– Отпусти доску, – велел ему бородатый спасатель.
Теперь Гершом уже сам захотел это сделать, но не смог. Он не чувствовал своих рук. Великан мягко разжал его пальцы. Канат натянулся, и египтянина достали из воды и перетащили за борт, он упал на палубу. Гершом закричал, когда его обожженная спина коснулась шершавого дерева. От крика заболело пересохшее горло. Черноволосый юноша с пронзительными голубыми глазами присел рядом с ним и велел принести воды. Гершому помогли сесть и поднесли ко рту чашу с водой. Сначала у него не получалось глотать. Все его попытки напиться закончились неудачей.
– Медленно! – посоветовал голубоглазый юноша, – подержи воду во рту. Пусть она стечет вниз.
Пополоскав рот, египтянин снова попытался сделать глоток. Небольшое количество воды попало ему в горло. Ему показалось, что он не пробовал ничего более вкусного. Потом Гершом потерял сознание.
Когда Гершом пришел в себя, то увидел, что лежит под временным навесом, который установили на носу корабля.
Рядом с ним сидел веснушчатый мальчик. Мальчик увидел, что раненый открыл глаза, вскочил и куда-то побежал. Через несколько секунд его спаситель склонился под навесом и сел рядом с Гершомом:
– Мы снова встретились, египтянин. Ты – счастливый человек. Если бы мы задержались, то потеряли бы тебя. Меня зовут Зидантос.
– Я благодарен тебе. Спасибо, – Гершом, приподнявшись, потянулся к кувшину с водой. Только теперь он заметил, что его руки перевязаны.
– Ты сильно поранился, – сказал Зидантос. – Но ты поправишься. Вот позволь мне помочь тебе. – С этими словами он поднял обтянутый кожей кувшин. Гершом напился, на этот раз удачно. Со своего места он смог разглядеть корабль и узнал его по размеру. Сердце тревожно вздрогнуло.
– Да, – подтвердил великан, поняв все по выражению его лица, – ты на «Ксантосе». Но я много знаю о кораблях. Этот очень большой. «Ксантос» – господин моря, и ему это известно.
Гершом улыбнулся, потом поморщился от боли, потому что его нижняя губа потрескалась.
– Отдохни, парень, – посоветовал Зидантос. – Силы скоро снова вернутся к тебе, и ты сможешь приступить к работе как член команды.
– Вы… не знаете меня, – слабым голосом прошептал Гер-шом. – Я не… моряк.
– Может, и нет. Но ты храбр и силен. И, во имя Гадеса, ты достаточно времени провел на обломке палубы.
Гершом лег. Зидантос продолжал говорить, но его голос звучал для египтянина как шумовой фон, и юноша погрузился в сон без сновидений.
Геликаон стоял за штурвалом и следил за курсом корабля, рассекающего волны. Вернулись дельфины, которые плыли, подпрыгивая рядом с судном, он наблюдал за ними какое-то время, его обычно тревожное сердце успокоилось. Только в море он мог ощутить такое опьяняющее чувство свободы.
На земле было столько скучных отвлекающих дел. Под началом Геликаона было пятьдесят кораблей, и у него постоянно возникали проблемы, которые требовали внимания. Геликаон должен был дать разрешение на починку судов, прочитать отчеты капитанов, встретиться с писцами и казначеями, проверить счета по доставке груза или металла. Его поместья тоже требовали надзора, и хотя за его табунами и границами следили надежные люди, но оставались вопросы, которые мог решить только он. Сердце Геликаона наполнялось радостью, когда он думал о юном Диомеде. Его сводному брату исполнилось двенадцать, и через несколько лет он сможет взять на себя настоящую ответственность. Светловолосый мальчик умолял позволить ему плыть на «Ксантосе», но ему запретила мать.
– Я – царь, – сказал Диомед. – Люди должны слушаться меня.
– Ты станешь царем, и люди будут слушаться тебя, – возразил ему тогда Геликаон. – Но сейчас, мальчик, мы оба должны подчиняться царице.
– Это несправедливо, – пожаловался Диомед. – Ты же плавал с Одиссеем на «Пенелопе», когда был маленьким.
– Я был на три года старше тебя. В следующий раз, когда я увижу Одиссея, спрошу, сможешь ли ты отправиться с ним в плавание когда-нибудь.
