Медленными движениями, как будто неохотно, лейтенант собрал окровавленные простыни, лежащие на полу. При этом лицо его ничего не выражало, только скулы дрожали. Он поднял голову и посмотрел на Веру, лежащую на кровати. Сейчас ее красота казалась совершенной. Копна золотисто-рыжих волос живописно обрамляла бледное тонкое лицо. Изящные руки лежали поверх простыни вдоль тела. Лейтенант не мог оторвать взгляда от любимого лица.
— Доктор, — спросил он, — кто сделал с ней это?
— Это акушерка, — ответил врач, — она, конечно, и добрая и славная женщина, но опыта у нее пока маловато, особенно для таких серьезных ситуаций.
Флетчер закрыл глаза.
— Вы можете подойти поближе, — продолжил доктор. — Конечно, миссис Эшли еще очень слаба, но ей будет приятно узнать, что Вы здесь.
Флетчер повернулся к доктору и уставился на него удивленными глазами. Он еще не решался поверить.
— Слаба, — повторил он, — так она не…
При этих словах лейтенанта глаза доктора округлились от удивления и возмущения.
— Да взгляните же на нее, молодой человек! Господи! Так вы пришли сюда в уверенности, что она мертва? Кто Вы, сударь? Я думаю, лейтенант…
— Да, я лейтенант Айронс, — ответил Флетчер. Он едва сдержался, чтобы не броситься на колени у постели своей возлюбленной.
— Я ее друг, — добавил он сухо.
— Ну-ну, — сказал доктор, — значит, друг. А Вы знакомы с ее мужем?
— Нет, — ответил Флетчер, — не знаком.
— А как его имя?
— Уильям Эшли.
— А Вас, видимо, зовут Флетчер? Она звала Вас.
С этими словами доктор закрыл чемоданчик с инструментами и, взяв его под мышку, направился к выходу.
— Скажите, доктор, кем был ребенок? Мальчик или девочка? — спросил Флетчер.
Доктор остановился и покачал головой.
— Послушайте, лейтенант! Ребенок — мальчик. И, благодарите Бога, у вас прекрасный сын. Когда закончите свои дела здесь, бегите на кухню — он там, в тепле.
Доктор отвернулся и вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.
Теперь Флетчер смог наконец-то, никого не опасаясь, опуститься на колени рядом с лежащей Верой.
— Вера, — прошептал он, — Вера, милая, я здесь. Прости меня. Я так надолго оставил тебя одну.
Не открывая глаз, Вера чуть-чуть повернула голову в его сторону и снова затихла. Флетчер осторожно провел пальцем по ее щеке, лбу, бровям, как бы желая убедиться, что это не сон, что его возлюбленная жива.
— Ты родила мне сына, — прошептал Флетчер.
Он был поражен свершившимся чудом. Теперь он, как ему казалось, понял, чем было вызвано молчание Веры. В последнее время он заставил ее сомневаться в том, что известие о ребенке доставит ему радость. Это мучило Флетчера. Он также не был уверен в том, что Вера обрадуется его возвращению и наконец примет его предложение руки и сердца.
Флетчер встал и в задумчивости подошел к окну.
Снегопад продолжался. Почти на всех окнах ставни были закрыты, а из труб к небу тянулась тоненькая струйка дыма. Слабый вздох заставил его отойти от окна.
— Вера, — позвал он.
Ее глаза открылись и закрылись снова. Все такие же зеленые и блестящие, какими он их запомнил. На губах заиграла слабая улыбка.
— Флетчер, — с трудом произнесла она, облизывая пересохшие губы, — как ты сюда попал?
— Элизабет привела меня. Ты не помнишь?
— Нет, — ответила Вера.
— Я так боялся опоздать, моя милая. Я боялся потерять вас обоих.
Флетчер обессиленно опустил голову Вере на грудь, и она стала гладить его по волосам, успокаивая, как ребенка.
— У нас теперь сын, Вера.
— Ты его уже видел?
— Еще нет, моя дорогая.
— А я видела, — сказала Вера, и Флетчер почувствовал новые материнские нотки в ее голосе. — Но миссис Перри очень быстро унесла его отсюда, потому что я была слишком слаба. Ты знаешь, я очень долго не могла родить. Все казалось уже безнадежным. Доктор решил, что ребенок не сможет родиться и его надо уничтожить и удалить. Он собирался это сделать, чтобы спасти мою жизнь. Но я не могла этого допустить, я не хотела жить, зная… — Вера не смогла докончить фразу и разрыдалась, спрятав голову в подушку.
— Вера, милая, я знаю это. Не мучай себя воспоминаниями.
— И я стала кричать и звать тебя, — продолжала Вера, — я молила Бога забрать нас обоих: и меня, и моего ребенка. Потом меня пронзила эта адская боль, и я увидела, что доктор достает свои инструменты. Но он взял только щипцы. И наш сын появился на свет!
Флетчер обнял Веру и прижал к себе, целуя лоб и рассыпавшиеся волосы. Ее рассказ болью отозвался в его душе.
— Я люблю тебя, Вера, и всегда тебя любил. Ты помнишь, — продолжал он, — как однажды после долгой размолвки ты предложила мне поклясться, что мы никогда больше не будем ссориться? Я тогда ответил, что это невозможно. Но пообещал тебе не быть жестоким. Я не сдержал своего обещания, любимая моя. Я поступил очень жестоко, когда оставил тебя одну. Я не знал, что ты беременна, но это не оправдывает меня. Я был не прав. Я слишком часто ошибался. Скажи, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
Вера с глубокой нежностью посмотрела на его расстроенном лицо, поцеловала его ладонь и прижала к своей влажной от слез щеке.
— Мне нет нужды прощать тебя, мой милый, потому что ты не сделал мне ничего такого, чего я не могла бы понять. Я люблю тебя.
Очаг на кухне весело пылал, и языки пламени взлетали так высоко, как этого уже давно не случалось. По случаю столь важного события в жертву огню был принесен стул из комнаты Элизабет и деревянный умывальник миссис Эшли.
Доктор и акушерка уже ушли, оставив ребенка на попечение Элизабет, а миссис Эшли — на попечение Флетчера. Теперь Бетси, умытая, причесанная, в свежем платье сидела на теплой кухне и качала малыша. Девушку разморило, и она дремала вместе с ребенком.
Флетчер тихонько зашел на кухню, посмотрел на спящую Бетси и нахмурился, заметив разбитые губы девушки. Он накажет этого похотливого охранника сегодня же, он не оставит Бетси беззащитной.
— Элизабет! — позвал ее Флетчер.
Девушка приоткрыла глаза, все еще не совсем проснувшись.
— Бетси, где мой сын?
— Здесь, у меня на коленях.
И она приподняла складки своих юбок так, чтобы он смог увидеть младенца. Флетчер наклонился над ним.
— Так вот он где, — выдохнул восхищенный отец. — Он, как бриллиант в бархате, как король.
Флетчер поднял своего малыша на руки и стал с любопытством его рассматривать. Он погладил его нежные, как пух, волосы, взял его за мягкие щечки. Ребенок проснулся и открыл глазки. Флетчер начал осторожно распеленывать малыша около теплого очага.
— Ой, что Вы делаете, лейтенант? — закричала Элизабет.
— Проверяю, — спокойно ответил он. Элизабет густо покраснела и отвернулась. Наглядевшись вдоволь
