Иди, иди… Чини свою лопнувшую уздечку, ездок!
ГЛАВА 9
В пятницу после полудня мы втроем лениво сидели на террасе, изнывая от жары и скуки. Вдруг у калитки приветливо заурчал Бубу, и появилась знакомая фигура. Ришко! С его приходом все оживились: он всегда излучает энергию.
— Мужики, завтра идем на капитана!
— А куда? — спросил я.
— На водопад Фелу.
— Ну-у, — сказал Виктор, — на твоей двушвухе целый день пилить, а наша вообще туда не пройдет.
— Все в порядке, я договорился, сегодня вечером возьму джип у Самира. Чтобы все завтра были внизу в шесть утра!
— Ой-ой, — заныли мы в один голос. — Ничего-ничего, пораньше ляжете, полуночники! — И он исчез.
Идти на капитана было моей давней мечтой. Капитаном в тех краях зовут нильского окуня. Это огромная древняя рыба, кроме хряща, никаких костей в ней нет. Размеров она достигает неправдоподобных — я однажды видел, как сетями выловили капитана около трех метров длиной и четыреста килограммов весом. Представьте себе этакого быстро плавающего, толстого, с тупой мордой, широко открывающейся квадратной пастью с четырьмя роговыми пластина-ми вместо зубов, хватающего и заглатывающего все, что подвернется. Натуральный бифштекс из капитана может, по-моему, сравниться только со свежезажаренным лососем. Чтобы поймать эту свинью без сетей, требовались кое-какие специальные вещи, и вот теперь у Ришко было все готово.
Водопад Фелу в мокрый сезон очень напоминал знаменитую Ниагару, только раза в два поуже и в три пониже, а в сухой там торчал каменный уступ с тремя основными промоинами, сквозь которые вниз бешено рвалась вода, и десятком маленьких. Под уступом покоилось вполне большое озеро, являвшееся целью нашего рыболовного путешествия. Дело в том, что осенью при наступлении сухого времени года уровень воды спадал довольно резко, и река выжурчивала из озера по каменистому перекату, где действительно курице было по колено. И вот несколько больших капитанов, задержавшись неосмотрительно в глубине озера, оказались отделенными перекатом от основного речного русла. За прошедшие месяцы они подъели все озерные запасы средней и даже мелкой рыбы и начали голодать. Местные рыбаки сообщили об этом Ришко, и он организовал нашу экспедицию.
Нам потребовалось три часа, чтобы на джипе проехать те шестьдесят километров от города до водопада, но сейчас мой рассказ не о том. Ришко выбрал место, где скала полого уходила в воду, и у самой кромки была большая яма, заполненная песком.
— Здесь будем упираться, — сказал он.
— Зачем упираться? — спросил я.
— Увидишь, если повезет, — коротко ответил он и принес из машины сумку и большую тяжелую деревянную дубину. Из сумки он вынул кольцо полуторамиллиметровой нейлоновой лесы, один конец которой привязал к стволу стоящего метрах в пяти позади нас дерева. К другому концу лесы была накрепко приделана басовая гитарная струна («Чтобы не перекусил», — объяснил Ришко), завершавшаяся тройником из десятисантиметровых угрожающе блестевших стальных крючков.
— Роже, принеси, пожалуйста, бачок с живцом. Живцы были чуть ли не по полкило весом каждый.
— Вот мы его накормим, — бормотал Ришко, всаживая тройник бедному живцу в спину.
Он опять полез в сумку, вынул оттуда моток изоленты и кожаные перчатки. Сначала он обмотал все пальцы на обеих руках изолентой и затем надел перчатки.
— Как, без спиннинга? — удивился я.
— Без, — ответил он. — Капитана не надо водить, с капитаном надо упираться. Ты меня держишь первый, понял? Посторонись, мужики! — И, раскрутив над головой снасть, он довольно удачно забросил ее метров на тридцать от берега. Потом накрутил лесу на оба кулака и начал лениво ее подергивать, Мы напряженно ждали.
Ничего не произошло. После минутного ожидания Ришко потянул лесу к себе и в конце концов вытащил живца на наклонную скальную плоскость, где мы стояли. При этом один из крючков, конечно, зацепился за подводный край скалы, и мне пришлось лезть в воду, чтобы его отцепить.
— Живец уже снулый и растерзанный, — сказал я.
— За камни цеплялся, — ответил Ришко, — Роже, давай следующего.
— Лучше бы их сами съели, — хмуро произнес Виктор. По-моему, это была его первая фраза за всю дорогу и рыбалку.
