превратилось в настоящий кошмар. И я боюсь, что я не смогу сдержать обещание. Я действительно боюсь ошибиться, Эдита.
— Эл, не отворачивайся от меня, — попросила я. — Посмотри на меня, пожалуйста.
Он нехотя повернулся лицом ко мне, но опустил взгляд, избегая смотреть мне в глаза. Его щеки пылали румянцем, как и кончики ушей. Когда он стесняется, он просто неподражаем!
Я подползла на коленях ближе, не выпуская его руку, наклонилась и заглянула ему в глаза. Он сразу попытался отвернуться, но я крепко схватила его пальцами за подбородок, принуждая остаться на месте. Посмотрела ему в глаза, улыбнулась:
— Эл, я в тебя верю. Все у тебя получиться.
А потом быстро подалась вперед и поцеловала его.
Реакция была иная, нежели в первый раз. Тогда он растерялся, не знал, что делать, и даже испугался. А сейчас он намеренно отстранил меня, явно показывая, что он не хочет, чтобы я это делала. Ну сейчас я ему покажу, чего он на самом деле хочет!
Не обращая внимания на протесты, я схватила его голову обеими руками, чтобы не вырывался, ловко перебралась ему на колени, сжала его бедра ногами. Я видела его ошарашенный, испуганный взгляд — я предпочитала не закрывать глаза при поцелуе, мне нравилось видеть лицо партнера, ну а Эл просто опять не знал, что делать. Он все еще пытался отодрать мои руки, да так и замер в полном смятении.
Похоже, я действительно первая, кто обнимает его таким образом. Я опустила его руки себе на талию, обняла его и теснее прижалась.
— Эдита, перестань… — сипло выдохнул он, когда смог говорить, когда я ему это позволила. — Пожалуйста, прекрати!
— Замолчи, — я толкнула его и опрокинула на кровать.
Иногда я так поступаю. Чисто из профессионального интереса и в таких же целях. Ради, во благо и синонимы этих понятий для меня стали своеобразным девизом по жизни. Только этим я и руководствуюсь. Любыми средствами, даже саму себя использую, чтобы добиться будущего, которого я хочу. Все остальное не имеет значения, и мои чувства не играют большой роли. Притворяясь и притворяя, выстраивать вероятности самым благоприятным образом…
За это меня не любит Легор. Холодная расчетливая стерва, если не сказать сука — именно так он меня воспринимает. Эл, прости, что я с тобой так поступаю. Но так нужно. Хорошо бы, если ты никогда не догадаешься об истинных мотивах моих поступков. Иначе ты возненавидишь меня точно так же, как очень многие до тебя. И будет не важно, сможешь ли ты понять меня или нет, тебе будет неприятно даже вспоминать…
Он сомневался каждую секунду и в каждом движении. Позволь я ему это, дай хоть малейшую слабину в своих действиях и намерениях, он бы тут же, как бы нелепо это не выглядело, исчез бы прямо подо мной. Телепортировался, переместился или просто выпрыгнул бы в окно. Он не боялся — он считал это не правильным.
Даже после, лежа рядом и обнимая меня одной рукой, он именно так и считал. Что это неверно, так не должно было быть. Какой наивный… я почти что физически ощущала его терзания, и не умей я контролировать свои эмоции, я бы принялась перед ним извиняться. В такой сложной ситуации я еще не оказывалась. Надо как-то успокоить его, заставить расслабиться…
Я легко погладила его по груди. Он напряжен, словно струна, каждая мышца, и я думаю потому, что он борется с желанием вскочить и убежать. Черт возьми…
— Эл, расслабься, — я подняла голову, оперлась на локоть и чуть приподнялась, чтобы видеть все его лицо. Он смотрел в потолок, и на мои слова никак не отреагировал. — Расслабься, — повторила я. — Просто перестань себя мучить. Ты меня слышишь вообще, а?
— Эдита, зачем? — наконец заговорил он, крепко при этом зажмурившись. — Ты все испортила…
— Зачем? Глупый! Потому что мне так хотелось. Мне хотелось, никаких других причин нет. Простое спонтанное желание тобой обладать… или ты считаешь, что не мог мне понравиться? По какой причине еще можно это сделать?
