деле здесь такой существует – царь всех заводских котов, очень крупный, размером с рысь, и способный одним мощным движением челюстей перекусить человеку шею?
Я спрашиваю у Первого, который пилит очередную доску:
– Скажи, на территории завода очень крупного кота никто не встречал?
– Нет, – ответил Первый, – все коты здесь одинаковые: маленькие, драные и ничтожные.
Второй с улыбкой добавил:
– Это в нашей бригаде есть очень крупный кот по кличке Седьмой.
Все плотники засмеялись, а мастер Борман, допивший из термоса остатки напитка, добавил:
– Седьмой, когда я был адъютантом Сталина, он через день требовал сбривать волосы со своих пяток, там они были самыми густыми, так вот, когда я их сбривал, Сталин называл меня котярой рукастым.
И взглянув на огромные руки мастера, я ему поверил: он действительно рукастый, ногастый, животастый и мордастый мужчина. И Сталин не ошибался. К тому же, говорят, Сталин никогда не ошибался, пока не выпивал бокал вина.
Мастер Борман отвлек меня от размышлений словами:
– Седьмой, ты уже две минуты стоишь и ничего не делаешь, бригада пашет, а ты стоишь, иди в раздевалку и заваривай новый кофе, к обеду мы должны кончить, в смысле, работу, но ты, Седьмой, можешь кончить и в трусы.
И мастер заржал, показав огромные белые зубы. Его зубами запросто можно было перекусить шею быку, не то что человеку. Но зубы мастера были плоскими, человеческими и на зубы огромного кота не тянули. Я вышел из цеха и столкнулся с маленьким молодым человеком лет шестнадцати, он спросил:
– Вы не подскажете, где можно отыскать Седьмого из тринадцатого цеха?
Я мгновенно понял, о чем он сейчас будет говорить, и не ошибся. Узнав, что Седьмой – это я, молодой человек протянул мне конверт и сказал шепотом:
– Вас просили убрать начальника восьмого цеха.
Я схватил молодого говнюка за робу на уровне груди, оторвал от земли и яростно спросил:
– Отвечай, засранец, кто это просил сделать?
Юнец испугался, побледнел и выдавил из себя:
– Это товарищ Урюк, зам начальника восьмого цеха.
Я отпустил малолетнего труженика и, сжимая в руках конверт с деньгами, помчался в восьмой цех. Зам начальника находился в своем кабинете, он сидел за столом и разгадывал кроссворд. При моем появлении он строго сказал:
– Прежде чем войти, нужно стучаться, я занят важным делом, а вы врываетесь без стука и мешаете мне работать, выйдите и постучитесь.
Я вышел, закрыл дверь, громко в нее постучал и вошел. Урюк продолжал разгадывать кроссворд; поигнорировав меня с полминуты, он спросил:
– Что бы вы хотели, труженик?
– Я пришел отдать деньги.
Я подошел к столу, выложил триста баксов и сказал:
– Это ваш рабочий вручил мне деньги, чтобы я убрал вашего начальника, но я никого никогда не убивал и поэтому заберите деньги обратно.
Выражение лица зам начальника стало удивленным, он сказал:
– А вы, Седьмой из тринадцатого цеха, ошибаетесь, мои рабочие никому никаких денег не передавали, вы порете чепуху, убирайтесь отсюда вон, а то я вызову охрану и вас отправят в сумасшедший дом.
Урюк вскочил, схватил со стола деньги, подошел ко мне, засунул их в мой карман и громко сказал (очевидно, нас прослушивали):
– Седьмой, запомни, я никому никогда не передавал никаких денег, я горжусь своей работой и мне дорога честь нашего завода. Признавайся скорее, что это была шутка с твоей стороны, и тогда разойдемся с миром.
Я вдруг почувствовал опасность, исходящую от зам начальника Урюка, и неожиданно для самого себя сказал:
– Да, это была шутка, ее придумал мастер Борман.
Урюк громко засмеялся:
– Это меняет дело, шутки мастера Бормана известны всему заводу, в прошлом месяце он летал над территорией завода на метле, неизвестно, как это ему удалось, но он летал и срывал с рабочих каски, а в позапрошлом – он вылил на голову секретарши директора трехлитровую банку дерьма, секретарша уволилась, а директор выписал мастеру премию за поднятие боевого духа завода.
