пельменями, почему бы и нет?
По дороге я купил большой букет белых гвоздик и бутылку французского коньяка, поскольку был теперь богатым мужчиной. Оказывается, приятно нести в кармане четыре с половиной тысячи баксов. Нужно будет вручить деду немного денег, он небогатый человек, как и все мои родственники и друзья. Состоятельной можно назвать только Диану, а остальные живут от получки до получки.
Я пребывал в перевозбужденном состоянии. Приключения на заводе выбили меня из комфортного состояния гармонии с окружающим миром, и с завода я вышел, дрожа всем телом. Обычно так меня трясло после сильной пьянки. Время от времени перед глазами проявлялась картина гибели мастера. Огромный черный кот махал мне лапой и скалил свои белые зубы. Чтобы избавиться от этого, я зашел в кафе, купил двести граммов водки, выпил залпом и не почувствовал ни вкуса, ни крепости. Я заказал еще двести, выпил, но с тем же результатом. Бармен, увидев мое разочарованное лицо, протянул мне бутылку, из которой он наливал мне и сказал:
– Мужчина, водка настоящая, до вас один молодой человек выпил сто пятьдесят и начал петь песни, а вы ее выпили, как воду, может там, и правда, вода.
Бармен сделал глоток из бутылки:
– Да нет, водка, самая натуральная водка, но вас она совершенно не взяла, наверное, вы гроссмейстер.
Говорят, Партос съедал на завтрак яичницу из пятисот яиц, запивая шестью литрами Бургундского. Я однажды проделал то же самое. И потом целый день мучила изжога. Наверное, Бургундское было ненастоящим.
Опытные люди не рекомендуют держать во рту горящую спичку. Но почему – не объясняют.
Итак, я купил коньяк, цветы и поехал к Люсе. Сегодня была ее очередь, потому что Маринка работала. Улыбающаяся Люся повисла у меня на шее: – Сашенька, а ты до этого происшествия не пил алкоголя?
– Сашенька, здравствуй, Петенька с Левушкой пошли гулять, а я приготовила пельмени, Петеньке очень понравились. Какие красивые цветы, ты меня балуешь, я так сильно по тебе скучала, что ревела целых полчаса, но Петенька этого не видел, он смотрел телевизор.
Мы прошли на кухню. Я вымыл руки, распечатал бутылку коньяка, достал из тумбочки хрустальные фужеры и налил в них до половины. Люся, увидев количество коньяка в своем фужере, сказала:
– Сашенька, если я так много выпью, то отключусь, упаду под стол и усну.
– Люся, но я же не заставляю тебя пить все, просто у меня сегодня был тяжелый день, меня чуть не убил один пьяный дебил, но не успел, его убил большой черный кот прямо на моих глазах, и поэтому мне необходимо снять стресс.
Я взял со стола фужер и выпил коньяк – от него приятно пахло клопами, с детства обожаю этот запах, – но крепости красивого напитка опять не ощутил. Люся сделала из своего фужера крохотный глоток и спросила:
– Сашенька, а ты уверен, что этого пьяного дебила убил черный кот?
– Уверен, я стоял в метре и наслаждался зрелищем.
– Но тогда котик должен быть очень крупным.
– Да он и действительно был очень крупным, размером с дога.
– Да ничего я не пил, кроме чая, я был абсолютно трезвым и прекрасно осознавал, что это не галлюцинации.
Я снова налил себе половину фужера, выпил и почувствовал легкое жжение во рту. Слава богу, мои нормальные ощущения возвращаются. Неожиданно для себя я захотел есть. Подвинул к себе тарелку с дымящимися пельменями и сказал:
– Люсенька, мне очень нравиться, что ты у меня есть, в смысле, что ты моя женщина, ну, не моя, а деда, но и моя тоже.
Лице Люси вдруг порозовело, она заулыбалась, взяла меня за руку и, глядя мне в глаза, сказала:
– Сашенька, я хочу сообщить тебе радостную весть, у нас будет ребенок, я вчера ходила к гинекологу, нашему ребенку уже шесть недель.
Я перестал есть пельмени и спросил:
– А вдруг он не от меня, а от деда?
– Нет, Сашенька, это твой ребенок, а с Петенькой мы не трахаемся уже полгода, у него какие-то проблеме с потенцией, ты что, не рад?
– Да нет, я очень рад, просто это очень неожиданное для меня известие. Я буду отцом и за это надо бы выпить.
Я налил себе еще половину фужера, чокнулся с Люсей и сказал:
– Люся, ты первая женщина, которая будет от меня рожать.
В это время вернулись с прогулки дедушка Петр с Левушкой, и дед из прихожей радостно заорал:
– Александр, поздравляю, ты теперь настоящий мужчина, после тебя останется ребенок.
Дед с Левушкой на руках вошел в кухню и продолжил:
– Люся, возьми Льва Петровича, он обосрался, а мне нужно выпить с Александром за его первенца.
Люся забрала Левушку и ушла из кухни, а дед взял ее фужер с недопитым коньяком, чокнулся со мной и сказал:
– Александр, ты идешь правильным курсом, но когда ты придешь в порт назначения, тогда вдруг поймешь, что это не совсем то, на что рассчитывал, но ты не пугайся этого и не впадай в панику, потому что у тебя впереди еще очень много портов, давай выпьем за твоего сына.
Я удивился:
– Дед, а откуда ты знаешь, что у меня будет сын, ребенку всего шесть недель, и невозможно определить пол.
– А я без докторов знаю, что у Лоси в животике сидит твой сын, назовите его Петром, в честь меня, если я умру до его рождения.
– Дед, тебе еще восемьдесят семь, а твой отец Лев прожил до ста пяти и до ста трахал женщин, так что ты слишком рано начал говорить о смерти. А имя Петр мне очень нравится, если родится мальчик, то будет Петром первым, то есть первым у меня сыном.
Мы выпили коньяк и закусили остывшими пельменями.
На кухню вошла Люся с улыбающимся Левушкой на руках и сказала:
– Мальчики, я придумала имя для нашей дочки, мы назовем ее Мария.
Если изменять тайком – это супружеская неверность, а если обо всем рассказывать – это коллективный секс.
Вода замерзает при ноле градусов Цельсия. Доказано Цельсием. Если мой язык добрался до клитора, то ровно через пять минут и пятнадцать секунд женщина нагревается до температуры кипения. Доказано Казановой.
Я ехал от Люси к Диане в приподнятом настроении: ну, во-первых, Люся носит моего ребенка, а во- вторых, коньяк, который мы с дедом допили, оказался очень хорошим, деда пришлось тащить на руках до его дивана. Я отпустил девушкину руку без бумажника и вышел на станции «Черная речка». Купил наверху букет алых роз, бутылку хорошего вина и через десять минут стучался в двери Дианы. Жаль, что я не могу ей рассказать о Люсе и нашем ребенке.
Люся была весела и впервые отказалась от секса, она испугалась, что я могу ушибить нашего малыша своим здоровенным отростком. И слова-то нашла препротивные – здоровенный отросток, а раньше он был для нее «гладиатором-бойцом-Спартаком», но теперь Люся изменилась и соответственно изменились ее слова.
Интересно звучит: я – отец. Я размечтался и чуть было не упустил бумажник с четырьмя тысячами баксов (пятьсот я вручил Люсе) – тоненькая рука, принадлежащая стоявшей рядом со мной девушке лет шестнадцати, тащила его из моего кармана. В последний момент я схватил эту точеную ручку, сжал и сказал:
– Девушка, я понимаю, что ваша рука совершенно случайно вытаскивает из моего кармана бумажник.
