тяжелые шрифты в коробке складывать так, чтобы получались нужные слова, и литографии вырезать, с которых потом рисунок печататься будет, и яркими красками отпечатанный рисунок закрашивать.
Хозяин Данилку полюбил, стал ему доверять много ответственных дел, платил хорошо. Так прошло пять лет.
Даниле исполнилось двадцать, и он задумался о своем деле, собственном. Работу в типографии он знал теперь назубок, и хитрости купеческие тоже знал.
Денег ему хватило только на маленький печатный станок. С этого и началась типография Степанова.
Чего-чего, а смекалки Даниле было не занимать. Он очень быстро понял, что и как нужно печатать, чтобы продавать много.
Перво-наперво вспомнил он свое детство и продавцов-разносчиков. Такой продавец всегда был нарасхват. Его приглашали почти в каждый двор.
Из этого Данила сообразил — книги должны быть дешевы, чтобы простому народу они по карману были. А как сделать книги дешевыми?
Понял Данила, что станок нужен, который за то же самое время гораздо больше листов отпечатать сможет. Первый свой нажитый капитал Данила и пустил на такой станок.
И не зря. Станок сразу начал приносить огромную прибыль. Книги Степанова ничуть не уступали книгам других типографий по качеству и были дешевле.
Дело шло в гору. Потом Данила Григорьевич прикупил себе журнал, потом стал выпускать газету.
Он всегда пристально следил за всеми новшествами в типографском деле, ездил на выставки, закупал самое лучшее европейское оборудование. Он всегда был первым. Мало кому удавалось по- настоящему соперничать с ним.
Данила Григорьевич подошел к зеркалу и удовлетворенно хмыкнул. Есть чему радоваться! Ему всего- навсего тридцать лет, а он из нищего сына волостного писаря стал одним из самых богатых людей в Москве. С ним дружат писатели, художники, приближенные царского двора, министры.
— Аннушка! — позвал он служанку. — Будь добра, проследи, чтобы на Рождество к столу подавали все самое отменное! Гостей много будет.
Новый, двадцатый век Данила Григорьевич решил праздновать с размахом. И то верно, событие немалое. Не всем новый век встречать выпадает.
Но праздник праздником, а деловые интересы тоже забывать не следует. Среди приглашенных были два молодых писателя, с которыми Данила Григорьевич очень надеялся заключить выгодный контракт.
Глава III
КОЛЛЕКЦИЯ ЭКСИЛИБРИСОВ
В десять часов Виталик и Вовка поднялись к Артему.
— Мы идем в библиотеку. Ты не забыл?
— Не забыл. Но библиотеку на сегодня придется отменить.
— Это еще почему? — удивился Виталик. — Даже Вовка своей ангиной не заболел. Что случилось?
— Нам нужно будет наведаться к одному человеку, коллекционеру экслибрисов.
— Кто так решил? — нахмурился Вовка.
Он очень не любил, когда командовал кто-нибудь, кроме него.
— Заходите. Я вам сейчас все объясню.
Виталику долго объяснять не пришлось, достаточно было ткнуть пальцем в строчку: «Типография Степанова Д. Г.», а вот с Вовкой пришлось повозиться. Он заупрямился:
— Ну и что?
— Как это «что»? Это же многое меняет!
— Ничего это не меняет.
— Но ведь если Степанов мог быть издателем, так, может, он и писателем был!
— Кто тебе это сказал? Мало ли на свете совпадений.
— Я и хочу узнать — совпадение это или нет!
— А при чем тут твой коллекционер экслибрисов? Он что, расскажет тебе все о Степанове? Он что, знает обо всех? Он же не справочное бюро!
У Артема больше не было никаких аргументов в свою пользу.
— Но мама уже договорилась с ним о том, что мы придем в одиннадцать, — пробормотал он.
— Лично я не собираюсь ни к кому идти в гости! — заявил Вовка.
— Все! Нашла коса на камень, как говорит моя бабушка, — улыбнулся Виталик. — Вы еще подеритесь! Артем прав. Библиотека от нас никуда не убежит, а с коллекционером всегда интересно познакомиться. Тем более я, например, никогда не знал, что экслибрисы можно собирать.
— Миротворец! — буркнул Вовка, но, наверное, и ему было интересно познакомиться с коллекционером, потому что он тут же сдался: — Пойдем, конечно. Неудобно, если твоя мама договорилась…
— Далеко ехать, Артем? — поинтересовался Виталик.
— В Крылатское.
— Ну, ты даешь! Что же мы полчаса препираемся? Поехали быстрее, ведь не успеем к одиннадцати!
К Владиславу Геннадьевичу они все-таки опоздали. Чуть-чуть. На пятнадцать минут.
— Извините… — начал было оправдываться Виталик.
— А я уж думал, вы совсем не придете! — широко улыбнулся Владислав Геннадьевич и добавил, прерывая все извинения: — Проходите, проходите! Чего на пороге топчетесь? Кто же из вас Артем? А впрочем… Наверное, ты, — и он безошибочно кивнул Артему. — На маму похож, — пояснил он свою догадку. — Я ведь с твоими родителями в одной школе учился. Давай, представляй своих друзей.
— Это — Вова, а это — Виталик, — смущенно улыбнулся Артем.
Владислав Геннадьевич всем троим крепко и почтительно пожал руки.
— Ну, что же вас ко мне привело? Дело или любопытство? Хотя и дело, и любопытство — вещи одинаково похвальные.
— Мы по делу. — Вовка напускал на себя солидности.
— Вот как? Ну что же, дело требует соответствующей серьезной обстановки. Прошу в мой кабинет.
Две стены в кабинете Владислава Геннадьевича были заполнены книжными стеллажами. От пола до потолка книги, книги, книги… И письменный стол был тоже завален книгами.
— Пишу диссертацию, — пояснил хозяин. — Я ведь по профессии математик. Экслибрисы — мое хобби. Я так понял, что вы именно об экслибрисах хотите со мной поговорить?
— Да, — кивнул Артем. — Мы хотим вам показать книгу… Она с экслибрисом…
Артем раскрыл томик Пушкина, и Владислав Геннадьевич внимательно посмотрел на синенький фрегат.
— Мне знаком этот экслибрис. Он есть в моей коллекции. Его мне подарил Степанов-младший.
— Вениамин Данилович?
— Он самый, — удивился Владислав Геннадьевич. — Так вы и без меня все знаете.
— К сожалению, кроме его имени, мы не знаем ничего. Но нас интересует не он, а Степанов- старший.
— Издатель? Интересная личность… Очень интересная. Вениамин Данилович часто об отце рассказывал. На рубеже двадцатого века он был одним из самых преуспевающих издателей. Состояние его