Зам начальника Урюк похлопал меня по плечу:
– Седьмой, говорят, ты лучший специалист в тринадцатом цехе, очень рад был с тобой познакомиться, а сейчас иди, дорогой труженик, мне надо продолжить важное дело, от которого ты меня оторвал.
Урюк сел за свой стол и продолжил разгадывание кроссворда, а я вышел из восьмого цеха и столкнулся с молодым рабочим, который всучил мне деньги. Я снова схватил его за грудки, оторвал от земли и зарычал:
– Ублюдок, я порву твою шею! Ваш зам начальника Урюк утверждает, что не передавал мне никаких денег.
Бледный, перепуганный насмерть юноша заскулил:
– Седьмой, если вы не уберете начальника, то Урюк сунет мою правую руку под пресс, он таким образом увольняет с работы неугодных ему людей, за год уволил троих, и у всех расплющены в прессе правые руки, я не хочу под пресс.
Если у большого начальника так много помощников, то, скорее всего, у него мало своих мозгов.
Если ты держишь себя в руках, то не спеши бросать, можешь разбиться.
Пошел в задницу этот гнилой Урюк! Никакого начальника я убирать не буду, но и денег возвращать тоже не буду. Этот ублюдок Урюк сам от них отказался, и это зафиксировали слухачи (те, которые нас подслушивали, а в том, что кабинеты начальников прослушивается, я не сомневался). И если деньги не Урюка, значит, они будут моими, пусть это будет премия за мою ударную работу. Не зря же Урюк назвал меня лучшим специалистом тринадцатого цеха. Он не ошибся, кофе я завариваю лучше всех, в этом со мной никто не сравнится (в тринадцатом цехе, конечно). Ну, еще, может быть, я пишу лучшую прозу среди работников завода. А в остальном мой уровень самый низкий на заводе. Кстати, мне нравится его название: «Тормоз» – это звучит гордо. До обеда я успеваю намешать еще два термоса с напитком и два раза сбегать в цех и напоить активно работающих плотников. За это время меня выловили еще семь человек с конвертами, в которых лежало по триста долларов, они сумели тем или иным способом всучить деньги мне и попросили убрать еще семь начальников цехов. Рабочий народ выбрал меня своим киллером. Кстати, я смотрел польский фильм о мирном таксисте, которого все принимали за киллера. Со мной происходило нечто подобное, только герой фильма веселился, а мне было не до смеха. Две тысячи семьсот баксов за четыре часа, конечна же, неплохие деньги, но их владельцы обязательно, как мне кажется, потребуют от меня выполнения работы, но я-то ее никогда не смогу сделать.
Ежегодно на лучших минных полях земли проводятся чемпионат мира по скоростному разминированию боевых мин. Как обычно, победителем становится последний взорвавшийся спортсмен.
Говорят, поэт Владимир Маяковский любил играть в русскую рулетку.
Гроб плотники к обеду успели сделать и получился он выдающимся – в таком гробу, как сказал мастер Борман, и директора похоронить не стыдно. Вот только директора никто пока не пришил. Плотники закончили работу, и человек от зам начальника второго цеха принес обещанные пятнадцать литров спирта в двух канистрах. Мастер Борман руководил сервировкой стола. B честь ударно законченной работы спирт разлили в хрустальные трехлитровые вазы. Посредине тринадцатого цеха установили большой круглый стол, в центр стола поставили огромное блюдо с тушеными кроликами, которые мне показались тушеными кошками, но мастер Борман сказал, что это тушеные кролики, и я ему поверил, но есть на всякий случай не стал. Старик засунул деньги в свой карман и вышел из цеха. А я переоделся в своей раздевалке и пошел в направлении выхода. Недалеко от проходной, из дверей восемнадцатого цеха выскочил огромный черный кот, он превосходил своими размерами всех виденных мной котов раза в три. Черный кот размером с рысь без предисловий сбил меня с ног, подхватил мою сумку, в которой лежали все полученные за сегодня