Но мускулы под моей рукой расслабляться не хотели. Туго ворочались под кожей, и хотя мне нравилось их ощущать, это было не хорошо. Как же его заставить…? Я мотнула головой, откидывая волосы, наклонилась и легко коснулась его груди губами. Ноль внимания. Да что ты, деревянный что ли? Да нет, минут десять назад мне так не показалось!
— Перестань, — сказал он. Конечно, его тело говорило мне о другом, но сам он до сих пор упрямился. Даже сейчас, дурачок! О чем же ты таком думаешь, почему не можешь мне поверить. Неужели ты знаешь, что я тебе лгу? Ты не можешь этого знать! И все равно будто в сотый раз повторяешь мне:
— Перестань.
— Тебе неприятно? — опять задала я этот каверзный вопрос. Он ни разу мне не ответил, я задала его ровно столько раз, сколько он просил меня перестать. Его лицо каждый раз менялось, ему хотелось ответить и 'да', и 'нет', потому он просто молчал. У меня нет слов на это, один мат остался…
— Эдита…
— Да?
— Нет, ничего, — после томительной паузы, вздохнув, ответил он.
Словно Господь ответил на мои молитвы, или проклятия, как сказать, в своих мыслях я в изобилии порождала и то, и другое. Вот наконец, медленно и неохотно, впечатление, будто он оттаивает. Судорожно сжатая рука расслабилась, почти нежно обхватила меня. Ну наконец-то… Спеша закрепить успех, я принялась ласкать его тело обеими руками, губами там, где только могла дотянуться.
— Ты красивый, — перекинув через него ногу, я села ему на бедра и выпрямилась. — Тебе кто-нибудь говорил это?
— Не в такой ситуации, — с небольшим запозданием ответил он и наконец-то посмотрел на меня. Снизу вверх, каким-то странным взглядом, оставляющим неприятное ощущение всей подлости моего поступка, усмехнулся. Плохая усмешка, нехорошая. Это заставило меня очень сильно забеспокоиться. — Но да, говорили.
Его руки неуверенно, но без моей помощи заскользили по моему телу. Чуткие длинные пальцы тщательно исследовали каждый сантиметр кожи на своем пути.
— Кто же? — поинтересовалась я, чуть наклоняясь, чтобы ему было удобнее.
— Родители, например. И Силона. От Лил и Лии я слышу это постоянно. Лил непрерывно восхищается, в основном, моими крыльями или ушами, хотя ей нравиться и мое лицо. Вилли считает меня очень привлекательным. Я могу перечислить еще много имен. Зачем тебе это надо?
— Просто спросила… мне нравиться к тебе прикасаться. И очень нравиться мысль, что я первая, кто так делает.
Он знает… он знает! Я уверена, он знает, что я ему лгу… нет, не в этом, мне действительно приятно прикасаться к нему, он знает причины… я ясно вижу в его глазах сожаление, жалость и почему-то нежность… ко мне. Странный набор эмоций. И это ставит меня в очень неловкое положение…
— Расскажи мне вот что, — попросила я. — Мне непонятно, каким образом ты мог выжить после путешествия в будущее, ведь в тебе правда нет ни капли человеческой крови! Это слабая отговорка, что ты наполовину демон…
— Знаешь, это неправда, — внезапно сказал он. — Я чистокровный ангел по происхождению, ни мой отец или мать, даже их родители никогда не были на Земле.
— Я не понимаю…
— Мой внешний вид — игра случая. Давно, примерно тысяч десять назад, или даже больше, существовала такая семья, имевшая склонность в стихию огня. Этот древний род еще до появления Атлантиды вступил в родство с демонами. Это была жесткая необходимость, и эти смешанные гены сохранились до сих пор. Ты знаешь, кто такие нефилимы?
— Я — нефилим, это глупый вопрос. Нефилимы — дети ангелов и смертных.
— О да, — Эл кивнул. — Но раньше люди были другие, не такие, как сейчас. Атланты даже не люди, они именно другие. Они были прокляты небесами.
— В смысле?
— Воздух и вода — сходные стихии, но их смешение может привести к непредсказуемым
