бескрайнее ясное небо. Пора было выдвигаться в Дрисвяты. Он еще холил слабую надежду встретить там потерявшегося Эглаборга. Позавтракав остатками вчерашнего ужина и напившись ключевой воды, они затушили костер, и Николас отправился седлать Лиата, в то время как Герда собирала его вьюки. Приточив их к седлу, Николас усадил девочку на коня впереди себя и выслал его вперед.
Часа два они очень медленно шли по чуть заметной тропе, огибающей Ужиные топи по самому краю. Мошкара нещадно жалила открытые руки, хотя основной удар жужжащих кровопийц стойко принимал на себя Лиат. Герда стряхивала с его шеи слепней, до которых могла дотянуться, отчего на руках оставались кровавые следы. Несколько раз они чуть не завязли в трясине. Николасу пришлось признать, что без Герды он бы вряд ли выбрался из этого коварного и прожорливого болота. Солнце было уже высоко, когда между деревьями появился просвет и показался широкий наезженный тракт. Почувствовав под ногами удобный грунт, Лиат тут же воспарил духом и побежал легкой рысью. Николас набрал повод в одну руку, а другой придерживал девочку, чтобы она не упала от тряски.
Сокольничий тракт оказался самым людным местом во всей Дикой пуще. Пару раз они встречали дровосеков, на разбитых телегах. Чаще попадались грибники и охотники, но, как и дровосеки, они осмеливались ходить лишь вдоль большой дороги. Один раз мимо промчалась запряженная тройкой поджарых рысаков карета.
— Это мастер Заградский, — ответила Герда на вопросительный взгляд Николаса. — Глава Дрисвятского земства. Его жена на днях умерла от лихоманки. Наверное, отпевать ездил. Смотри, мы уже почти приехали.
Дрисвяты и городом-то с трудом можно было назвать. С полсотни дворов. Крохотная рыночная площадь с несколькими захудалыми лавчонками. Постоялый двор с выцветшей вывеской. Здесь даже ратуши не было. И лишь большая белокаменная Единоверческая церковь своим помпезным видом корила местечко за его серость и убогость.
Подъехав к указанному Гердой добротному бревенчатому дому, Николас спешился. Дверь тут же распахнулась и на улицу выбежала высокая светловолосая женщина.
— Гердочка! Герда! — закричала она и по-матерински прижала к себе неожиданно оробевшую девочку. — Гед! Гедымин, скорее сюда, Герда нашлась!
Из дома вышел сухощавый мужчина с пепельно-серыми волосами и укоризненно сказал:
— Ну вот, а ты говорила, сгинула. Просто заблудилась немного.
— Я не заблудилась. Мне ужиный король помешал домой вернуться засветло! — возразила девочка, высвобождаясь из материнских объятий.
— Герда! Ты снова про эти глупости рассказываешь?! — ахнула женщина и грозно взглянула на своего мужа. — Это ты задурил ей голову своими сказками. Я молчала, когда ты брал ее в этот страшный лес с собой, но отправлять ее туда совсем одну! Ей же всего восемь лет.
— Но дорогая, ничего страшного же не случилось. Я ведь лесник и дочка моя, моя наследница, должна знать, как по нему ходить и не заблудиться, — сделал слабую попытку оправдаться муж. — И не стоит оповещать всю округу о наших проблемах.
Николас тактично закашлялся.
— Там действительно была змея. И ваша дочка очень хорошо знает лес, — родители Герды удивленно покосились на него, как будто впервые заметили его присутствие. — Меня зовут Николас, я охотник.
— Конечно, знает. Я сам ее учил, — с гордостью ответил отец. — Спасибо, что вернули ее. Меня зовут Гедымин, я глава здешнего лесничества. А это моя жена Софья. Чем я могу отблагодарить вас?
— Да, я ищу одного человека…
— Мастер Николас, мастер Николас, — послышался за спиной знакомый голос.
— Ах, уже не надо, — он повернулся навстречу несущемуся к нему со всех ног Эглаборгу.
— Мастер Николас, вы живы! Я так испугался, когда не нашел вас на постоялом дворе вчера вечером, — юноша опасливо покосился в сторону своего компаньона. Похоже, сейчас его тоже начнут обнимать и журить. Но к счастью, Эглаборг ограничился лишь этими словами.
