разговаривает по телефону. У меня и в мыслях не было подслушивать, все получилось само собой. Не затыкать же уши? – смущенно оправдывалась вдова.
– Да, конечно. И что же вы услышали?
– Муж очень строго сказал кому-то – не надо ему угрожать, это совершенно бесполезно. Все равно он от своего не отступится… Потом Витя оглянулся и увидел меня, и на этом разговор оборвался. Я спросила – с кем он беседовал? Вместо ответа муж сказал, что мне надо срочно уехать с детьми в деревню, к моим родителям. Я ответила, что никуда не поеду, пока он не расскажет, что происходит. Он опять отделался от меня какими-то общими фразами, и все. Это было в четверг вечером, а в пятницу Витя пришел с работы совершенно разбитым – и морально, и физически.
– А если поконкретнее?
– Сначала он отказался ужинать, накричал на меня из-за какого-то пустяка, чего никогда раньше с ним не случалось, и лег спать. Я сказала детям, что папа сильно устал, и всячески удерживала их, чтобы они его не побеспокоили. Ближе к десяти вечера у Вити поднялась высокая температура, его всего знобило. Я дала ему таблетку аспирина, но она не помогла. Потом я нашла в аптечке еще какое-то жаропонижающее средство, но и от него не было никакого эффекта. Виктору становилось все хуже и хуже. Ночью он пожаловался на резкую боль за грудиной, и я хотела вызвать «Скорую», но муж попросил этого не делать, уверил меня, что потерпит до утра, а потом ему вроде бы лучше стало. Во всяком случае, Витя пытался убедить меня в этом, и я, дура, поверила ему. Никогда себе не прощу…
– Наташа, успокойтесь, не надо винить себя, – мягко сказала я.
– Ну как же мне не винить себя? Если бы я настояла на «Скорой», если бы я вызвала в воскресенье дежурного врача из поликлиники, все было бы иначе… Но Витя упорно отказывался от медицинской помощи. Откровенно говоря, он терпеть не мог ходить по врачам. На моей памяти он всего лишь пару раз простужался и переносил болезнь на ногах. Муж считал баню самым лучшим лекарством. Но в тот день ему было не до парной. Правда, в воскресенье температура действительно немного спала, а в понедельник… в понедельник Витя не проснулся. Таня, вы не представляете, что со мной было, когда я поняла, что мой муж, лежащий рядом со мной, мертв! Если бы не мальчики, я, наверное, тоже наложила бы на себя руки…
– Света сказала мне, что согласно заключению медиков Виктор умер от атипичного гриппа, так? – уточнила я, прервав Наташу, готовую вот-вот заплакать.
– Да, в справке о смерти так и написано – отек легких, вызванный осложнением со стороны атипичного гриппа. Вы сами можете в этом убедиться. Я на всякий случай сделала ксерокопию, – вдова шмыгнула носом, встала, подошла к шкафу, вынула оттуда какую-то бумажку и сунула мне ее в руки.
Я пробежала глазами заключение патологоанатома Шильдикова. Мне уже не раз доводилось общаться с ним в связи с моими предыдущими расследованиями. Оснований не доверять его компетенции у меня не было.
– Возьмите, – я вернула ксерокопию справки обратно.
– Я не верю в этот диагноз, – обронила Наталья.
– Почему?
– Таня, сами посудите, грипп – болезнь очень заразная, но ведь ни я, ни мальчики не заболели. Тьфу, тьфу, тьфу! – Наташа не только сплюнула три раза через левое плечо, но еще и постучала по деревянному подлокотнику кресла. – А ведь мы находились с Витей в непосредственном контакте. И вообще, будь это правдой, то уж детей-то педиатр точно взял бы под усиленный контроль. Знаете, у нас в прошлом году одна женщина с шестого этажа где-то подцепила краснуху, так к нам сразу участковый врач пришел. Среди медиков такая информация распространяется со скоростью звука. Только не в этом случае. Виктор умер от заразнейшей болезни, а никто даже не подумал о том, чтобы объявить карантин! Зато коллеги мужа очень уж быстро узнали, что Виктор умер, и пришли ко мне с соболезнованиями. Нет, я понимаю – он в понедельник не вышел на работу, но ведь это же не значит, что его больше нет в живых? Мне в тот день совсем не до того было, чтобы позвонить в управление таможни. Они сами как-то обо всем узнали и вечером пришли ко мне.
