чего можно ожидать от своей предполагаемой «свекрови» с Юга?
Медленно, стараясь не привлекать к себе внимания той, чьи каблучки лишали меня покоя, я повернула эту треклятую ручку.
Дверь неслышно распахнулась.
Женщина показалась мне молодой. Темные волосы с проседью были собраны в хвост, свободно стекающий по спине, прямоте которой вправе были позавидовать юные девочки-манекенщицы. Ноги, обтянутые джинсами, были стройны и длинны. Их великолепие подчеркивали туфельки на высоких каблуках, и догадайтесь с трех раз, что это был за каблук? Конечно, шпильки… Странное сочетание — джинсы и шпильки. Но не для леди с Юга, привыкшей быть на высоте во всем.
Она не сразу среагировала на мое появление. Некоторое время она продолжала хранить молчание, потягивая из бокала херес и задумчиво смотря в окно. Я даже подумала, что у нее не все в порядке со слухом. Но я ошибалась. Она прекрасно услышала, что я появилась в комнате. Просто еще не снизошла до меня.
— Добрый вечер, — произнесла она низким, немного хрипловатым голосом, который я мгновенно узнала. — Сразу предупреждаю вас, что шантажировать меня бесполезно. Я не Род. И не люблю, когда меня пытаются схватить за горло.
— Я и не собиралась вас шантажировать, — сказала я, прикрывая за собой дверь.
Я старалась не шуметь. Нашему разговору лишние свидетели не были нужны. Когда беседа идет между двумя сильными женщинами, мужчины только мешают.
Она обернулась, удивленно вскинув брови. Теперь я видела, что ей давно перевалило за шестьдесят, но она все еще красива. Так иногда бывает — черты лица с годами только приобретают определенность. Ее взгляд был глубоким и серьезным. Она окинула меня оценивающим взглядом и кивнула. Я ее устраивала.
— Как вы обо всем догадались? — спросила она.
— Во-первых, это моя работа. Я детектив. А во-вторых, я догадалась не сразу, — честно призналась я.
— Мисс Джонс тоже была детективом, — презрительно скривила она губы. — А потом решила, что шантажом можно заработать гораздо больше…
— У меня нет никакого желания зарабатывать больше, — усмехнулась я, — меня устраивают мои гонорары. Видите ли, я никогда не увлекалась золотом и бриллиантами. Мне нравится то, чем я занимаюсь, и, поверьте мне, я не собираюсь менять род своей деятельности на более скучный. Я считаю шантаж не самым увлекательным из развлечений.
Она рассмеялась.
— Садитесь, — скорее приказала, чем предложила она. — И представьтесь.
— Я — Таня.
— Да, я вспомнила. Род рассказывал мне о вас.
— Надеюсь, что это было не самое плохое мнение.
— Нет.
Она говорила отрывисто и была немногословна.
— Почему вы это сделали? — спросила я.
— Они угрожали Роду, — тихо сказала она, поднимаясь с места. — Они пытались превратить его жизнь в ад. И сделали бы это, если бы… Венди была жадной. Ей бы стало мало, и она потребовала бы еще. Как и Элен. Сначала мне казалось, что Элен меня понимает. Она пыталась убедить меня, что ни при чем в этой афере с Ликой. И какое-то время я ей верила. Что она пытается все наладить. Я не могу простить Лике, что она бросила Рода, убежав с этим Денисом, но нельзя было играть с Родом. А они начали посылать эти письма… Требовать выкуп. Он не мог никому сказать о том, что происходит — дело касалось его жены. Когда Венди проговорилась, я нечаянно услышала их разговор. Они меня не заметили. Но я поняла, что Венди хочет получить деньги за мифическое похищение. Она плела несусветную чушь об опасности, которой подвергается Лика. И я бы поверила ей, если бы своими глазами не видела, как Лика едет на мотоцикле, обнимая за плечи этого маленького русского…
Она помолчала.
