– Значит, вы, Танечка, отказываетесь? – разочарованно протянула Тамара Федоровна, а старичок, фыркнув, отвернулся. Он явно не верил в молодежь.
– Ничего, – буквально проскрипел он. Я даже вздрогнула, насколько изменился у него голос, – рано или поздно все выяснится. Человека убили, а никому никакого дела нет. Конечно, ведь она была обычным, рядовым тружеником. Кого это интересует? Государству пенсию не надо платить. Да разве это государство? – он махнул рукой и отвернулся.
– Так, стоп. Слишком много эмоций сразу. Во-первых, я не понимаю, почему все так уверены, что это убийство, а во-вторых, милиция занимается любым делом. И в-третьих, я, конечно же, вам помогу, но что это, обычная смерть или действительно убийство, покажет только следствие. И я очень прошу вас об одном: не нужно самодеятельности, – повернулась я в сторону ретивого старичка. Я просто боялась, что старики, чего доброго, сами возьмутся за расследование.
Тот не удостоил меня даже взглядом. И не надо!
– Может, она его увидела, – начала креститься бабулька в красной кофточке.
– Кого – его? – не поняла я.
На меня все посмотрели, как на полную дуру.
– Да его, с рогами да с хвостом. Ой, не приведи господи, – и она опять начала яростно креститься. – Уж больно выражение лица у нее было странное.
Да, насчет лица, она, пожалуй, права, а вот насчет всего остального... зря я сюда спустилась. Но, подумав, я отвела Тамару Федоровну в сторону.
– Можно мне с вами одной поговорить?
– Да, конечно, – она даже засветилась от гордости.
Мы отошли к другому подъезду. Оставшиеся обиженно зашептались.
– Всего несколько вопросов. Вы хорошо знали Марью Николаевну?
– Хорошо. Часто с ней беседовали вот тут, прогуливались.
– А дома вы у нее бывали?
– Дома была, но один раз, заходила уже не помню зачем, по делу, в общем. Квартирка хорошая, большая. Я еще удивилась, что она одна живет. У нее же сын есть, но... там... проблемы, не сошлись характерами, это, по-моему, так теперь называется. Вы знаете, раньше-то несколькими семьями жили в одном доме. И все уживались, а сейчас... – она безнадежно махнула рукой.
– А она что, во всех трех комнатах и жила?
– Не знаю, я была только в двух, третья была закрыта, наверное, она там кладовку сделала. И еще у нее было очень много журналов старых. Я как-то пошутила, что ума большого нам теперь не надо.
– А она?
– Промолчала, только смутилась почему-то немножко.
– А как она с другими ладила?
– Великолепно. Никогда никаких размолвок не было. Ума не приложу, кто бы это мог сделать?
– Значит, врагов у нее не было?
– Да что вы, какие враги, – она интенсивно замахала руками.
– Вы знали ее внучку? Она, кажется, ходила к ней?
– О, чудесная девочка, добрая, чистое золото. Слова грубого не скажет, поможет всегда. С пустыми руками никогда не приходила. Только Марья Николаевна всегда ругалась на нее за это. Что деньги тратит. Сама часто делала подарки ей.
– А откуда вы все это знаете?
– Я что, по-вашему, слепая? – обиделась Тамара Федоровна. Нет, на слепую она не была похожа. – Мы же общались, – добавила она, – это не то что вы, молодежь. Вам бы только подрыгаться.
Представив дрыгающихся бабулек и старичка, танцующего брейк, я чуть не засмеялась.
– А Наташиного друга вы видели?
– Видела, но он Наташеньке не пара. Деревенщина.
– Почему вы так думаете?
– Никогда не поздоровается. Буркнет что-то себе под нос и пошел. Бирюк какой-то. И что она в нем нашла? Вот вы знаете, Танечка, я в молодости...
Я не стала слушать про молодость моей соседки. Я размышляла, и что-то у меня ничего не сходилось. Бабушка уж больно какая-то идеальная, по словам соседок и самой Наташи. А послушать Тамару Федоровну – внучка еще лучше. Так не бывает. Все мы не ангелы, а простые люди со своими достоинствами и недостатками. Идеальных людей просто нет. А тут два исключения сразу. Хорошо хоть Вася не попадает в эту категорию. Но как же тогда это божественное создание могло выгнать сына с семьей в однокомнатную квартиру? Это все-таки собственный ребенок. Не проще ли самой туда уйти, оставив им трехкомнатную? Благо та квартира недалеко.
– А с кем особенно близко дружила Марья Николаевна? – я, наверное, совершенно не вовремя задала свой вопрос, прервав, вероятно, воспоминания на самом романтическом месте. Потому что Тамара Федоровна даже губы надула и зафыркала от обиды.
– Вы, Таня, совсем меня не слушаете!
– Я прошу прощения, но, по-моему, вы тоже хотите, чтобы дело скорее было раскрыто.
– Да-да, конечно. Это я тут расчувствовалась. Вдарилась в воспоминания. У нее были две очень близкие подруги. Они часто гуляли вместе: Светлана Васильевна Никитова – она живет в третьем подъезде – и Зоя Борисовна Хмельницкая. Вы должны ее знать, она из нашего подъезда. Раньше работала медсестрой, а теперь ее весь дом приглашает, если есть необходимость. Даже к собачкам зовут. Она хоть и в возрасте, но рука твердая, колет безупречно, сама испытала.
– Ну спасибо вам, Тамара Федоровна. Если вы понадобитесь, я могу к вам обратиться?
– Я всегда к вашим услугам, – расцвела та. Еще бы, это не кошка в трубе застряла, это целое преступление.
А может, Мишка прав и нет никакого убийства? Может быть, действительно все выдумали эти бабушки и дедушки, чтобы хоть на какое-то время избавиться от скуки и одиночества? А мы все просто идем у них на поводу? Ладно, подождем экспертизы и не будем делать поспешных выводов.
Глава 2
Поднявшись к себе, я решила озадачить Мишку обнаружившейся родственницей. К моему удивлению, он сразу снял трубку.
– Миша, привет еще раз. Узнал?
– Конечно. У тебя проблемы?
– Почему ты так решил?
– Они у тебя всегда есть. Особенно если ты мне звонишь.
– Слушай, ты не узнаешь одну вещь, если можешь, конечно.
– Постараюсь.
– У нашей погибшей обнаружилась вроде бы родственница в Саранске. Узнай, пожалуйста, так ли это?
– А откуда тебе это известно?
– Да в общем-то все просто. У меня была внучка нашей бабушки. Она-то мне об этом и рассказала.
– Н-да, и о чем еще тебе рассказала внучка? Может, о том, как она прикончила свою бабушку?
– Миша, что за черный юмор? И что за сарказм в голосе?
– Таня, в квартире-то были прописаны только бабушка и внучка.
В голосе слышалось такое торжество, что я чуть не засмеялась. Мишка явно гордился моим молчанием, а я просто не могла говорить. Наконец я выдавила:
– Это мне она тоже сказала.
– Да-а, – он явно был озадачен.
– Ну так как? Узнаешь?
– Ладно, выясню, позвоню.
Так, одно дело сделали. Теперь надо бы спросить у Наташи про этого самого Васю. Здесь моя ошибка – я даже фамилию не спросила. И вот мне остается только ждать. Терпеть не могу этого делать. Хорошо, будем думать и сопоставлять факты, которых, кстати, практически нет. Я так глубоко задумалась, что, когда
