Он даже не обернулся. Просто щелкнул мышкой, скидывая карты.
— Тогда, мне нужно выпить…
Он чуть наклонил голову, будто склонил ее перед топором палача. Это все что я увидела. Предположить его эмоции для меня было проблемно.
— В шкафу рядом с посудным есть минибарчик. Водка в холодильнике. Не напивайся в поросенка, с одной рукой я тебя до ванны не дотащу.
Кивнув, я пошла на кухню. Открыла серебристую дверку навесного шкафчика и уставилась на бутылки. Мне нельзя давать выбор. Я теряюсь, когда есть выбор…
Залезла в холодильник такого же асфальтового цвета, как и кухонный гарнитур. Я надеялась увидеть какой-нибудь сок для коктейля, но в нижнем отделении двери стояла одинокая початая водка. Причем початая в каком-то неправильном количестве. Не клавиатуру же он ей протирает… Может, дегустировал перед покупкой?
Во! В морозилке нашелся лед. Выудив его, стакан и виски, сотворив себе «успокоительное» и спрятав лед обратно, я пошла осматриваться. Во второй комнате я не была. Даже не заглядывала.
Теперь же появился повод. Потому что это была спальня, с кроватью… нет, не наборная мебель. Наборная была только в комнате с компом. Здесь, в коридоре и на кухне стояли гарнитуры. Справа у стенки — двуспалка. Прямо у ее подножия — кресло. Рядом с ним узкий журнальный столик и монстера, явно поставлявшаяся с гарнитуром. Было видно, что растение периодически подыхало, а потом подвергалось виноватой реанимации. По левую сторону — стенка с жк-панелью посередине и второе кресло.
— Слишком тихо ты проводишь вечера для «золотой молодежи»! — Повысила я голос, прямой наводкой следуя к пульту от телевизора. Сев в кресло, я нажала красную кнопку и отпила «успокоительного».
— Сессия. — Сказал он от двери через пару минут.
Я обернулась, предположив, что он привалился к косяку двери явно не только что.
— Сессия покупается. Зачем ты все зубришь? Зачем пишешь чужие курсовые и лабы? Судя по всему, ты не нуждаешься в деньгах, и можешь купить зачеты и экзамены. У нас не институт богословия.
— Я пишу чужие работы, потому что это быстрый способ узнать то, на что я не выделил бы времени сам. Честно учусь потому, что пришел в институт именно учиться. И только. А ты для чего?
Я отпила и откинула голову на спинку кресла. А я для чего? А Анька для чего? Наверно, для того же самого. Но бывает невыносимо лень, и мы не видим в чем-то смысла. Когда я вернула взгляд к проему двери, Марка там уже не было. В ванной зашумела вода.
Пиликнула мобила из сумки в коридоре. Это была Анька с прогнозируемым вопросом: Ты где? Я подумала, постукивая телефоном об ладонь. Набрала ответ: Я у парня. Его зовут Марк. Похоже, я собираюсь у него жить. Не жди сегодня.
Я взяла мобилу с собой в комнату, забравшись обратно в кресло у подножия кровати. Отпила виски и получила не менее прогнозируемый ответ: Ахуеть…
Я задумалась…
Когда в комнату вернулся Марк, подняла к нему взгляд.
— Когда гипс снимут?
— Через неделю. Может две, но это максимум.
Я смотрела на болтающуюся на перевези руку. На голую грудь и синие шорты, в которых он ходил дома. На проступающие на боках синяки. Наблюдала, как он забирается на кровать и устраивается рядом со мной.
— О чем задумалась? — Марк вынул стакан из моей ладони.
— Как правильно пишется: ахуеть или охуеть?
Он заржал. Отпил виски.
— Хуй — это ненормативное название полового члена. О — приставка. Приставки «а» — не бывает. Это начальная школа, Лид.
— Точно. — Согласилась я и подняла телефон. Он с улыбкой наблюдал, как я набираю SMS Аньке: Охуеть, Ань. Приставки а — не бывает.
— У меня одна просьба. Всего одна. — Я обернулась к нему. — Не целуй меня в губы.
