– Кажется, какой-то умник сейчас лишится части своих фильдеперсовых мозгов, если не развеет мои сомнения. Толик, ответь мне, я правильно догадываюсь или нет?
– Да, это все часть моего плана, – холодно улыбнулся бандит. В его глазах не было ни тени сожаления, напротив, казалось, что он даже гордится проделанной работой.
Я достала из внутреннего кармана пиджака глушитель и стала его демонстративно накручивать на ствол своего револьвера:
– Так, так, расскажи про СПИД.
– Нет никакого СПИДа, – спокойно ответил Черноголовцев. – Леха сам рассказывал всем, как повеселился на своем мальчишнике. Мне ничего не стоило разыскать тех стриптизерш. Одна из них призналась, что спала с ним в тот раз. Тогда я просто взял и от ее имени написал Лехе письмо, наврал про СПИД. Я знаю людей. Леха оказался очень предсказуемым. Как только получил результаты из больницы – пустил себе пулю в лоб. Слабак. А это ведь я все подстроил, проник в больницу и подтасовал результаты, чтобы заполучить его акции.
– Но мы же тоже проверялись, – пролепетала Потехина, с непониманием глядя на нас.
– Вы с сыном совершенно здоровы, – успокоила я женщину.
Дальнейшее я предвидела. Вера с диким ревом схватила тяжелую пепельницу с журнального стола и обрушила на голову мошенника и убийцы. В последний момент я успела смягчить удар и выбила у нее из рук оружие.
– Не надо, для него это будет слишком легкий выход. Я знаю людей, которых Черноголовцев пытался подставить. Они теперь поспособствуют, чтобы этот парнишка сел на пожизненное, а в тюрьме ему создадут условия, соответствующие его заслугам. Поверьте, он сам в петлю полезет, но за ним будут зорко следить и сохранят жизнь.
– А может, договоримся? – робко промямлил Черноголовцев. В его глазах шевельнулся страх от осознания, что его ждет.
– Лучше молчи, – посоветовала я, удерживая Веру, вновь рванувшуюся на бандита, – а то сейчас свяжу тебя да оставлю с ней наедине минут на пятнадцать. Сам понимаешь – получится большая отбивная с кровью.
В дверь квартиры позвонили. Потехина посмотрела на меня.
– Это милиция, откройте им дверь, – ответила я, глядя на экран КПК, на который передавалось изображение с камеры в коридоре, установленной мною в целях безопасности перед визитом в квартиру.
Потехина сходила, открыла дверь и вернулась в сопровождении Земляного и двух бойцов в бронежилетах и с автоматами.
– А вы, Евгения, значит, уже тут? – с сарказмом в голосе заметил следователь. – Везде успеваете.
– Интересно, думаете, кто вам позвонил и сообщил о местоположении опасного преступника? – фыркнула я, указывая дулом револьвера на Черноголовцева.
– Спасибо за помощь, вы свободны, – проговорил Земляной, протискиваясь к бандиту. – Анатолий Климович, вы арестованы по подозрению в организации заказных убийств и мошенничестве...
Я не стала мешать процедуре, отошла в сторону и закурила. Моя работа была завершена.
Когда Черноголовцева увели, радостный следователь обратился ко мне:
– Спешу вас обрадовать, Евгения. Мы нашли вашего клиента. Он жив и здоров, только частично потерял память. Его похитило какое-то тайное общество «Зеленый щит», но он ничего не помнит об этом. Последнее воспоминание у него – это аэропорт в Москве, как он садился в самолет, чтоб прилететь сюда, в Тарасов, за темой для своей новой программы. Да, жаль, что он потерял память. С его помощью мы бы быстро вышли на руководителей этого тайного общества. И террористка та погибла, как назло.
– Какая террористка? – притворилась я несведущей.
