Похоже, они там сидят все вместе и выдумывают розовые пузыри. Хилари, насколько я знаю, объявила, что пойдет, но сомневаюсь, что я такое осилю. Я ведь как-то приходила туда с Джоди несколько лет назад. Нам велели придумать новое название для наших чисто женских тайных забот. В прежние времена мужчины прилепили им столько нелестных прозвищ, что теперь их надо было обелить — дать какое-нибудь поэтичное определение. Джоди разродилась Соцветием Страстных Способностей. Ну, не знаю. У меня просто ничего не вышло. «Сухие завтраки» — это сколько угодно. А новое название для моей зубной боли — спасибо, увольте.
Джоди говорила, что теперь в женском кружке занимаются и другими вещами. Пишут на листках бумаги имена своих недругов, нанимают лодку, выходят в море (там полно женщин со стильными хобби типа мореходства), рвут эти листочки на клочки и пускают их по волнам. Я могла бы попробовать с тобой такое, Дэн, но это ничего не изменит. Я могу разорвать тебя на клочки хоть над проливом Басса, хоть над раковиной в парикмахерской.
Вот это и бесит меня в серийной моногамии. Все так предсказуемо. Если ты кого-то бросила, тебе светят угрызения совести и чаепития в одиночестве. А если бросили тебя, то тебе светят злость, нежелание смириться и страх — плюс чаепития в одиночестве.
Всех своих бывших парней — и бросивших, и брошенных — я могла бы пересчитать по пальцам на двух руках. Вот только кого считать по левой руке — той самой, для обручального кольца, — тех, кто меня оставил или кого оставила я? Показательно, что Бог не снабдил нас третьей рукой — считать тех, с кем расстались на равных. Наверное, потому, что так не бывает. Ха.
Если бы такие случаи делились поровну. На левой руке, которую я отвожу Брошенным, можно загнуть пальцы за Леона Мерсера и Энтони Андерсона. На правой руке, предназначенной Бросившим, числятся Грег Дейли, Филип Зебраски, Джейми Стритон и Дэниэл Хоукер. Загнуть пальцы за Грега или Джейми мне ничего не стоит. Но если бы я тронула палец Дэниэла, то завыла бы на всю парикмахерскую.
Я заметила: когда расстаешься с кем-нибудь, среди всего прочего случается и вот что. Стоит мелькнуть где-нибудь хоть малейшему намеку на отношения мужчины и женщины — будь то музыка, кино или телевизор, — сразу чувствуется пафос. Вот и сейчас по радио крутили какую-то бредовую песенку (и почему в парикмахерских вечно ловят одну и ту же станцию — ту, где постоянно гоняют рекламу автомобильных глушителей?). Певица вполне могла бы оказаться младшей сестрой Билли Джоэла. Такие бессмысленные, нудные баллады я обычно пропускаю мимо ушей. Словно белую тянучку болтают в ведре. Но теперь каждая строка песни наполняется глубоким задушевным смыслом. Мне словно хотят что-то поведать. Боже правый, я даже напрягаюсь, чтобы не пропустить ни одного слова.
Надо было позвонить Джоди и попросить у нее какую-нибудь настойку от боли в спине. Еще одна вещь, которую я подметила за четырнадцать лет расставаний: первые два дня тело ноет так, будто ты еле выбралась из крупной автокатастрофы.
Стоило бы открыть специальное отделение в больнице. Такое спокойное местечко, где тебя накачают обезболивающим и подключат электроды ко всем уголкам мозга, где сохранились воспоминания о Нем. Если разбогатею, завещаю все деньги фонду, который этим займется. Пусть его назовут Отделением Любовных Катастроф имени Виктории Шепуорт.
Все, что надо будет сделать, когда Он уйдет, — это набрать номер «скорой», и вот уже бригада любовной неотложки стоит с носилками под дверью, готовая вас подхватить. Вырубают вас мощнейшей инъекцией, а потом… ничего. Проснетесь — забудете, что кого-то такого знали. Не вспомните даже, на что была похожа его задница. Превосходно.
А если честно, то я боялась, что сойду с ума. Похоже, надвигается Безумный Месяц Хилари. Кстати, не повлияет ли эта рыжая краска на мозг? Она наверняка просачивается сквозь поры и наносит какой-нибудь серьезный вред. Как и все прочее на свете, как и молочный коктейль с шоколадкой «Марс», который я пыталась приготовить прошлым вечером, и та чашка кофе, которую парикмахерша обещала мне принести, но до сих пор не принесла.