— Конечно, первая мысль была, что все они повязаны одной веревочкой. Розалия, Билл, Денис, Лика и Венди. И я начала мстить им всем. Но сначала мне надо было обезвредить Венди.
Я поняла, что ей стало трудно говорить. И дотронулась до ее руки. Она посмотрела на меня удивленно, и в ее глазах появилось странное выражение. Знаете, мне показалось, что ее никто никогда не жалел. И не пытался понять.
— Я продолжу, — сказала она.
— Вам трудно об этом говорить, — заметила я.
— Ничего, — усмехнулась она. — Надо же выговориться иногда. Иначе набегаешься к психоаналитику… Так вот, в тот день, когда я случайно узнала, что Венди Джонс так манкирует своими обязанностями, что чертям в аду тошно, я еще не знала, что мне делать. Обратиться в полицию? Представьте себе, какой смех бы это вызвало среди янки. А весь участок принадлежит именно им. Они не любят Рода. Сказать самому Роду? Он и так пережил много… Я была обязана выполнить свой долг. Я его мать — кому же заступиться за него, если не мне?
Она остановилась, чтобы перевести дыхание. Потом она продолжала:
— Я стала детективом. Я следила за Венди, сопоставляла факты и пыталась понять, как мне ее обезвредить. Она была так самоуверенна, что не замечала моего взгляда. Я переодевалась в нищую, в старуху — делала все, чтобы оставаться незаметной. Но, думаю, она бы не соизволила удостоить меня вниманием. Уверенность в успехе была полной. Однажды мне повезло — появилась Элен. И предложила мне помощь. Мы должны были встретиться с ней на пляже. Мне казалось, что Элен искренне сочувствует мне. Я спустилась на пляж. Через некоторое время там появилась Венди. Она стояла, не замечая меня, смотря на океан. Потрясающе красивая и вульгарная. Я поняла, что она кого-то ждет. Господи, подумала я, неужели Родни? Он бы все испортил… Я собиралась поговорить с ней. Но вот появилась фигура. И я, к собственному ужасу, увидела Элен. Понимаете? Элен почти бежала к ней, пытаясь предупредить ее, что они незнакомы, а глупая Венди улыбалась ей и даже крикнула: «Он у нас в кармане!»
Она сжала руки, подняв глаза. Как будто просила у бога не прощения, нет. Понимания. И вообще — мне ли она все это рассказывала? Или пыталась объяснить ему, почему она совершила два таких тяжких греха?
— Я была в шоке. Элен остановилась и начала оглядываться, ища меня. Но я спряталась в тень листвы. Они перешли на шепот, потом Элен что-то ей сказала, и та рассмеялась.
— Что нам может сделать эта старая развалина? — услышала я. — Ей только создавать пляжи с помощью собственного песка…
Меня охватили гнев и возмущение. Я ненавидела их, да простит меня господь! Они унижали меня, они унижали моего сына, они смеялись над нами. Элен все-таки еще раз осмотрелась и сказала, что надо уходить.
— Нет, — мотнула головой Венди, — я бы хотела искупаться… Ты не хочешь?
Что-то в ее голосе заставило меня напрячься. Знаете, так не говорят с женщинами. С мужчинами… Потом я увидела, как ее рука скользнула по бедру Элен… Таня, поймите весь ужас положения — моего сына шантажировали две грязные лесбиянки!
Она отпила глоток, чтобы не задохнуться от обиды. Потом опять хотела продолжить, но я жестом попросила ее остановиться. Я видела, что вспоминать про убийство ей больно.
— Не надо.
— Почему? — посмотрела она на меня.
— Дальше я все представляю и так. Не нужно так себя мучить…
Я ее недооценивала. Она рассмеялась:
— В юности я убила койота. И, честное слово, до сих пор помню, что сначала мое сердце разрывалось от жалости. Я плакала, потому что мне было стыдно. Я вспоминала его глаза и знала, что убила беззащитное животное. Мой отец пытался объяснить мне, что это не так — койоты опасны. Но я ему не
