– Видимо, этот ответ означает, что я не угадал. Если твоя цель – смерть, то чья смерть?
– Лю-юде-ей.
– Каких?
– Все-ех.
– Всех людей? Что, вообще всех?!
Молчание. Это что – чокнутая джаа? Определенный смысл в ее словах был. Война несет множество смертей, и, если помогать одной из сторон, можно ее тем самым продлить. Орды Джаггарана захватывают город за городом и не собираются останавливаться. То ли хан Джаггаран обнаружил подходящую для этой цели стратегию, то ли кто-то ему помогает и подталкивает. Джаа?
– Послушай, твой ответ не имеет особого смысла. Ты одна, а людей много. Даже если ты настолько кровожадна, ты не сможешь убивать нас быстрее, чем мы размножаемся.
– И-иди-ио-от.
– Я опять не угадал? Ну так подскажи?
– О-обо-ойде-ешся.
Икен задумался. Разговор заходил в тупик. Тварь не собиралась разжимать щупальца, а ведь рано или поздно встанет вопрос о том, как отсюда выбраться. Магистр видел только один способ, да и тот очень сомнительный. Лучше бы уговорить эту тварь саму отпустить разведчика.
– Послушай, ты ведь видишь, как я выгляжу? В смысле, у тебя ведь есть глаза, чтобы рассмотреть меня? Твоя пещера освещена, значит, и зрение у тебя имеется.
Джаа подняла одно щупальце и коснулась его кончиком своего верхнего брюшка. Икен заметил, что по его нижнему краю проходит тончайший черный ободок. Магистр наколдовал Смещение и Дальновидение, приближая изображение и рассматривая его во всем спектре. Если он правильно понял то, что увидел, этот ободок состоял из светочувствительных клеток, а весь он целиком играл роль глаза. Волшебник всмотрелся в ауру джаа по-новому. Теперь он начал в ней хоть что-то понимать. К сожалению, понимание того, как работает зрение у этого существа, давало немногое для понимания того, как оно мыслит.
– Посмотри на меня, знакомо ли тебе мое лицо?
– Не-ет, – ответила джаа, – и немедленно спросила сама:
– И-имя-я?
– Шенк, – не моргнув глазом соврал магистр, наколдовав на себя предварительно Спокойствие Скалы.
А то мало ли… почувствует, как чуть-чуть ускорился пульс или еще что-нибудь. Заодно и посмотрим, умеет ли она распознавать ложь.
Тварь никак не прореагировала.
– Знаешь такого?
– Не-ет, – ответила джаа.
– Я представляю определенную группу людей. На данный момент мы не являемся ни врагами, ни союзниками ордынцев. То же самое могу сказать о тебе: мы не враги и не друзья, хотя твоей манере вести беседу недостает вежливости. Я думаю, что ты смогла договориться с ордынцами, имея в виду какую-то общую выгоду, пусть даже и временную. Почему бы тебе не договориться теперь и с нами? Если бы я лучше понял, что именно тебе нужно, возможно, мне было бы легче обнаружить возможные варианты сотрудничества.
– Со-омне-ева-аю-юсь.
– Но ведь ты договорилась с ордынцами, не так ли? Что за странная цель – смерть всех людей? Какой в ней может быть смысл? Это вообще реальная цель или некий недостижимый идеал? Серьезная или девиз? А, может быть, это такой джаанский юмор? Люди тебя сейчас кормят. Разве ордынцы стали бы тебя кормить, зная, что ты желаешь их смерти?
– За-аблу-ужда-аю-ются.
Даже магистр начал терять терпение от этого стиля общения. Если дело так пойдет дальше, переговоры очень затянутся. Если эта тварь не сожрет его, то ордынцы могут обнаружить незваного гостя.
– В чем они заблуждаются?
– Са-амо-омне-ени-ие.
– У ордынцев? Они думают, что смогут управлять тобой?
– И-иди-ио-оты-ы.
– А на самом деле это ты используешь их до поры до времени, а потом уничтожишь?
– Не-ет.
– Что 'нет'?
– Са-ами-и.
– Сами себя уничтожат? С чего бы им самих себя уничтожать?
– Во-ойна-а.
Определенно в войне люди уничтожают сами себя. Но не настолько, чтобы уничтожить всех. Виз воюет понемногу десятки тысяч лет. И ничего – население только увеличивается, хотя и медленно. Что-то эта тварь недоговаривает. Икен мысленно усмехнулся сам над своими мыслями. Эпитет 'что-то недоговаривает' по отношению к существу, которое отвечает односложно – это все равно, что назвать гору в чем-то немаленькой.
Дальше разговор продолжался в том же духе. Икен задавал вопросы, джаа отвечала на них одиночными словами, а магистр пытался потом уточнить смысл ответов. В конце концов волшебник стал склоняться к мысли, что этому существу просто тяжело дается человеческая речь. Все слова, которые говорила джаа, на языке Икена были короткими.
Тварь, кажется, обладала большим терпением, и могла вести беседу в таком режиме очень долго. У старого мага стали затекать ребра, сдавленные щупальцами существа. Джаа слегка ослабила хватку, убрала кончик щупальца с его головы и позволила освободить руки, но все еще опутывала его достаточно крепко. О том, чтобы вырваться силой, не могло быть и речи.
Похоже, джаа не чувствовала, когда Икен лгал. Впрочем, в этом отношении они были равны. Магистр снов знал, как распознать ложь, глядя на человеческую ауру, но абсолютно не представлял себе, как отражается попытка солгать в ауре джаа. Подобное общение было достаточно привычно для бывшего иерарха: в Цитадели многие преподаватели носили защитные амулеты, которые не позволяли определить их эмоции и правдивость. Маги с факультета снов шутили, что в Цитадели приходится общаться 'как нормальным людям'.
Постепенно, каплю за каплей, магистр вытягивал из джаа информацию. Та, в свою очередь, задавала вопросы магистру. Икен придерживался версии, что он представляет преступную мафию. Якобы мафия действовала в нескольких городах, в сторону которых двигалась орда, и интересуется джаа. Магистр создал образ жадного и отчаянного преступника, который во всем искал возможность обогащения, и не боялся рискованных встреч, таких, как эта. Он так и не упомянул о том, что является магом, и не объяснил, каким образом пробрался внутрь. Возможно, джаа догадывалась об этом, но пока данной темой не интересовалась.
Вообще она чувствовала себя очень уверенно. Она согласилась с тем, что в какой-то момент ордынцы могут попытаться убить ее, но назвала себя 'неуязвимой'. Она признала, что использует волшебство, против которого бессильны даже огненные маги людей.
– И как же ты собираешься спастись от парочки солидных Огненных Шаров? – усомнился Икен. – Ты хоть и могучее существо, но состоишь из плоти и крови. Летаешь ты небыстро, так что бегством тебе не спастись. Сожгут, и все. Может, ты поставишь какую-нибудь защиту вроде Водяного Купола? Но тогда на тебя навалится целая толпа, которая пробьет твою защиту рано или поздно, взяв измором. Так как же ты собираешься противостоять?
– О-обо-ойде-ешся.
– Не хочешь говорить? Боишься? Видимо, не так уж и надежен твой способ защиты, если одно лишь знание о нем представляет для тебя опасность. После первого раза, когда ты его применишь, все о нем узнают. Может, скажешь?
– О-обо-ойде-ешся.
Это стало любимым словом твари. Чем дальше, тем чаще она его повторяла, не желая давать