— Может, вы устали с дороги? Погостите у нас пару дней, — предложила жена лесника.
— Останься, Николас, ну хоть на пару денечков, — добавила Герда, с надеждой глядя на него.
— Да-да, у нас как раз вечером праздник будет. С танцами и угощением. Будете жалеть, если пропустите, — закивал головой лесник.
— И работа для вас тут тоже имеется, — шепнул ему на ухо Эглаборг.
— Хорошо, хорошо, уговорили, — засмеялся юноша.
***
К вечеру рыночную площадь расчистили и установили там небольшой помост для сельских музыкантов: скрипачей и дударей. Веселые ноты лились из их инструментов, наполняя серое и унылое местечко чудесной мелодией. Люди в ярких одеждах танцевали мазурку и польку, дети, взявшись за руки, водили хороводы. Праздник чудным образом преобразил город, превратив его в пышный торт со свечами и кремовыми розочками. И лишь белокаменная церковь с укоризной взирала на раскинувшееся перед ней празднество.
Николас медленно потягивал сладкий медовый напиток из железной кружки, наблюдая за мещанским праздником.
— Мастер Николас, это мастер Заградский, — Эглаборг подвел к нему невысокого полного мужчину среднего возраста с заметной залысиной на затылке.
— Очень приятно, — кивнул Охотник.
— Мне сказали, что вы беретесь решать дела, которые требуют особой… хм, деликатности, — тщательно взвешивая каждое слово, говорил земский глава.
— Деликатности? — нахмурил брови Николас. Вот уж о деликатности его точно еще никогда не просили.
— Видите ли, я занимаю определенное место в обществе, а дело мое имеет сугубо личный характер, поэтому мне бы не хотелось предавать его лишней огласке, — снова начал мяться Заградский. — Народ тут очень темный. Я в Дрисвятах с самого присоединения к Веломовии земским главой состою, а до сих пор не привык к их нравам. Суеверные они здесь все, на границе на самой.
Николас пожал плечами, всем видом показывая, что не понимает, куда клонит Заградский.
— Жена моя скончалась от лихоманки пару дней назад, — наконец, начал он излагать суть своего дела. — Хорошая женщина была, не смотрите, что из местных. Не любили ее здесь, завидовали очень. За глаза ведьмой называли, а теперь никто всенощную отстоять за нее не хочет…
Николас с негодованием глянул на целителя: 'Кого ты мне привел? Я такими делами не занимаюсь!' Справившись с первым порывом послать земского главу в дальние дали, Охотник вежливо ответил:
— Вам, наверное, не сказали, но я беру очень много за свои услуги. Пусть даже за такие… деликатные.
— Пятьсот монет. За одну ночь, — с готовностью ответил Заградский.
Впервые в жизни Николас не нашелся, что ответить. За эти деньги они могли добраться до самого Беловодья, а может и дальше.
— Он согласен, — сказал за него Эглаборг. Николас бросил на него испепеляющий взгляд.
Заградский энергично пожал опешившему Охотнику руку и объявил, что будет ждать его возле церкви после праздника.
— Мастер Николас, но это же простая работа. Хотите, я сделаю ее вместо вас, — пытался оправдаться перед ним Эглаборг, когда Заградский отошел на безопасное расстояние.
— Нет, не хочу, — упрямо ответил тот. — Но это же… это же… так унизительно. Стоять за чужую жену всенощную. А ведь я даже не единоверец.
— Ну и что? Зато он хорошо за это заплатит. Мастер Николас, послушайте старого человека, поспите ночью на лавке в церкви, заберите денежки и дальше нам не придется лазить по оврагам и подворотням в поисках этих жутких тварей. Да от той ядовитой виверны из Ливонии у меня до сих пор все поджилки трясутся.
— Но она же никого не трогала, пока этот безмозглый рыцарь не полез разорять ее кладку! — возразил было Николас, но потом сдался. — Я Охотник, Эглаборг, Охотник, мое дело — укрощать разъяренных виверн, а не стоять всенощную за чужих жен.
