позвонила сюда и долго разговаривала с Филом Спенсером. Она утверждает, что синтезировала кризомицетин и уже грузит всю лабораторию на самолет, чтобы лететь сюда. Суммировав свои результаты с нашими, она попытается синтезировать кризомицетин в чистом виде!
– Но ведь Джеззард говорил, что создание кризомицетина…
– Она сказала, что может получить двадцать-тридцать процентов вещества! – возбужденно перебил Рон. – Это невероятно! Просто чудеса!
– Фантастика, – согласился Клиффорд и впервые за многие дни позволил надежде овладеть собой.
Эйфория длилась всего лишь сорок восемь часов, по истечении которой в Лондонском аэропорту был взорван самолет с лабораторией Сибил Марш.
Когда одного из ассистентов-биохимиков удалось вытащить из пламени, он невнятно сказал, что видел в самолете незнакомого высокого темноволосого мужчину. Но пожарные обнаружили среди обломков самолета лишь осколки фосфорной гранаты.
Клиффорд узнал об этом из утреннего выпуска новостей, одеваясь на работу. В панике он сразу позвонил в госпиталь, чтобы убедиться в том, что там все в порядке. Опустив трубку на рычаг, он горько сжал губы в плотную линию.
Значит, кто-то решительно препятствует созданию кризомицетина. Но кто? И, главное, почему!
Диктор говорил о случаях Чумы в Малайзии и Индонезии, когда зазвонил телефон. Сняв трубку, Клиффорд услышал незнакомый голос.
– Доктор Клиффорд?
– Да, кто это?
– Моя фамилия Чинелли, доктор. Психиатр компании «Кент Фармацевтикалз».
– О, да. Рон Кент говорил мне о вас.
– Да, я знаю, что вы были его другом.
– Был? С ним… с ним что-нибудь случилось? .
Клиффорду показалось, что пол стал уходить из-под ног.
– Мне очень тяжело сообщать вам эту новость, – сказал Чинелли. – Он умер сегодня ночью.
– О, господи, – проговорил Клиффорд. Его ладонь так вспотела, что он едва не выронил трубку. – От Чумы?
– Нет. Он принял яд.
Повисла тишина, словно Вселенная застыла в нерешительности, не смея продолжить свое движение.
После паузы Чинелли сказал:
– Я виню себя в том, что вовремя не обратил внимания на его опасное состояние. Я видел, в каком напряжении он находился, когда с доктором Джеззардом случился срыв, но… Мне кажется, последней каплей был взрыв самолета с лабораторией. Слышали об этом?
– Только что по радио…
– Мистеру Кенту сразу сообщили об этом. Дело в том, что он распорядился послать туда все остатки этого кризомицетина. И, насколько я понимаю, все это было уничтожено. Он оставил записку, в которой говорится, что взрыв самолета окончательно убедил его в том, что кто-то преднамеренно распространяет Чуму – как и думал доктор Джеззард. Впрочем, записка очень неразборчивая…
Ответом ему была мертвая тишина. Чинелли обеспокоенно спросил:
– Вы слушаете, доктор Клиффорд?
– Да, да, слушаю… – ценой неимоверного усилия ответил Клиффорд. – Спасибо, что дали мне знать. До свидания.
Но это была ложь, сказал он себе. На самом деле его уже не было здесь. Он находился в странной новой вселенной, полной хладнокровных беспощадных монстров, которые отняли у него сначала любимую женщину, затем лучшего друга, а потом то, что могло спасти жизнь – или это только видимость – миллионам людей, которых он никогда не знал.
Он сел на край своей постели, уронил голову на руки и обнаружил, что все еще способен плакать, как ребенок.
– Доктор Клиффорд?
Он поднял взгляд от стопки историй болезни, которые взял из регистратуры в слабой надежде отыскать секрет изменчивости микроба.
– В чем дело, сестра? – недовольно спросил он у женщины, стоящей в дверном проеме.
– Вы просили дать вам знать в случае, если поступит хорошо одетый пациент без документов.
Клиффорд отодвинул бумаги и вскочил на ноги.
– Где его нашли?
– На Пэддингтонском вокзале около часа тому назад. Мы пробуем поддержать его с помощью кислорода, но он в очень тяжелом состоянии. У него доктор Маккаферти.
Это значит, что предстоит спор, мрачно подумал Клиффорд.
Впрочем, положение было таково, что любые средства оправдывали цель – разгадку тайны этой болезни.