поставил рядом крышку с молоком. К их общему удивлению мертвая змея вдруг зашевелилась, заползла на платок и высунула изо рта маленький раздвоенный язычок. Удостоив их всего одним коротким взглядом, уж с царственным видом испил молока, а потом начал извиваться всем телом, стягивая с себя старую кожу. После долгих усилий уж, наконец, выполз из нее и скрылся высокой траве. Девочка завернула оставшуюся после него чешуйчатую кожу в косынку и сунула за пазуху. Николас поднялся с бревна и подошел к кустам, за которыми сидела черная собака, но ее уже и след остыл.
— Вот видишь, а ты боялась, — укоризненным тоном сказал девочке Охотник. — Меня зовут Николас, кстати, а тебя?
— Герда, то есть Альгерда Мрия, — забавно краснея, ответила она.
— И что же маленькая девочка с таким красивым именем делает в темном лесу в столь поздний час совсем одна? — поинтересовался Николас.
— Ну, я за ягодами ходила, — немного неуверенно ответила Герда, накручивая кончик косы себе на палец. Охотник перевел взгляд на маленькую плетеную корзинку, стоявшую возле поваленного дерева. Ягод в ней было немного. Зато рядом лежала книжка в потрепанном кожаном переплете
— За ягодами, говоришь?
Николас взял в руки книжку. На корешке он с трудом смог разобрать полуистертое название: 'Сказания Севера о делах страшных и дивных'.
— Любишь сказки?
— Очень люблю, — ответила Герда, забирая у него книжку. — Только маме с папой не говори, что я брала ее с собой, а то они расстроятся.
— Ладно, не скажу. А далеко до Дрисвят-то?
— Пешему часа полтора-два ходу по Оленьей тропе. Но там поперек дороги лежит поваленная сосна. С конем не пройдешь. Надо идти в обход до Сокольничего тракта, а это еще часа три вдоль Ужиных топей.
— Понятно, значит, добраться до вашего местечка до темноты шансов нет. Придется заночевать здесь, — мрачно заключил Николас.
Он расседлал Лиата, вынул из сумки топор и отравился за дровами. Герда в это время собирала хворост для кострища и выкладывала очаг камнями. Набрав воды из бившего неподалеку ключа и приладив над огнем котелок с походной кашей, Николас подтянул к костру бревно и пригласил девочку сесть поближе. Герда протянула к огню закоченевшие руки. В свете костра черты ее лица заострились, в глазах плясали отблески пламени.
— А для чего ты едешь в Дрисвяты? — Герда застала его врасплох своим вопросом.
— На ярмарку, — ответил Николас первое, что пришло в голову.
Девочка заливисто рассмеялась:
— Ты что-то путаешь. Это от нас обычно в Подгайск на ярмарку ездят, а не наоборот. Ты ведь охотник, верно?
— С чего ты взяла? — на мгновение Николасу стало не по себе от ее проницательно взгляда.
— В Дикую пущу никто, кроме самых отчаянных охотников не захаживает, — с улыбкой объяснила она. — Так на кого ты охотишься? На косуль, на диков[26] или может быть на зубра?
— На демонов, — неожиданно для себя выпалил Николас и тут же пожалел.
— Демоны? Это как наши нечистики, что ли? — и без того слишком большие глаза стали похожими на блюдца. — Здорово!
Николасу польстила ее реакция. Никто и никогда не смотрел на него таким восхищенным, полным обожания взглядом.
— А много ты их убил?
— Я никогда не считал, — замялся он, боясь разрушить ее иллюзии. — Вот, смотри, здесь все демоны, которых я когда-либо встречал.
Он передал ей свой альбом. Герда внимательно рассматривала чернильные картинки с хобгоблинами[27], фейри и брауни[28] .
— А это волколак? Настоящий волколак[29]! — воскликнула она, разглядывая один из его рисунков. — И его ты тоже убил?
— Нет, — снова не смог слукавить он, хотя так хотелось.
— Ну и правильно! Наш последний князь был волколаком. Папа говорит, что при нем все у нас было хорошо, а после стало плохо. Ой, только тут название другое написано, — сказала она, проводя пальцем по рунной надписи.
Николас нахмурился.
— Вир, нет, вер-вольф, — прочитала она по слогам.
Старинная рунопись сейчас практически нигде не использовалась. Канула в лету вместе со Старыми богами и Стражами. Ее заменила имперская буковица, в который каждый знак обозначал отдельных звук. После прихода Единой веры, буковичному чтению и письму обучали в приходских школах, а руны помнили лишь старинные книги, да семьи Стражей и их наставников. Еще на Авалоре Гвидион обучал Николаса рунописи. Чтобы лучше запомнить рунные знаки, мальчик начал подписывать ими свои рисунки. Эта привычка сохранилась за ним с тех времен.
— Правильно, вервольф. Так они называются в местах, откуда я родом. А где ты научилась читать руны? — подозрительно спросил юноша.
— Меня папа научил. Правда, он просил меня никому не рассказывать, но ты ведь меня не выдашь? — заговорщически подмигнула ему Герда. — А я никому не скажу, что ты Охотник на демонов. Ведь это тайна?
— Тайна, — быстро согласился Николас.
Они еще долго болтали о демонах, дальних странах и старинных легендах. Герда слушала рассказы Охотника с открытым ртом, ловя каждое слово. Луна была уже высоко, когда они, наконец, улеглись спать.
***
Николас проснулся перед самым рассветом от какого-то непонятного, медленно нарастающего ощущения. Он вдруг вспомнил последние занятия у старого друида, когда учился накапливать большие запасы энергии внутри себя. Он черпал силу из воздуха, впитывал в себя через кожу, позволяя ей растекаться по жилам, заволакивая взор белым маревом. Тогда Николасу начинало казаться, что он повелевает четырьмя ветрами, может сдвинуть горы и повернуть вспять реки, но, ни научиться удержать, ни тем более управлять этим запасом, он так и не успел. Вот и сейчас Охотник вдруг почувствовал, что сила доверху переполняет его, грозя вырваться наружу разрушительным, сметающим все на своем пути тайфуном.
Николас открыл глаза и с удивлением обнаружил, что Герда крепко спала, положив голову ему на грудь. Он почти не ощущал ее веса. Николас задумчиво провел рукой по ее мягким пушистым волосам. Кожу стало чуть заметно покалывать. Вот и нашлась причина терзавшего его предчувствия.
Вчера, когда змея с собакой убрались восвояси, Николас смог отделить их ауру, от силы этой девочки. Судя по всему, Герда тоже принадлежа к древнему роду Стражей, только дар ее был почти незаметным и по всем признакам имел какую-то необычную латентную форму. Вряд ли дар полностью раскроется до ее взросления.
Николас коснулся щеки девочки. Как же ему хотелось знать, что у нее за дар, почему ее близость вызывает в нем это странное ощущение. Может, это всего лишь иллюзия? Создаваемый ею помимо своей воли морок?
Герда неожиданно открыла глаза. Их взгляды на мгновение встретились. Что-то всколыхнулось внутри него, полуистлевшим воспоминанием из прошлой жизни поднялось из глубин сознания. Вспыхнуло и погасло. Герда сладко потянулась и села на одеяле.
— Смотри, туман совсем ушел. Ужиный король больше не сердится на нас! — радостно заключила девочка.
Только сейчас Николас обратил внимание, что над верхушками вековых сосен раскинулось
