взаимодействию двух групп египетских истребителей.
Надо сказать, что в западных средствах массовой информации публиковались довольно различные описания боя 30 июля, которые базировались на рассказах его участников с израильской стороны. Все они несколько расходятся с советской версией в основном в количестве задействованных израильских и советских самолетов. Причем в некоторых из них сообщается об участии в бою «до 30 МиГов». Однако не это главное. Совершенно очевидно, что бой 30 июля немногим отличался от тех, что велись над Суэцким каналом весной и летом 1970 г. не подлежит сомнению также и тот факт, что наша истребительная авиация оказалась не готова к борьбе за господство в воздухе, осуществляемой в сложной воздушной обстановке, в которой со всей остротой обозначились проблемы, выходящие за рамки маневра и огня, но заключавшиеся в организационных просчетах боевого управления и радиоэлектронного противодействия. Не менее рельефно обозначились и пробоины в тактике, а также в подходах к конструированию фронтовых истребителей или использованию их в роли перехватчиков.
Не готовы оказались советские ВВС и к тому, что противник применит нетрадиционные методы борьбы в воздухе, хотя, казалось бы, сам характер большинства локальных войн оправдывал применение подобных методов ее ведения, что объяснялось ограниченностью ресурсов стран, участвовавших в подобных конфликтах и не имевших возможности создавать многотысячные воздушные армии. Загипнотизированные мощью ядерных боеголовок авиационные генералы в основном были заняты наращиванием числа носителей и зарядов, а потому не уделяли внимания вопросам организации воздушного боя даже при проведении тактических учений в мирное время, причем это характерно как для советских ВВС и ВВС ОВД в целом, так и для авиации США и стран НАТО. Готовясь к Большой войне, стороны предпочитали не размениваться на такие, с позволения сказать, «мелочи», об эффективности которых порой с удивлением узнавали из районов конфликтов так называемой «малой интенсивности», к которым в 1969-1970 г.г. относилась и тлевшая на Синайском полуострове «война на истощение».
Между тем эффективность египетской истребительной авиации оказалась невысокой: в воздушных боях пилоты «МиГов» сбили 30 самолетов противника (25 «Миражей», четыре «Фантома» и два «Скайхока»). Свои потери составили 60 истребителей МиГ-21, которых египтяне недосчитались в полусотне групповых воздушных боев, начинавшихся, как правило, в составе звена. Фактически, налицо был рецидив «шестидневной войны» 1967 г., когда при примерно равном количественном и качественном соотношении ощутимого перевеса добилась одна из воевавших сторон. Израильтяне уверенно сбивали примерно по одному самолету в каждом бою, а египтяне отставали по этому показателю в два раза, располагая истребителем, не уступавшим по боевым качествам самолету противника.
Причину легче познать в сравнении. Боевые действия над каналом продолжались 22 месяца. Примерно за этот же срок пилоты вьетнамских «МиГов» при количественном соотношении 1:6 в пользу противника сбили 147 американских самолетов, большинство из которых были «Фантомы», потеряв всего 60 своих. Безусловно, по своим боевым возможностям F-4 несопоставим с «Миражом», но при определенных условиях (ракетный бой на средних дистанциях) имеет очевидные преимущества, к тому же воевавшие на нем во Вьетнаме летчики имели все же худшую, по сравнению с израильтянами, подготовку. Впрочем, то же самое относится и к «Миражу», наиболее полно проявлявшему свои качества именно в ближнем маневренном бою. Итак, в одном случае летчики «МиГов» добились более чем двойного перевеса, а во втором уступили с таким же соотношением.
Замечу, что на Ближнем Востоке экипажам «Фантомов» почти не приходилось участвовать в маневренных боях, для чего имелись более подходящие «Миражи». В то же время, в отличие от условий Вьетнама, противнику не требовалось действовать на значительном удалении от своих авиабаз, что позволяло не экономить на топливе, а самое главное – экипажи тактических самолетов получали значительную информационную поддержку от своих наземных РЛС.
