кадров. Там мне повезло больше, потому что информация на всех работников, даже бывших, сохранялась в банке данных.
Дом номер двенадцать по улице Жуковского имел четыре этажа. Мне предстояло подняться на третий и позвонить в квартиру двадцать пять.
Я оказалась перед нужной дверью и протянула было руку к звонку, когда заметила, что та приоткрыта. Что бы это значило? Вход свободный или в квартире лежит труп?
Однако, стоя перед дверью, этого не узнаешь. Рискнем?
Я натянула на кулак рукав плаща, обезопасив себя от соприкосновения с обшарпанной поверхностью, покрашенной половой краской лет двадцать назад, и осторожно толкнула дверь. Та приоткрылась, издав звук, похожий на звучание симфонического оркестра, когда он настраивается перед концертом.
Я вошла в чужую квартиру. Было тихо.
Озираясь по сторонам, я чуть ли не на цыпочках прошла до жилой комнаты.
И вдруг! Совершенно внезапно я услышала душераздирающий крик. Какой-то болван налетел на меня сбоку и свалил на пол, вцепившись костлявыми руками в горло.
Глава 8
Если бы я ожидала нападения, неизвестный злоумышленник вряд ли сумел бы сбить меня с ног, поэтому пришлось несколько секунд повозиться спиной по полу. Человек стискивал жилистыми руками мое горло, затрудняя дыхание, к тому же невыносимо пахло спиртным. Неизвестный рычал, навалившись на меня всем телом.
Пора кончать этот боевик.
Я высвободила правую руку и ударила нападавшего в ребро кулаком правой руки, выставив фалангу большого пальца.
Сработало.
Человек обмяк и ослабил свою хватку. Еще сильнее запахло спиртным: этот придурок рыгнул мне прямо в лицо и часто задышал, ловя ртом воздух.
Рывком я скинула с себя тело, которое уже не пыталось встать на ноги.
Пришлось помочь. Я схватила товарища, подняла с пола и приставила к обшарпанной стене. Тот качнулся и в беспамятстве свалился снова на замусоленный кусок дорожки, постеленной в коридоре.
Чего доброго, невменяемое существо умрет тут же, на месте, не поведав мне о том, как избавлялось от своего давнего недруга.
Пришлось затащить его в комнату и прощупать пульс. Почувствовав едва ощутимое биение, я успокоилась. Теперь надо было привести несчастного в то состояние, при котором можно будет вести разговор.
Я включила свет в ванной комнате, отметив про себя, что это помещение знавало лучшие дни. Ванна была покрыта желтыми пятнами. Кафельная плитка на стенах кое-где отбита. Трубы покрыты темно- коричневыми струпьями.
Я открыла кран с холодной водой и стала наполнять ванну. Затем затащила бесчувственного человека внутрь и перевалила через край. Тот плюхнулся в прохладную воду прямо в одежде.
При свете неяркой лампочки наконец можно было рассмотреть того, кто покушался на мою драгоценную жизнь.
Портрет негостеприимного хозяина как бы принадлежал кисти Иеронима ван Босха: худое землистое лицо, длинные седые волосы, спутанные донельзя, крючковатый нос и синюшные губы.
Я открыла душ и принялась поливать его холодной водой. Тот очнулся и стал мычать что-то нечленораздельное, отбиваясь руками.
Я продолжала приводить двойника Дракулы в чувство, подавляя попытки к сопротивлению.
Наконец человек открыл глаза и закричал:
— Мне холодно! Уберите воду!
Я тут же перекрыла кран, схватила жертву запоя за грудки и прокричала прямо в лицо:
— Войнович Геннадий Леонидович — это вы?!
Отчество я узнала в отделе кадров банно-прачечного треста.
Тот тяжело дышал, размазывая по лицу стекающие с грязных волос струйки воды.
— Это вы или нет?!
Человек зажмурил глаза и тряхнул косматой головой.
— Я — Войнович… Ты кто такая? — Он открыл глаза и попытался вылезти из ванны.
Спорю на рубль, что этот человек ненадолго пришел в себя.
— Я приехала, чтобы поговорить с вами.
— О чем?
Войнович стоял на замызганном полу, вытирая лицо серым полотенцем, протертым в нескольких местах. На полу образовалась грязная лужица.
— Давайте переоденемся и поговорим в спокойной обстановке, — предложила я. — Вернее, вы наденете сухую одежду, а я подожду… где-нибудь.
Тот вышел из ванной комнаты и скрылся в глубине квартиры.
Я заглянула на кухню. Белый когда-то стол был завален объедками: корки хлеба, картофельная кожура, рыбьи кости… Мойка загромождена грязной посудой. Пустые бутылки из-под дешевого вина стояли повсюду: на столе, под столом, на подоконнике, на холодильнике. Налет грязи покрывал желтый линолеум, разрисованный под паркет.
Вдоволь насладившись натюрмортом, я побрела разыскивать хозяина дома. Тот успел скинуть мокрую одежду, сбросив ее в угол, и натянул на себя голубое тонкое трико с дырочкой на правой коленке и серый свитер, напоминавший кусок стекловаты.
— Мне надо выпить… — произнес Войнович и направился к кухне.
— Погодите! — Я схватила его за костлявую желтую руку. — Давайте сначала поговорим. Мне нужно услышать всего лишь два слова, и я оставлю вас в покое.
Тот резко высвободился.
— Не знаю, кто ты такая, только не вздумай мне мешать. Не то выкину тебя за дверь.
Последняя фраза была произнесена неуверенным голосом.
Даже не знаю, как поступить. В конце концов, алкоголик должен успокоить себя дозой спиртного, иначе разговора просто не получится.
Черт с ним, в конце концов, он пьет не за мой счет.
Войнович побрел на кухню. Подойдя к окну и рассматривая вечернюю улицу, я слышала, как он звенит посудой.
Этот опустившийся человек не подходил на роль убийцы. У него даже не могло быть денег, чтобы приехать в другой город. К тому же появление в театре этакого экземпляра сразу же обратило бы на себя внимание. Машины у него наверняка тоже нет, владельцам «шестерок» некогда заниматься беспробудным пьянством. Поэтому Войнович никак не мог преследовать меня в тот вечер, когда я наносила деловой визит вдове Пономаренко.
Однако поговорить надо. Может быть, в разговоре всплывет какой-нибудь намек на события, имевшие место в прошлом, но повлиявшие на судьбу ныне погибшего человека.
— Что же ты без бутылочки пришла?!
Я обернулась.
В дверном проеме стоял Войнович. Его мутные глазки осоловело смотрели мимо меня.
— Простите, Геннадий Леонидович… не учла…
Войнович хмыкнул:
— Геннадий Леонидович!.. Ты сама-то кто такая?
— Зовите меня Татьяной. Я приехала поговорить о Пономаренко, помните такого?