Невеста становится похожей на невесту. Подружка протягивала цветы младшей парикмахерше, та подрезала их маникюрными ножницами и подавала старшей парикмахерше. Которая была и моей парикмахершей!
Я подумывала, не ломануть ли мне на них, усеивая пол брызгами кроваво-красной краски. И где черти носят Джоди и Хилари?!
Вдохни. Думай о розовом пузыре. Выдохни. Может, все-таки отправиться вместе с Джоди в «Женский кружок»? Ведь мне предстоят долгие вечера пятниц и суббот, и их надо чем-то заполнить. Какие еще есть варианты? У Хилари валяются целые кипы реклам всевозможных занятий и курсов. «Пещерный человек: чему мы можем у него научиться?» (ровным счетом ничему). «Кулинарные рецепты для здорового сердца» (алкогольные коктейли и шоколад сюда тоже входят?). «Вечера для ценителей джаза» (господи, да это же та самая Армия сорокалетних разведенцев!).
Субботний вечер превращается в кошмар, если вы одиноки. Сидишь дома, гоняешь кассету «Когда Гарри встретил Салли» и чувствуешь себя полной дурой. Будто обманываешь саму себя, с самой собой улизнув на уикенд. Да-да, именно это ты и делаешь. А если куда-то все-таки и выбираешься, то лишь в компании мамочкиных подруг, и смотритесь вы все вместе как бродячая стая отчаявшихся идиоток.
Субботние вечера созданы для двоих — это всем известная истина. Как поездки на Бали, электрические одеяла с двойным управлением, домашние выпивоны — субботние вечера предназначены для двоих! Ну а я что делаю этим вечером? Да ничего. У друзей, на глазах у которых Дэн бросил меня в четверг, просто духу не хватает позвонить. По телевизору нет ничего — только какой-то фильм с Марлен Дитрих. Хилари отправится на монгольское макраме или еще что-то такое, а Джоди ждет свою подружку с вегетарианской пастой.
Итак, субботний вечер. Добро пожаловать в мир внезапного одиночества.
Глава вторая
Дэн позвонил в воскресенье под занавес. Я как раз рассыпала повсюду пенопласт из коробки с компьютером и собиралась запихнуть в мусорный бак оставшийся от вечеринки хлам. Едва я услышала его голос, как твердо решила не плакать — и разрыдалась ровно через пять секунд.
— С тобой все в порядке? — проявил участие Дэн.
— Да как ты можешь… Конечно, не в порядке.
— Жаль, что все так вышло, — промямлил он. Легче мне не стало.
— Ты в открытке именно это хотел сказать? Давай, выкладывай напрямую. Я тебе больше не нужна, верно?
— Ничего такого я не говорил.
— Ладно… Да пошел ты! — вырвалось у меня.
Гениально, Виктория! Только я потянулась за очередной салфеткой, чтобы вытереть нос, и — бац! — Дэн повесил трубку. Тихий щелчок послышался в тот момент, когда я готовилась к очередному раунду.
Я набрала его номер — занято. Может быть — один бог знает, как я на это надеялась, — он перезванивал мне. Но… Прошло четверть часа, из всех квартир уже тащили мешки с мусором, а телефон по-прежнему молчал. Наверняка Дэн перемывал мне косточки с кем-нибудь из своих многочисленных братцев. А может, пробежался по записной книжке и отыскал женщину, которая не станет гундосить в трубку или с первых же слов желать ему пойти куда подальше.
Со стыдом признаюсь: на этой мысли я зациклилась на весь остаток дня. А точнее, до трех утра, когда наконец отважилась сделать то, что советовала Хилари («Звони мне в любой момент!»)… Только с тем, чтобы застать ее полусонной, раздраженной и неспособной ни во что толком врубиться.
— Хил, я все загробила.
— Это как?
— Закатила новую ссору. Знаю, знаю. Съехала с катушек.
Она ничем не могла мне помочь, что и неудивительно. Как-то раз мы с Хилари жили в гостинице, так вот — она спит, словно буйвол в коме. Робкая надежда выговориться растаяла и сейчас, когда я услышала,