Больший запас горючего на самолетах противника поставил египетских и советских пилотов в очень сложное положение. Летчики прямо говорили, что бои ведутся в условиях «топливного голода», а главным прибором в кабине истребителя является керосиномер! При этом, как отмечал в отчете незадолго до своей гибели капитан Каменев, «запас топлива для воздушного боя определен в 1000 л. Выполнение задания прекращается при остатке топлива, равном сумме гарантированного для посадки на аэродроме и запаса топлива на воздушный бой.». Широко известное выражение «драться было нечем», вскоре было переделано в «драться было не на чем». Правда, проведенный позже в Советском Союзе анализ этой проблемы с участием специалистов КБ и вернувшихся из Египта летчиков показал, что абсолютное большинство авиаторов часто неоправданно пользовались форсажем, что, конечно, существенно сокращало время выполнения заданий. С другой стороны, повышенную скорость было желательно иметь в случае внезапного нападения противника, что гарантировало быстрый выход из- под удара и организацию контратаки.
Существенное превосходство противник завоевал и в радиоэлектронной борьбе, осуществляя эффективное глушение основных и запасных каналов радиообмена, а также радиоканалов управления огнем ЗРК. Попытки адекватного воздействия на противника с другой стороны Суэцкого канала фактически провалились. Как отмечал в своем докладе майор Зверев, «постановка помех израильским РЛС не производилась ввиду того, что помеховые станции на самолетах Ту-16П работают вкруговую и в первую очередь выводят из строя свои РЛС, не доставая до противника». Лишь к самому концу «войны на истощение» египтяне смогли со своей стороны задействовать средства РЭБ. Как правило, помеховую группу в составе трех радиостанций Р-834П, двух приемников Р-375 и одного радиопеленгатора Р-308 располагали на ближайших к линии фронта КП истребительной авиации. Однако радиус действий этих средств (70 км) все же был недостаточным для эффективного подавления РТС противника, значительная часть которых оставалась даже необнаруженной. При этом в отчете лаконично отмечалось, что «опыта постановки помех РЛС в интересах воздушного боя пока нет, но теоретически он разрабатывается».
И все же решающее влияние на результаты воздушных боев оказали такие факторы как уровень профессиональной подготовки летного состава, тактическая выучка, состояние боевого управления и темпы перестройки на «современный бой». Израильтяне, по большому счету не являвшиеся зачинщиками ни «шестидневной войны», ни «войны на истощение», не торопились воевать. Боевое напряжение редко составляло более одного-двух групповых боев в неделю, а длительные оперативные паузы использовались для учебы и тщательного разбора схваток, а также разработки более совершенных вариантов их ведения. Особое внимание уделялось планированию боя. Можно было заметить, что если события развивались не по плану, то задуманная акция прекращалась, а самолеты возвращались на базу. «Домашние заготовки» проверялись в ходе летно-тактических учений на полигоне в пустыне Негев. Скрупулезная ежедневная оценка состояния противника позволяла евреям выбирать время и место всплеска боевой активности.
Израильтяне, как и авиаторы других стран, доживавшие «десятилетие перехватчиков» стали вторыми после вьетнамцев, извлекшими из практики на первый взгляд потрясающий вывод о том, что ближний маневренный бой, «отмененный» теорией перехвата (одноразовой ракетной атакой на догоне), не только сохранил свои позиции, но и продолжает развиваться в новых условиях. Израильтяне смогли достаточно быстро разработать ряд типовых приемов затягивания «МиГов» в вираж со снижением, что позволяло перевести бой в наиболее выгодные для «Миража» условия. Именно тогда в среде советских инструкторов, находившихся в Египте и Сирии, появилось знаменитое выражение «увидел «Мираж» – не становись в вираж». Оценив тенденцию количественного сокращения участников ракетного боя, израильтяне перенесли центр тяжести подготовки к бою на звеньевой уровень. Командир эскадрильи составлял замысел и «программу» действий. В одном из интервью журналу «Интеравиа» командующий израильскими ВВС генерал-лейтенант Богдыхай Хот сказал: «мы говорим командиру эскадрильи только что надо сделать, а он сам решает как надо сделать».
Децентрализация произошла и в системе боевого управления израильскими истребителями. Зона боевых действий разделилась на пять секторов ответственности, в каждом из которых находился командный пункт (замыкавшийся на ЦКП в Тель-Авиве). Одновременно была создана сеть передовых постов. Свое место в штатах системы заняла и служба радиоперехвата. В результате, на проводку египетских самолетов