– Ты сделаешь это? О, это будет чудесно. Ты разрешишь, мама?
Изящная золотоволосая царица Халисия посмотрела на Геликаона с мягким упреком.
– Да, – сказала она. – Если Одиссей согласится.
– Он согласится, – воскликнул Диомед, – потому что я такой же храбрый, как Геликаон.
– Еще храбрее, – уверил его сводный брат. – Когда мне было столько же лет, как тебе, я всего боялся.
– Даже пауков?
– Особенно пауков.
Мальчик вздохнул.
– О, Геликаон, я хотел бы отправиться с тобой в Трою. Я бы познакомился с моим великим дядей Приамом и братом Гектором. Правду говорят, что он собирается жениться на прекрасной Креусе?
– Нет, неправда. А что ты знаешь о прекрасных женщинах?
– Я знаю, что у них должна быть пышная грудь, и они должны целовать мужчин все время. Разве Креуса не прекрасна? Павзаний считает ее красивой.
– Да, она красива. У нее темные длинные волосы и милая улыбка.
– Так почему ты не женишься на ней? Разве великий дядя Приам не хочет этого? И мама говорит, что это будет выгодно для Дардании. А ты сказал, что мы оба должны слушаться маму.
– Все это правда, маленький брат, – пожал плечами Гели-каон, – но между мной и твоей мамой полное понимание. И я буду верен ее воле во всем. Но я решил жениться только на женщине, которую буду любить.
– Почему ты не можешь сделать и то, и другое? – спросил мальчик. – У Павзания есть жена и две любовницы. Он говорит, что он всех их любит.
– Павзаний – плут, – сказал Геликаон.
Царица Халисия подошла, чтобы спасти его от вопросов мальчика: «Геликаон может жениться по любви, потому что он не правитель, и ему не нужно считаться с нуждами государства. Но ты, мальчик, будешь царем, и, если ты будешь плохо себя вести, я выберу для тебя глупую, косую, кривоногую жену с торчащими зубами. Диомед весело рассмеялся. «Я сам выберу себе жену, – заявил он, – и она будет прекрасна. Она будет обожать меня». «Да, она будет, – подумал тогда Гели-каон. Диомед превратится в красивого юношу, нежного и внимательного».
Поднимался ветер, и Геликаон навалился на штурвал. Его мысли вернулись к любимой дочери Приама. Креуса, как говорил Диомед, была очень красивой. Но еще она была очень жадной – ее глаза сверкали только тогда, когда в них отражалось золото. «Но ведь иначе и быть не могло, – подумал он, – если она выросла во дворце, не получая любви отца».
Геликаон не сомневался, что это Приам приказал Креу-се соблазнить и добиться его расположения. Земли Дар-дании, расположенные к северу от Трои, никогда не были богаты. Там не было золотых, серебряных, медных или оловянных копей. Но на полях Дардании паслись лошади удивительной силы и выносливости. Эта земля была богата зерном. Растущее благосостояние Геликаона позволяло ему строить гавани, которые открывали дорогу к торговым путям Египта и другим землям на юге и западе. Богатство Дардании росло, а вместе с ним и ее могущество. Конечно, Приам хочет заключить союз со своим северным соседом. Через нескольких лет он, вне всяких сомнений, захочет женить на одной из своих дочерей Диомеда. Ге-ликаон улыбнулся. Может, на странной маленькой Кассандре или милой Лаодике. Улыбка померкла. Или даже на Креусе. Его опечалила мысль о женитьбе его маленького брата на таком создании. «Может, я несправедлив к ней», – подумал он.
Приаму не хватало времени для своих пятидесяти детей, которые родились от трех жен и тридцати любовниц. Те, кого он приблизил к себе, были вынуждены добиваться его расположения. Его дочерей безжалостно продавали замуж за иностранных царевичей в обмен на союз с их царствами; а сыновья приумножали богатство, становясь жрецами или воинами. Из всех своих детей Приам был привязан только к двоим – Креусе и Гектору. Его дочь постигла тайны приумножения благосостояния царства, а Гектор был непобедим на поле сражения. Оба они были для своего отца выгодными вложениями, которым требовалась его поддержка.