– Вы что, про захват не слышали? – изумился следователь, под руку выводя меня из квартиры. – Вы в лесу, что ли, живете? Да об этом в каждом выпуске новостей говорят. Сегодня в четыре часа какая-то сумасшедшая попыталась захватить губернатора на церемонии открытия нового производства на нашем химкомбинате. Повезло, что он опоздал на церемонию. Тогда она стала угрожать убить вашего клиента и еще нескольких человек, в том числе владельца «Химтекса» Михайлева. Но наши ребята сработали четко. Заложников освободили без потерь. Эта психопатка попыталась скрыться, но врезалась в машину с кислородными баллонами. В общем, от нее мало что осталось, сказали эксперты. Туда ей и дорога.
– Ой, а я про это не слышала, так устала, что пришла домой и вырубилась на несколько часов, – изобразила я святую невинность.
Следователь посмотрел на меня долгим взглядом, потом произнес:
– Знаете, Евгения Максимовна, когда началась эта эпопея с заложниками, я почему-то сразу подумал о вас. Эта террористка действовала слишком нагло, уверенно и профессионально. Скажу честно, у меня просто не хватило духа спросить у вас напрямую. Потом она погибла, а вы здесь, и я вздохнул свободно. Очень хорошо, что я ошибался в своих подозрениях. Мне бы очень не хотелось вас арестовывать.
– Ну, вы меня прямо обижаете, – насупилась я. – Думать обо мне такое! Я еще не совсем выжила из ума, чтоб заниматься подобной хренью.
Мои слова окончательно успокоили следователя. Он улыбнулся, попросил сигарету, закурил и сказал, что ему надо идти допрашивать мошенника, пожелал мне удачи в делах. Я, не желая оставаться в долгу, предложила:
– Если с Толиком возникнут проблемы, откажется говорить, зовите меня. Я ему язык сумею развязать.
Следователь отрицательно покачал головой:
– Не надо, знаю я ваши методы!
– Главное – эффективные, – парировала я.
На этом и расстались.
Вечером мы с тетей сидели перед телевизором. Она пыталась что-то вязать, а я пила кофе со свежими булочками, писала послание своему клиенту и краем глаза наблюдала за происходящим на экране. Нет-нет да и проскальзывало сообщение о произошедшем на химкомбинате захвате заложников. Две большие государственные комиссии тщетно пытались разобраться, как такое вообще могло произойти. Показывали арестованных на заводе бандитов. На лицах еще не сошли следы побоев, а один и вовсе давал показания в больнице. Бандиты дружно сдали своего нанимателя. По их словам, Толик Черный был настоящим монстром и только с виду напоминал ученого очкарика. Показали и Черноголовцева. Прошло несколько часов с того момента, как я его видела воочию, и с тех пор с внешностью мошенника произошли разительные перемены. Глаза стали совершенно дикими и вращались в глазницах, будто Черный постоянно искал врагов вокруг себя. Одно стекло в очках треснуло. Сами стекла постоянно потели, когда Черноголовцев начинал что-то дергано объяснять. Казалось, он даже похудел и стал меньше ростом, как бы съежился, но это, наверное, от контраста, на фоне раздобревших генералов. Пару раз на его глазах промелькнули слезы. И куда только подевался лоск и наглость?
Оторвавшись от вязания, тетя посмотрела на экран поверх очков и, качая головой, протянула:
– Ну и мошенники. Что у нас творится. А с виду такой интеллигентный мальчик. Помню, один раз, еще давно, я купилась на большие проценты в частном банке, и там был такой же мальчик, копия он, который все так радужно расписывал.
– Так это он и есть, – хмыкнула я и аккуратно согнула исписанный листок бумаги пополам. – Та пирамида, куда ты отнесла денежки, была организована им.
Тетя не могла поверить. Она несколько раз переспросила, уверена ли я, и под конец удовлетворенно произнесла:
– Все-таки есть справедливость на этом свете. Отольются ему теперь людские слезы.
– А в Библии говорится, что надо прощать врагов, – хихикнула я, наблюдая за злорадствующей тетей.
– Там имелось в виду прощение людей, – возразила тетя Мила. – Это же не человек, а угорь, скользкий и отвратительный.
Тем временем новости шли своим чередом, и, сменив людей в мундирах, на экране появился новый «герой» – мой клиент. Его пригласили в студию теленовостей. Ведущая сыпала комплиментами и улыбалась