Иначе ты сразу поймешь о полном отсутствии опыта, а это слишком большой подарок для тебя.
— У меня ответная просьба. — Ответил он с коротким кивком. — Не пытайся заставить меня чувствовать вину, будто я собираюсь насиловать тебя.
Я опустила взгляд на стакан в его руке, опирающейся на подлокотник кресла. Могла ли я предположить все это, первый раз согласившись на его приглашение в гости? Еще тогда я подумала, бывает ли что-то просто так? Еще тогда озвучила: у тебя на все свой прайс.
— А какое правило русского языка работает для фразы: я в ахуе?
— Тоже самое. Ненормативную лексику не принято использовать в литературе. А тем, кто использует ее в устной речи, глубоко наплевать на правила русского языка.
В повисшем молчании он допил мой вискарь и отдал пустой стакан.
— Мне будет тяжело выполнить твою просьбу. — Он поймал мою ладонь, поднес к губам.
Я качнула головой, пытаясь уйти от прямого взгляда. Поставила стакан на столик. Посмотрела на Волю, открывавшего Камеди Клаб, вслушалась в его представления и засмеялась.
Он меня проклянет…
Когда я обернулась к Марку, он тоже тихо смеялся мне в пальцы.
— Ты как хочешь, а я буду смотреть. — Сказала я, делая громче.
Он отпустил мою руку. Я отвернулась, увидев, что он раздевается. Явно не без труда — одной рукой.
— Я тоже. — Усмехнулся, забираясь под одеяло. Я удивленно обернулась. Сзади него было пустое место. Если я решу ночью прогуляться, то не выберусь не потревожив. Когда я «хожу», мне пофиг на чьи-то сломанные руки и печени под коленкой. Бедная Анька… Ей от меня доставалось. Что ж, предусмотрительно с его стороны отправить меня к стенке. Я вернула взгляд к Камеди.
— Обожаю его. Еще с Карлсона в КВН: не реви — не реву… не реви — не реву. — Я подобрала ноги, улыбаясь. На сцену вышел Гарик «Бульдог» Харламов. Наклонила голову, ища нормальный угол, чтобы не отсвечивало. Посмотрела на бра. — Выключи лампу, пожалуйста.
Марк, смеявшийся над Гариком, перевел на меня взгляд. Отрицательно качнул головой.
— Иди сюда.
— Мне надо в душ.
— Просто, иди сюда. — Повторил он, кивая за себя.
Я выдохнула, опуская взгляд. Подхватив пустой стакан, пошла на кухню.
— Лида! — Повысил он голос, когда я быстро вышла.
Наведя порцию виски со льдом, я вернулась. Села на пол рядом с его лицом. Поставила стакан на краешек.
— Я не хочу тебя унизить. — Попыталась оправдаться. Он смотрел на меня, и во взгляде не было злобы. Не было того, что я ожидала увидеть. Просто смотрел. — И обидеть не хочу.
Под его взглядом я посмотрела на стакан, зажатый в обеих ладонях. Полчаса назад мне все казалось проще.
— Полчаса назад я думала, что все будет проще. — Повторила я вслух. — И мне немного стыдно от того, что я тогда думала. — Я подняла лицо. Он молча слушал. — У меня не было раньше… никого. Мне, просто, страшно.
Он задумчиво вытянул губы, отведя взгляд. Возможно, элементарно не поверил. Я поднялась с колен. Пошла к столику, отпивая. Даже, если не поверил — не важно. Мне нужно было это сказать. Стало нужно. Потому что, говоря о страхе вслух кому-то, ты делишься им. И страх притупляется.
Поставив стакан, я начала раздеваться. Сняла футболку, лифчик. Обернулась на Марка. Было бы странно, если бы он не смотрел. Когда расстегивала джинсы, снимала их, он сел. Нет, он, конечно, не ожидал, что я тут стриптиз-шоу устрою, но он сидел, подогнув одну коленку, положив на нее здоровую руку, а на нее подбородок. Я удивленно вскинула брови: что? Он улыбнулся, качая головой: ничего. Наклонившись к носкам, я сама не сдержала улыбки. Носки — это особая тема. Ни в одном фильме я не видела, чтобы