– Это действительно странно. Хотя мир слухами полнится.
– Знаете, я тогда не придала этому факту никакого значения. Я вообще плохо соображала. Это уже после похорон я задумалась кое о чем…
– О чем именно?
– Мне показалось, что речи таможенников на кладбище и на поминках были какими-то неискренними. А Витин друг, Геннадий Танеев, вообще стоял в сторонке и как-то отстраненно наблюдал за происходящим…
– Гена Танеев был другом вашего мужа? – уточнила я.
– Ну да. А вы что, его знаете?
– Мы учились на одном потоке в Академии права. Потом как-то сталкивались по службе, когда я еще в прокуратуре работала.
– Понятно, – обронила вдова и подошла к двери детской, за которой послышалась какая-то возня. – Максимка просыпается. Сейчас Стасика разбудит… Нет, кажется, он снова заснул.
– Значит, Виктор дружил с Танеевым? – Я вернулась к этому вопросу.
– Наверное, я не совсем правильно выразилась. Они скорее приятельствовали, чем дружили. В русскую баню иногда вместе по выходным ходили, на футбольные матчи. Во всяком случае, больше Витя ни с кем из коллег не поддерживал отношений во внерабочее время. Он ведь в таможне не так давно работал, всего около двух лет. Виктор туда из транспортной прокуратуры пришел, там его должность сократили.
– Понятно. А чем конкретно он занимался?
– Витя не обсуждал со мной свои служебные дела, просто не имел такой привычки. Я только знаю, что он контролировал железнодорожные грузы.
– Скажите, Наташа, вы дома у себя случайно не находили какие-нибудь бумаги, связанные с растаможкой грузов? Может быть, в вашем домашнем компьютере были какие-то служебные файлы Виктора?
– Вы знаете, я искала, правда, сама не знала, что именно, но ничего, стоящего внимания, к сожалению, не нашла. Ни бумажных, ни электронных документов, которые могли бы хоть что-то прояснить, в доме нет.
– А звонок с угрозами поступил Виктору по мобильному телефону?
– Нет, Витя тогда разговаривал по домашнему телефону. Я понимаю, зацепок практически нет, но Света уверяла, что вы можете вытянуть даже самое безнадежное дело. – Наташа подошла к шкафу, убрала справку, затем вынула какой-то конверт и протянула его мне. – Вот, это вам.
– Что это?
– Ну, это плата за ваши услуги. Там, конечно, немного, но это только аванс. Родители скоро свинью зарежут, сдадут мясо и пришлют мне деньги.
Я смотрела на тоненький конверт и понимала, что вдова собирается отдать мне свои последние сбережения. У меня не поднялась рука взять их, тем более что дело казалось совершенно бесперспективным. Я ведь не Светка, которую в чем-либо убедить – проще пареной репы. Она с легкостью поверит даже продавцу воздуха, а уж в детективную историю, придуманную ее соседкой, тем более. По существу, Наташа не привела ни одного аргумента, который убедил бы меня в том, что ее мужа убили. Не исключено, что она затеяла это расследование лишь для того, чтобы как-то отделаться от чувства вины. В конце концов, имеется заключение патологоанатома, согласно которому смерть Кузнецова не является насильственной. Действительно, если бы Наталья не стала слушать мужа и вызвала бы врача, возможно, Виктора спасли бы.
Это было не просто – разбить ее иллюзии, но я попыталась:
– Наташа, я не возьму этих денег. Они вам сейчас нужнее. Вам детей поднимать надо. А смерть мужа вам следует принять как данность.
– То есть вы не беретесь за это расследование? Но как же так?! Почему?! Я ведь не смогу свыкнуться со смертью Виктора, пока не узнаю всю правду! А что я ребятам скажу? Они пока не понимают, что больше папу не увидят. Постоянно спрашивают, где он. А когда подрастут, поинтересуется отчего от умер. Я на вас так надеялась… Таня, я вас очень прошу, ради моих детей…
Я старалась не смотреть на вдову, дабы не встречаться с ее молящим взором, но от просящих
