интонаций ее голоса скрыться было некуда. Почувствовав, что не смогу просто встать и уйти, лишив Наталью последней надежды, я пообещала:
– Хорошо, я попытаюсь установить истину, причем без всякого материального вознаграждения.
Взять у Кузнецовой последние деньги я, разумеется, не могла.
– Спасибо. Вы такая понимающая! Я думала, такого уже не бывает в наше время. – Было заметно, что мой благотворительный жест потряс вдову. – Я очень надеюсь, что правда скоро откроется.
Наташа открыла шкаф и убрала конверт на место. Я вдруг задумалась – зачем она сделала ксерокопию справки о смерти мужа? Если ее муж был застрахован от несчастных случаев, справка могла бы понадобиться страховой компании. Вот только осложнение инфекционного заболевания, повлекшее за собой смерть, не является страховым случаем. Не поэтому ли Наташа так хочет доказать всем, что на самом деле причина смерти ее мужа заключалась в чем-то другом?
– Наташа, скажите, жизнь вашего мужа была застрахована?
– Да, – обронила Кузнецова, пряча от меня взгляд, а затем, словно оправдываясь, добавила: – Но страховая сумма очень небольшая. Эта страховка была чисто символической.
Проснулись Наташины мальчишки, и я, задав вдове напоследок еще несколько важных вопросов, поспешила удалиться. Сев в «Ситроен», я задумалась о том, куда мне ехать. Домой? В ЖЭК? Или… Азарт сыщицы затмил мои личные интересы, и я набрала номер мобильного телефона Танеева, которым снабдила меня вдова.
– Алло!
– Здравствуй, Геннадий! Это Татьяна Иванова. Помнишь такую?
Мой институтский знакомый молчал. Похоже, он перебирал в уме несколько кандидаток. Уж что тут поделать, если у меня достаточно широко распространенное имя и еще более широко распространенная фамилия.
– Так, это какая Татьяна Иванова? Из аптеки, что ли? – наконец осведомился он.
– Нет, Геночка, не из аптеки, – рассмеялась я.
– Все, Таня, вот теперь я тебя узнал! Интересно, чем же я обязан твоему звонку?
Я ответила обтекаемо:
– Да так, дело одно есть. Надо бы встретиться, поговорить.
– Ты бы хоть намекнула, что за дело?
– Ну, к чему намеки по телефону? Все детали – при встрече.
– Иванова, если ты хочешь предложить мне взятку за растаможку левого груза, то скажу тебе прямо – все зависит от суммы, – и Танеев саркастически расхохотался.
Это было вполне в его манере. Я еще по институту помнила веселый Генкин нрав и его довольно своеобразное чувство юмора.
– Похоже, ты заинтересован в нашей встрече, поэтому предлагаю не откладывать дело в долгий ящик и увидеться сегодня.
– Я не против, если ты обещаешь, что не воспользуется диктофоном, – продолжал юморить Танеев.
Откровенно говоря, я оценила его чувство юмора на троечку, но вынужденно приняла его правила игры.
– Обещаю и, в свою очередь, надеюсь, что в твоем мобильнике нет такой опции, а если и есть, то ты не умеешь ей пользоваться.
– Ради дела придется разучиться, – усмехнулся Танеев, потом, вдруг как-то разом посерьезнев, спросил: – Сегодня, в восемнадцать тридцать, у старого корпуса Академии права, тебя устроит?
– Вполне.
– Тогда до встречи.
Глава 2
– Ну, привет, старуха! – Генка панибратски хлопнул меня по плечу.
– Почему сразу «старуха»? – Я сделала вид, что обиделась.
– Потому что мы знакомы с тобой уже сто лет. Разве не так?
– Ты, конечно, сильно преувеличил, старик, но так и быть, я прощаю тебе эту оплошность.
Танеев был в своем репертуаре. Те же плоские шуточки. Тот же приторный парфюм. Да, не сильно изменился он за те два с лишним года, что мы не виделись. Даже трехдневная щетина не добавляла ему взрослости и мужественности.
– Даже не думал, что мои слова так тебя заденут. Ты вроде не из тех, кто страдает комплексом неполноценности, чтобы при слове «старуха» падать в обморок, – Танеев как-то неприятно хохотнул.
Его шутливое настроение никак не располагало к серьезному разговору, поэтому я не спешила расспрашивать его о покойном Викторе Кузнецове. Ждала более подходящего момента. Да и Генка не проявил любопытства относительно моих намерений. Мы пошли по аллее вперед, вспоминая наших общих знакомых. Танеев зло иронизировал над нашими бывшими однокашниками, некоторые из которых занимали теперь очень даже высокие посты, и мне этот разговор был неприятен. Я могла себе представить, как он за глаза отозвался бы обо мне: «Таньку Иванову помнишь? Так вот, ее из прокуратуры выперли, из-за того, что мужики ее там поделить между собой не смогли. Короче, с формулировкой «да не доставайся же ты никому!». Теперь она в частный сыск ударилась». На самом деле все было не так. Мне просто надоело прогибаться под корыстных начальников, которые строили себе дачи и покупали машины на взятки. Никто меня из органов не выгонял. Я ушла сама…
Наконец Танеев устал от собственной язвительности.
– Гена, а ведь я хотела с тобой о Викторе Кузнецове поговорить.
– Интересно, с чего бы это вдруг? – удивился он. – Откуда ты его вообще знаешь? Он вроде в Москве учился, а не здесь.
– Зато жили мы в одном городе. Ты ведь с ним работал и даже дружил? – проявила я свою осведомленность.
– Допустим, – подтвердил мой однокашник.
– Знаешь, у меня в голове не укладывается – такой молодой, и умер от банального гриппа.
– Ну, во-первых, не от банального, а от атипичного. А во-вторых, вирусы – это такая коварная штука… Тань, а ты почему вдруг Кузнецовым заинтересовалась?
– Ну, разумеется, по роду своей деятельности.
– Я в курсе, что ты частным сыском сейчас занимаешься. Только смерть Виктора тебя каким боком касается, я не пойму? Неужели здесь что-то личное?
– Гена, скажи мне честно и без всяких острот: ты уверен, что Кузнецов действительно умер от гриппа?
– Таня, ну какие тут могут быть остроты, тем более что Витька был моим другом. Да, конечно, смерть нелепая, но как говорится, никто из нас от этого не застрахован. Таня, ты так и не объяснила, почему Кузнецовым интересуешься? Неужели тебя Наталья наняла? – Я не подтвердила и не опровергла этого предположения. Но Танеев и не ждал моего ответа, он сам вдруг признался: – Я в курсе, она считает, будто Витю того… в общем, убрали, но поверь мне, эта версия лишена каких бы то ни было оснований. Я уже говорил ей, что не стоит забивать этим голову, надо как-то привыкать жить без Виктора. Мне показалось, что она вняла моим словам, но выходит – нет.
– А ты, значит, уже привык жить без Кузнецова? Никакой скорби в твоих глазах я что-то не вижу. А еще и двух недель со дня его смерти не прошло.
– Мне, что же, в монастырь теперь уйти? Не дождешься! Я понимаю, что смерть – это всего лишь старый долг, который рано или поздно всем нам приходится возвращать. Кузнецов вот уже его вернул. А я пока что в должниках хожу. Да и ты тоже.
– Это ты сам такую философию придумал? – удивилась я глубине Генкиной мысли.
– Нет, один умный человек мне подсказал, причем не мне одному, а всему человечеству.
